— Лично я не видел ничего хуже, чем возле Шайенна, это по дороге на север из Денвера через Грили.
— Мужу Кэти принадлежит одна из этих автомобильных свалок в Колорадо, — сообщил Мильт. — Слабоумный мусорщик. Мне никогда не приходило в голову, что кто–то нарочно выставляет этот хлам вдоль шоссе. Но она говорит, что он очень прилежно свозит туда разбитые драндулеты. Наверное, думает, что это красиво.
Они поели и перешли к кофе.
— Хотел бы я знать, почем я смогу заполучить эти японские машинки, — сказал Брюс. — За штуку.
— Эти штуковины хранятся на складе вот уже два года, — сказал Мильт. — Весь этот импорт из Японии — полная хрень. Слишком большую цену они не заломят.
— Меньше сотни долларов?
— Гораздо меньше.
Брюс совершенно воспрянул духом.
— Опиши ситуацию.
— Мне кажется, они шли около сорока долларов за машинку. В оригинальных упаковках. На том складе, когда я их видел, было штук двести. Это составит… — Он подсчитал. — Примерно восемь тысяч за весь лот. У тебя есть столько на руках?
— Нет, — сказал он. — Скорее двадцать пять сотен.
— Звучит так, словно ты продал свою машину, — ухмыльнулся Мильт. — Примерно за столько идет подержанный «Меркурий». Собственно, ровно столько я отдал за свой «Мерседес», только он не был тогда подержанным. Конечно, двухсот машинок тебе и не нужно. Ты можешь взять шестьдесят, это вроде как правильно для магазина такого размера, как твой. Но проблема вот в чем: продадут ли тебе шестьдесят штук по такой цене?
— Шестьдесят штук здорово бы нас выручили, — сказал он. — Гораздо больше выручили бы, чем двадцать пять.
Значит, это в конце концов было, может, не напрасно — долгая поездка и все трудности, связанные с поисками Мильта Ламки.
— Как я понимаю, в розницу они продаются примерно по сто восемьдесят долларов, — продолжал Мильт. — Чтобы конкурировать с фирмой «Смит–Корона». Думаю, тебе надо принять во внимание и что–то вроде гарантии. Об этом я ничего не знаю. Лучше бы все это тщательно разведать. — Он покатал по стойке крошку, оставшуюся от еды, а потом добавил: — Может, я смогу одолжить вам еще кое–какую сумму. Достаточную для того, чтобы взять склад целиком. Если они не согласятся на сколько–нибудь пристойную цену. — Он уставился на Брюса. — Я имею в виду Сьюзан. Для Сьюзан. А не тебе лично.
— Это могло бы стать свадебным подарком, — шутливо сказал Брюс, а потом до него дошло, что именно он только что ляпнул.
Лицо его визави тотчас исказилось, выражая, насколько он мог понять, противоречивые чувства.
— Вы со Сьюзан?..
— Да, — сказал он.
— И как давно? — спросил Мильт.
— Всего несколько дней назад.
— Так это серьезно? — подавленным голосом спросил Мильт. — Никак в себя не приду. Что ж, поздравляю. — Он протянул руку, и Брюс ее пожал. Рука у Мильта была влажной и подрагивала. — Было у меня такое подозрение, когда я заглянул к ней в тот вечер, а ты был там. Но я его отбросил. Вы… уже были женаты?
— Еще нет, — сказал он.
— Поразительно. Я и не думал, что она быстро снова выйдет замуж. Да, век живи — век учись. Это, конечно, правда. Пойду заплачу. — Он взял оба счета и соскользнул с табурета. Не добавив ни слова, направился к выходу из кафе и вытащил бумажник, чтобы заплатить кассирше.
Брюс, догнав его на тротуаре, сказал:
— Сам не знаю, почему не рассказал тебе об этом сразу.
— Очень даже сразу, — резко сказал Мильт. — Мне кажется, что сразу, — добавил он, забираясь в машину. Лицо у него посерело и осунулось. — Может, мне стоит позвонить и поздравить ее, — пробормотал он, усаживаясь за руль, но не заводя двигатель. — Нет, я должен повидаться с этими типами. — Он взглянул на часы на приборном щитке. — Дельце касается бумажных стаканчиков. Подумать только, проезжать тысячи миль, чтобы продать какому–то хмырю в крохотном городишке бумажные стаканчики! Нет, коммивояжерский бизнес чертовски странен.
— Да уж, — сказал Брюс, испытывая неловкость.
— Пошарь–ка там сзади, — сказал Мильт. — Такая длинная тонкая картонка. Забитая стаканчиками.
Когда Брюс нашел нужную коробку, Мильт вскрыл ее и убедился, что стаканчики целы.
— Посиди пока здесь, — сказал он, выбираясь из машины со стаканчиками в руках. — Пойду да закину им их, а потом вернусь. Это вон в том отеле, в двух шагах отсюда. Скажу, чтобы позвонили нам, если захотят такие стаканчики. Пусть сами решают. — Он пошел прочь, оставив Брюса, машину и свой портфель.
Время шло, и он наконец вернулся, уже без стаканчиков.
— Вот и все, — сказал он, скользнув за руль. Завел двигатель и начал задним ходом выезжать на мостовую. — Едем домой. К черту этот Монпелье, штат Айдахо.
Словно в поддержку этих слов, басовито прогудел автобус «Грейхаунд». Свирепо ударив по клаксону, Мильт просигналил в ответ.
Когда они ехали обратно по сельскохозяйственным землям, которые видели всего около часа назад, Мильт сидел за рулем сгорбившись, выпятив челюсть и не отрывая взгляда от дороги. Радио, которое он включил, вопило так, что не было никакой возможности разговаривать. По всем признакам Мильт впадал в задумчивую апатию: машиной он управлял все рассеяннее и медленно реагировал на изменения дорожной обстановки. Но потом наконец выпрямился, выключил радио и взялся за руль обеими руками.
— Я поеду с тобой на Побережье, — объявил он.
— В Сиэтл?
— Да, — сказал Мильт. — Мы добудем твои машинки.
— Это здорово, — сказал Брюс.
— Сколько, по–твоему, это займет времени?
— Зависит от того, возьмем ли мы обе машины или нет. Будет быстрее, если поедем на одной и будем меняться за рулем.
— Мне придется вернуться сюда снова, — заметил Мильт.
— Я поеду обратно вместе с тобой.
Они обсудили, какую машину лучше выбрать. «Меркурий», будучи крупнее, сулил большее удобство. И в нем они могли бы ехать быстрее. С другой стороны, «Мерседес» потребовал бы меньше бензина.
— Что ты чувствуешь, когда кто–то другой ведет твою машину? — спросил Брюс. — Мне все равно, кто поведет мой «Меркурий».
— Для твоей машины легче найти запчасти, — сказал на это Мильт. — Шины, свечи и все прочее.
Прямого ответа на вопрос он так и не дал.
В конце концов они остановились на «Меркурии»: тому, кто не за рулем, будет проще улечься и уснуть в машине больших размеров.
Примерно через час они снова въехали в Покателло. Дорогу им преградила похоронная процессия: машина за машиной с включенными фарами величаво проплывали перед ними, охраняемые полицией в сияющей униформе и шлемах. Мильт, сидя за рулем, смотрел на эти машины сначала молча, а потом принялся осыпать их проклятиями.
— Ты только посмотри, — перебил он самого себя. — Должно быть, это сам мэр.
Машины, большинство из которых были новыми и дорогими, проезжали в некий вроде бы общественный парк, на деле, наверное, являвшийся самым роскошным кладбищем в городе.
— Смердящий, грязный, похотливый, мерзкий, мертвый мэр Покателло… — Он повысил голос. — Ты только посмотри на лакированные шлемы этих копов! Все равно что в нацистской Германии. — Опустив окно, он выкрикнул прямо на улицу: — Кучка чертовых эсэсовцев! Расхаживают еще тут с важным видом!
Полицейские не обратили на него никакого внимания. Наконец перед ними проползла последняя машина похоронной процессии, полицейские засвистели в свои свистки, и движение возобновилось.
— Дерьмо, — сказал Мильт, заводя машину и давая полный ход на низшей передаче.
— Вообще–то мы не так уж много времени потеряли, — сказал Брюс, но Мильт не отозвался.
Доехав до дома Кэти, они поставили «Мерседес» в гараж без дверей и стали перегружать в «Меркурий» все то, что заполняло заднее сиденье и багажник.
Пока они занимались этим, к бордюру подъехала еще машина. Дверца ее открылась, из нее выскочила Кэти Гермес, захлопнула дверцу и прощально взмахнула рукой. Машина, «Крайслер» 1949 года, тронулась с места и свернула на углу налево.
— Ее муженек, — сказал Мильт, поднимая с заднего сиденья «Мерседеса» охапку образцов. — Привозит ее домой с работы и отчаливает. Вот так дом.
Кэти с такой скоростью устремилась к ним, что ее коричневая полотняная куртка так и захлопала.
— Так быстро вернулся? — крикнула она, стискивая сумочку и переходя на бег. — Что ты делаешь? Собираешься поехать куда–то на его машине?
— Мы снова уезжаем, — сказал Мильт.
— Куда? — Подбежав, она остановилась прямо перед ним, не давая ему перенести в «Меркурий» хоть что–то еще.
— В Сиэтл.
— Сейчас? Сразу? — Она часто дышала и хмурилась, глядя на него в сиянии предвечернего солнца. — Что за спешка? Я думала, ты никуда не поедешь еще три дня. Ты же собирался отдохнуть здесь до вторника, самое меньшее.
— Я вернусь, — сказал он.
При этих словах она взвилась и проговорила своим тонким настырным голоском:
— Тебе нельзя совершать такую длительную поездку за один раз. Сам же знаешь, что для тебя это слишком тяжело. И почему тебе надо ехать с ним? Ты что, оставляешь свой «Мерседес»?
— Можешь им пользоваться, — сказал Мильт, отодвигая ее в сторону, чтобы положить охапку образцов в «Меркурий». — Вот ключ.
— У меня и так есть ключ, — сказала она. — Может, объяснишь мне, что все это значит? По–моему, я имею право знать, потому что это мне придется тебя выхаживать.
— Он и одна моя подруга поженились, и я, в качестве свадебного подарка, хочу помочь им уладить одно дело, — сказал Мильт.
Оба они отошли в сторону и начали спорить. Брюс не хотел вмешиваться, так что просто продолжал переносить в «Меркурий» все, что мог найти в «Мерседесе».
Мильт подозвал его к себе и сказал:
— Мне надо забрать кое–какое барахло наверху. Через пару минут спущусь обратно.
Волоча ноги, он вошел в здание, угрюмый и отчужденный. Кэти, стискивая сумочку, безмолвно осталась стоять на дорожке.
— Наверное, это я виноват, — сказал Брюс, закончив погрузку.
— Он знает, что ему нельзя ехать, — сказала Кэти.