— Вы на меня сердитесь? — спросила Лиз и замерла, полуоткрыв рот.
Не дождавшись ответа, она обняла Вирджинию и уткнулась головой ей в шею.
— Я такого высокого мнения о вас и о Роджере, — сообщила она. — Послушайте, а что это там Чик разложил у вас в гостиной? Чертежи магазина? Пошлите его подальше. — Она отстранилась от Вирджинии. — Не обращайте на него внимания.
— Лиз, вы такая чудачка, — сказала Вирджиния, не зная, смеяться ей или возмущаться.
— Почему это? — искренне удивилась Лиз. — Что я такого сказала? — Пожав плечами, она отправилась обратно в гостиную. — Я себя не считаю чудачкой. А вы так про меня думаете?
— Лиз, следить за ходом ваших мыслей мне так же трудно, как… — Она повела рукой. — Садитесь–ка лучше, а я сварю вам кофе. Вы с Роджером ели?
— Нет, — сказала Лиз, остановившись в коридоре.
Она устало поникла.
— Тогда, может, съедите чего–нибудь? Идите на кухню.
— Нет, спасибо, — сказала Лиз. — Вы так добры ко мне. Я этого не заслуживаю.
Тут к ним из гостиной вышел Роджер и спросил у жены:
— Ты что–то говорила про еду? Мы хотели остановиться и поесть, но застряли в пробке.
— У тебя усталый вид, — сказала Вирджиния. — Вы оба вымотанные.
— Что ты нам предложишь поесть? — спросил он. — И что тут у вас происходит? Что там за картинки? — Он выглядел изможденным, помятым, глаза покраснели, наверное, от слепящего света. — С чего вдруг тут оказалась твоя мать?
— Это мы ее привезли, — Вирджиния почувствовала себя немного виноватой: она знала, что муж всегда раздражался, застав Мэрион у них дома. — Вы с Лиз садитесь здесь, на кухне, я вам сейчас супчик, что ли, приготовлю. Лиз, возьмите в холодильнике и в кладовой все, что хотите — не знаю, насколько вы голодны. — И добавила, обращаясь к Роджеру: — Может, тебе разогреть пирога с курицей из морозилки?
— Да все равно, — сказал он. — Дай чего–нибудь горячего.
— Можно я воспользуюсь вашей ванной? — спросила Лиз. — Это здесь, да?
И она скрылась в ванной.
Сев за стол на кухне, Роджер вздохнул:
— Как хорошо дома.
— Она всю дорогу трещала, туда и обратно?
Он странно посмотрел на нее.
— Ну, ничего, — сказала Вирджиния.
Она по себе знала, каково это — ехать с Лиз.
В дверях нарисовался Чик Боннер со своими блокнотами.
— Извините, — обратился он к Вирджинии. — Здравствуйте, Линдал. Вирджиния, а куда подевалась Лиз?
— В ванную пошла, — объяснила Вирджиния. — Сейчас выйдет.
— Спасибо, — поблагодарил ее Чик и остался на кухне, пристально уставившись на Роджера. — А мы уже начали за вас беспокоиться.
— Это настоящая каторга, — сказал Роджер. — Вам повезло, что у вас нет прав.
Стало слышно, как Лиз возится в ванной. Потом щелкнул замок, и дверь открылась.
— Вирджиния, — позвала Лиз.
Вирджиния подошла к двери ванной.
— У вас все нормально?
— Зайдите сюда. — Лиз сидела на закрытом унитазе, устало глядя на Вирджинию. — Что он там затеял? Собрался говорить с Роджером о том, чтобы войти в долю в вашем магазине? — Она потерла лоб ладонью. — Знаете, Вирджиния, что–то меня мутит не на шутку. Можно вас попросить об одолжении? Я прилягу где–нибудь ненадолго, а?
— Конечно, ложитесь, — сказала Вирджиния. — Правильное решение.
— Спасибо, — поблагодарила ее Лиз, выйдя из ванной и вместе с ней проследовав в спальню. — Ой. Только не на вашу кровать.
— А куда же?
— Не знаю. Куда скажете. — Лиз опустилась на край кровати и сложила руки на коленях. — На кровать Грегга? Нет, наверно, не стоит.
— Я закрою дверь, — сказала Вирджиния. — Если понадоблюсь я или Чик, зовите.
Она направилась к выходу из спальни.
Лиз сбросила туфли и легла на спину, положив голову на подушку.
— Вирджиния, — сказала она, — надеюсь, мы с вами всегда будем добрыми друзьями. Как вы думаете, у нас это получится?
— А почему нет? — ответила Вирджиния, про себя, впрочем, испугавшись такой перспективы.
И все же в Лиз было что–то трогательное, особенно это проявлялось, когда она была со своими детьми. Поэтому Вирджинии захотелось проявить немного заботы о ней.
— Поспите, — сказала она и закрыла за собой дверь.
— Что там стряслось с Лиз? — спросил Роджер, когда Вирджиния вернулась на кухню.
— Просто устала. Укачало в машине. Пройдет.
Хмурясь, он сказал:
— Это, наверно, я виноват.
Он вопросительно взглянул на Чика Боннера.
— Да нет, не думаю, — сказал Чик. — Бывают у нее такие перепады настроения. После того, как поругаемся. Хочет, чтобы я ей посочувствовал из–за долгой тяжелой поездки. Демонстрирует, как она настрадалась. Ей просто нужно, чтобы кто–то подержал ее за руку.
Доводы Чика показались Вирджинии вполне вероятными.
— Сколько это обычно у нее продолжается? — спросила она у Чика.
— Недолго. Поймет, что я не приду, и встанет.
Грузно сев на стул, Роджер молчал. Уже давно Вирджиния не видела его таким усталым. Он едва следил за тем, что происходит вокруг.
— Грегг обрадовался, что снова оказался в школе? — спросила она его.
— Он показал мне свою комнату, — ответил Роджер.
Ответил он не сразу и так рассеянно, что она повторила вопрос, поняв, что он его не услышал.
— А, да, — сказал он. — Обрадовался. Ему там нравится.
Тут Чик решил, что настал удобный момент:
— Послушайте, Линдал, можно вас на минутку в гостиную?
Открыв глаза, Роджер спросил:
— Зачем?
— Я тут показывал кое–что вашей жене и теще, миссис Уотсон. Хотелось прежде узнать и их мнение. Они мне кое–что ценное подсказали. Вы, по–моему, благосклонно отнеслись к моей идее, правда, Вирджиния?
— Да, — ответила она. — В целом да.
Помолчав, Роджер спросил:
— Что там у вас? Фотографии?
— Речь о магазине, — пояснила Вирджиния.
Из гостиной раздался голос миссис Уотсон:
— Роджер, иди же сюда. Мы хотим кое–что тебе показать.
— Что значит — о магазине? — спросил Роджер.
— У меня появились кое–какие идеи, — признался Чик, улыбаясь Вирджинии, — и я хотел бы обсудить их с вами.
Вирджинии передалось его возбуждение, и она улыбнулась в ответ.
— Пойдемте все вместе, — предложил Чик.
— Послушайте, Чик, — сказал Роджер, — воскресенье — мой единственный выходной день.
Из гостиной снова позвала миссис Уотсон:
— Роджер! Мистер Боннер хочет показать тебе свои планы по расширению магазина.
— Мне сейчас не до этого, я устал, — отрезал Роджер. — Сами подумайте. Да я шесть дней в неделю только про магазин этот и думаю, с меня достаточно.
Сняв очки, он сунул их в карман рубашки. Потом протер глаза, поморщился, встал и подошел к раковине.
— Мне очень жаль, — проговорил Чик, оскорбленно глядя на Вирджинию. — Я должен был это предвидеть. Я не хотел его обидеть.
— Роджер, ты меня удивляешь, — сказала Вирджиния.
— Чего вы хотите? — спросил Роджер, стоя к ним спиной. — Войти со мной в долю?
— Что–то вроде того, — сказал Чик. — Но мы можем обсудить это позже.
— Вы ничего не знаете про мой магазин.
— Он всегда так злобствует? — спросил Чик у Вирджинии. — Линдал, ну в самом деле, простите меня.
С чувством оскорбленного достоинства он вернулся в гостиную, и когда Вирджиния туда заглянула, то увидела, что он собирает свои чертежи.
— Не убирайте, — попросила Мэрион. — Оставьте, как есть. Я сама могу их ему показать.
— Не надо, мама, — сказала Вирджиния. — Лучше тебе в это дело не лезть. — И обратилась к мужу: — Садись–ка снова за стол, накормлю тебя супчиком. Тебя и Лиз — вы прямо как детишки после однодневного похода.
— Я устал, — пробормотал он, стоя у раковины.
— Знаю.
Она поцеловала его в сухую и колючую от щетины щеку.
Чик уже из дверей сказал:
— Мы пойдем, Вирджиния.
Он держал пачку своих чертежей, через руку было перекинуто пальто.
Но она заставила его вернуться в гостиную для разговора.
— Вы ведь видите — он устал. Завтра сам себе будет дивиться, чего это он так взъелся. На самом деле ему интересно.
— Наверное, меня немного занесло, — предположил Чик. Он как–то сник, говорил тише, его пыл угас. — Не лучше ли будет позвонить ему? — Он позволил ей добавить в пачку забытый им чертеж. — Спасибо. Вирджиния, я благодарен вам за помощь. — Успокоившись, он покорно посмотрел на нее и сказал почти шепотом: — У него такое бремя на плечах, да? Знаете, иногда мне приходится ходить по универсамам и сетевым магазинам, разговаривать о том, как они продают наш хлеб… Так что мне тоже довелось с народом по делу пообщаться. Не он один устает. Конечно, он этим больше занимается, чем я.
— Чик, я хочу попросить вас об одолжении, — сказала Вирджиния.
— О каком? — спросил он, такой большой и ручной, но при этом понимающий, что обошлись с ним неважно.
— Пока вы с Лиз не уехали, хочу попросить вас отвезти мою маму домой — чтобы Роджеру не ехать. Не хочу, чтоб он сегодня еще садился за руль.
— Конечно, — согласился Чик. К нему возвращалось утраченное чувство собственного достоинства. Он снова положил свою пачку на стол. — А она сама–то хочет?
Вирджиния повернулась к матери:
— Хочешь, Чик сначала отвезет тебя домой? А я накормлю Роджера, и мы, наверное, ляжем сегодня пораньше.
— Я бы еще у вас посидела, — сказала миссис Уотсон. — Наверно, не помешала бы…
— Мама, ну пожалуйста.
— Ладно, — уступила миссис Уотсон, вставая. — Куда вы подевали мое пальто?
Отыскав пальто матери, Вирджиния проводила ее с Чиком. Когда она вернулась на кухню, Роджер уже снова сидел за столом.
— Чик повез Мэрион домой, — сообщила она, открывая дверь кладовой. — Ну что, может, протертого куриного супа?
— Давай, — вяло сказал он.
Она поставила суп на плиту и засунула в духовку замороженный куриный пирог.
— Я, наверно, виновата, — сказала она.
— Брось.
— Мы все погорячились. У него правда есть дельные идеи — знаешь, он ведь все это серьезно, он действительно этого хочет, а не просто дурака валяет.