— И она не ошиблась! Подтверждение тому лежит перед нами.
— Да, и еще она сказала, что ей нужно знать мнение о вероятности существования этого клада.
— Вот оно что. Вероника приходила к нему до нас, — прошептала мне на ухо Инна. — Понятно, почему он так хорошо был осведомлен о наших браслетах. А мы-то, дурочки, уши развесили. Он с самого начала все знал.
— Ты потом сказал, что ее убили, — продолжала Лида. — Как это случилось?
— Хочешь знать, как это случилось? — спросил профессор. — Я могу тебе рассказать. Но давай не будем об этом говорить здесь. Все мирские дела должны быть вынесены за порог этой комнаты. Ничто не должно оскорблять покой святынь. Давай прогуляемся, я устал сидеть тут. У меня голова раскалывается от бессонной ночи. Может быть, в лесу пройдет. Заодно я тебе расскажу, как было дело.
И можешь мне поверить, я поступил с кладом совершенно правильно. Тебе не о чем беспокоиться. Так пойдем?
— Пойдем, — согласилась Лида.
Они вышли из дома и направились к лесу.
— Третий, прием! — проговорил в рацию Дима. — Они направляются в вашу сторону. Будьте наготове.
— Слышу, спасибо, — ответила рация.
Затем снова заговорил магнитофон с дистанционным управлением, нацепленный на Лиду.
— Куда мы идем? — наивным голоском поинтересовалась Лида у Зайцева.
Честно слово, даже я не услышала в ее тоне ни капли нервозности.
— Сейчас узнаешь, любимая, — с каким-то нехорошим смешком ответил профессор. — Я тут приглядел чудесное местечко, как раз впору, чтобы отпраздновать нашу удачу. Увидишь, тебе понравится. Думаю, ты захочешь там задержаться. Ты же всегда любила природу.
— Когда же ты успел его найти? Вроде бы говорил, что всю ночь просидел над этими египетскими раритетами? И не опасно ли их оставлять в доме без присмотра? Вдруг, пока мы гуляем, какой-нибудь бомж случайно забредет к нам на дачу?
— Мы быстро, — заверил ее профессор. — Почти пришли. Так вот, ты хотела знать, что случилось с той женщиной? Я ее убил! Не пугайся, но у меня не оставалось другого выхода. Знаешь, что эта тварь хотела сделать с сокровищем? Она хотела продать его на черном рынке. И выспрашивала у меня имя какого-нибудь богатого коллекционера, желательно на Западе. Я не мог допустить подобного. Этим ценностям место в музее.
— Но сначала ты сделаешь на них карьеру? — усмехнулась Лида. — Только это тебя и волнует. Чтобы твоим именем пестрели научные журналы, чтобы тебя приглашали на всякие симпозиумы и конференции. Тебе нужна слава!
— Да что же тут плохого? — удивился Зайцев. — Кому-то же она должна была достаться.
— Но убийство! — воскликнула Лида. — Это уже чересчур. Я не согласна в этом участвовать.
— А тебе и не придется, — заверил ее профессор. — Я избавлю тебя от этого. Мы пришли, посмотри вон туда.
Нам не было видно, что там происходило. Но мы услышали испуганный Лидин крик, звук выстрела, а потом встревоженные голоса. Было похоже, что Лида использовала свой единственный заряд по назначению. Когда мы примчались в лес, профессора уже волокли под руки, он бормотал что-то себе под нос и чихал. Бороды, бакенбард и усов у него сегодня не было. Лида шла самостоятельно, все еще сжимая в руке бесполезный теперь пистолет. Увидев нас, она остановилась и произнесла:
— Он все-таки собирался меня убить, а я еще вам не верила. Даже могилу приготовил. И еще вот это, посмотрите!
И она протянула нам копье довольно странной формы, с богато украшенным коротким древком.
Должно быть, страшно древнее, но тем не менее очень острое.
— Египетское, — пояснила нам Лида. — Думаю, что оно принадлежало фараону, он им своих врагов пронзал или зверей на охоте. Надо же, столько тысяч лет прошло, а оно до сих пор острое.
— Должно быть, Зайцев тебя и в самом деле ценит, — сказала ей Мариша, желая утешить. — Даже копья для тебя не пожалел. Мог бы и просто дубиной по башке огреть. Эффект был бы тот же. А он, видишь, копье приготовил. Не плачь. Определенно, он тебя по-своему любил. Просто ты мешала ему. Стояла между ним и его будущей славой.
Мариша своим утешением добилась лишь того, что Лида разрыдалась еще громче. И ее пришлось утешать уже не только нам с Инной и Юлей. К нам присоединились кузены Мариши и тоже принялись уговаривать Лиду взглянуть на дело проще. В конце концов она ведь осталась жива и на свободе.
— Лучше бы я умерла! — заявила безутешная Лида. — Мне было бы не так больно.
Что тут возразишь?
— А где вы были? — спросила у кузенов Мариша, чтобы сменить тему.
Выяснилось, что их задержали в лесу, каким-то образом спутав с профессором. Как это могло получиться, нам, правда, так и не удалось понять. Даже если обоих парней поставить друг на друга, то и тогда они были бы меньше ростом, чем один профессор.
А затем мы все вместе наконец отправились любоваться сокровищем фараона, лежащим в пристройке.
Лишь одна Лида отказалась. Но мы и не настаивали.
Слишком жестоко было бы заставить ее смотреть и слушать, как все восхищаются теми вещицами, из-за которых только что разбилось вдребезги ее личное счастье.
Мы же вошли в сарайчик и онемели. Даже нам, непосвященным, стало ясно, что лежащие на столе вещи — каждая по отдельности и все вместе — представляют собой бесценное сокровище. Тут было множество фигурок богов с головами, телами или отдельными фрагментами животных. Например, сидящая на троне женщина с телом кошки — богиня Тефнут.
Мужчина в набедренной повязке со множеством украшений, держащий на голове, ни много ни мало, солнце в красивой подставке. Это, если верить записям профессора, был бог Ра.
Была тут и золотая с чудесной яркой эмалью и вставками из самоцветов фигурка сокола в причудливой шапочке. Сокол оказался богом Хором. И конечно, тут были самые разнообразные изображения бога Себека в виде фигурок крокодила. Например, на ларце с копьем в руках в виде мужчины с головой крокодила. Впрочем, не поручусь, возможно, это был и не сам бог, а фараон, принявший на какое-то время его обличье.
Впечатляла золотая маска фараона, с которой на нас смотрели почти живые и умные глаза, выполненные из черного обсидиана и эмали. Черты лица юного фараона были прекрасны. На голове красовалась шапочка, а внизу к подбородку была приделана бородка, почему-то голубого цвета. Должно быть, в Древнем Египте в погоне за модой даже фараоны прибегали к различным ухищрениям, чтобы приукрасить свою внешность, особенно собираясь отправиться в вечность.
— А еще говорят, что проклятия фараонов не существует, — сказала Мариша, беря в руки тяжелую золотую с самоцветами корону и водружая ее себе на голову, корона пришлась ей впору. — Еще как существует. Вероника из-за этого клада погибла, профессор получит приличный срок вместо славы. Инну чуть профессор не убил тогда на стройке, когда еще думал, что она браслеты при себе носит. Да и род Ипатьевых так и не смог воспользоваться своим сокровищем. Лежало оно себе в колонне все эти годы.
И пользы от него никому никакой не было.
— Интересно, а почему жена Ипатьева — в прошлом актриса Ланская — не продала часть сокровищ или даже клад целиком после смерти мужа? — спросила Инна, выуживая из груды сокровищ тяжелую золотую цепь с подвесками в виде солнца, кобры и крокодила. — Они должны были стоить кучу денег даже в те времена.
— Может быть, муж перед смертью ей запретил.
Или она боялась, что стоит ей тронуть сокровище, и дело каким-то образом дойдет до полиции. И имя ее мужа, а вместе с ним и ее собственное, и их детей будет покрыто позором. А самого Ипатьева проклянут как вора и убийцу своих коллег. Потому как, я уверена, гибель экспедиции не случайна. И Ипатьев точно помог своим товарищам отправиться на тот свет.
— Надо отдать ему должное, очень ловко придумано, — сказала Юля. — Да, в самом деле эпидемия среди археологов, нашедших этот клад, прямо-таки волшебная находка. Сам их отравил, а беду списал на мертвого фараона. Дескать, проклятие пало на головы моих товарищей, а я чудом уцелел. Но почему потомки Ланской, ее внучки и правнучки, не достали и не продали сокровище? Со времени гибели экспедиции к тому времени прошло уже много лет, все и думать про ее трагедию забыли.
— Это только так кажется, — сказала Инна. — А стоило только всплыть этим сокровищам на мировом рынке, и неизбежно возникли бы вопросы: откуда они, кто хозяин, где он их взял? Ну, и снова бы начали трепать имя хитрюги Ипатьева. Его внучкам, думаю, этого вовсе не хотелось.
— А я думаю не так, — сказала Мариша. — Помните про сокола, из-за которого погиб Ипатьев.
Вдова могла всерьез считать эту гибель местью египетских богов. Вот и не трогала сокровище, опасаясь навлечь беду на себя и свою семью.
— Как бы то ни было, но пролежало их сокровище в колонне до революции, — сказал Саша. — А потом уж всем Ипатьевым не до него было. Предание о спрятанных в колонне сокровищах забылось. А передающиеся от матери к старшей дочери браслеты стали всего лишь реликвией, памятью о предках, но не больше. И если бы не Вероника, которую каким-то образом озарила мысль воспользоваться сокровищами предков, лежали бы они и по сей день в колонне.
— А милейший директор музея ходил бы вокруг колонны и плевался! — засмеялась Мариша.
Но долго любоваться сокровищами нам не дали.
Довольно скоро нас прогнали эксперты, явившиеся сделать опись найденного клада.
— Как насчет положенных по закону двадцати пяти процентов? — спросила у Васи Мариша. — Когда мы сможем их получить?
— Думаю, через несколько месяцев, не раньше, — немного смущенно ответил тот.
— Это слишком долго, — возмутились мы. — Дети замерзнут. Через несколько месяцев уже наступит зима. Земля застынет, и прокладывать трубы вообще станет невозможно.
Вася опасливо покосился на нас и отошел подальше, бормоча что-то о том, что слишком много золота опасно для слабых умов. Кого он имел в виду, мы так и не поняли. В этот же день мы с Маришей и ее кузенами поехали проверить, не сгорела ли еще квартира Мариши в отсутствие хозяйки. И к тому же надо было дать Инне и Юле отдохнуть от нас хоть немного. У Мариши нас поджидал еще один сюрприз.