[63].
— Да, — подтвердил Арт, — ошибка тогда вышла — в тамошней полиции н–н–не знали, кто такой Брэттон, ну и однажды ночью упекли в тюрьму целую шайку «Б–б–бактрийцев».
— Они в Сан–Рафаэле тогда по улицам катались, — начала рассказывать Рейчел. — Колеса на машинах резали, несколько машин с горки столкнули, прохожих избивали — дело было поздно ночью, а сами на угнанной машине ехали. Ну, и полиция их на первом шоссе схватила, недалеко от Олемы. У них с собой пиво оказалось. Обычно–то их родичи отмазывали, а тут не сумели. Некоторым штраф пришлось заплатить немаленький, а одного парня — ему, кажется, больше двадцати одного было — в тюрьму на год засадили. Билл условный срок получил. Я с ним тогда уже не встречалась. Рассталась с ним из–за обряда посвящения. Они тогда в Кармеле собрались. Я с Биллом тоже поехала. Ночевала с девчонками, днем мы гуляли, весело было. А потом они стали заставлять парней, которых посвящали, такое проделать… Мерзости всякие. В общем, я ушла, и больше с тех пор с ним не знаюсь. Ужас, что они творили — как будто они не люди, не могу даже говорить об этом. В конце концов одного парня убили, и как–то оно все притихло.
— Представляю, — сказал Арт, — как их родичам п–п–поднапрячься пришлось, чтоб отмазать их.
— И много таких клубов? — спросил Джим. — У ребят из высшего общества?
— Тот, кто из хорошей семьи, почти обязательно в каком–нибудь клубе. У них свои значки, танцы, обряд посвящения. И клубам этим все трын–трава, потому что папаши их тоже в них входили. А танцы у себя в больших домах устраивают, на Ноб–Хилле. За родителями они как за стеной. Денег у них куча. Один только значок бактрийский долларов пятьдесят стоит.
Впереди показались медвежьи клетки. Нашлось место, где можно было попить кофе и посидеть. Ходьба, похоже, утомила Рейчел, она как–то сгорбилась. Напротив их скамейки собрались посмотреть на медведей дети. Один медведь, усевшись, ухватил задние лапы передними и смешно раскачивался из стороны в сторону. Рейчел, видимо, стало нехорошо от этого зрелища.
— Что с т–т–тобой? — спросил Арт, наклонившись к ней.
— Ничего. Просто неприятно.
Арт предложил:
— М–м–может, поедемте домой? Она потихоньку обедом з–з–займется.
По пути домой, на Филлмор–сврит, Рейчел спросила:
— А кто такая Пэт?
— Моя бывшая жена, — ответил Джим. — На «КОИФ» работает.
— Та женщина с ч–ч–черными волосами? — спросил Арт. — Кажется видел ее — классная. Потрясно выглядит.
— Странно, наверное, постоянно видеть человека, после того как па стались, — предположила Рейчел.
— Временами тяжко, — сказал он.
— Ей нравится на радиостанции?
— Она любит свою работу.
— По–моему, если мужчина любит женщину, он никогда не должен бросать ее или начинать отношения с другой, — заметила Рейчел.
— Иногда прекратить отношения хочет женщина, — сказал Джим.
Рейчел кивнула.
— Тебе это не приходило в голову? — спросил он у нее.
— Нет, — сказала она.
— Я очень любил Пэт. Да и сейчас не могу сказать, что остыл. Но ей нужно было то, чего я не мог ей дать.
— И как вы себя чувствуете, когда видите ее? — спросила Рейчел. — Вам и сейчас хочется помогать ей, ухаживать за ней, заботиться?
— Хочется. Но я понимаю, что это невозможно. Совсем скоро она выйдет замуж за Боба Посина, это наш коммерческий директор.
Он свернул налево, на Филлмор–стрит, и вскоре припарковался в квартале от их дома.
— Не судите меня слишком строго, — сказала Рейчел, когда он открывал дверь ей и Арту, — может быть, после Пэт моя готовка вам не понравится.
Это позабавило его.
— Хорошо, миссис Женушка.
Квартира находилась ниже уровня земли, в гостиной было прохладно и сыро. Вдоль стен шли трубы. Его удивило, как мало у них мебели. Самым большим ее предметом был массивный круглый дубовый стол, еще тут имелись два стула, диван и тумбочка, на которой стоял телевизор — допотопный двенадцатидюймовый «Эмерсон» с антенной–усами. В углу был сложен макет какого–то издания. Он прочел напечатанное огромным готическим шрифтом название — «Фантасмагория». Рейчел сразу ушла на кухню и принялась готовить ужин. Усевшись на диван, Арт прикурил и нервно задымил. Глава семьи прочувствовал серьезность своего положения, подумал Джим.
— Неплохо, — сказал Джим, имея в виду квартиру.
— Мы т–т–тут живем с тех пор, как поженились.
Арт затягивался все чаще, клубы сигаретного дыма почти скрыли его. Он со вздохом подтянул ноги и поерзал на диване.
Из кухни вышла за тарелками Рейчел. Она тоже суетилась, и Джим подумал, что его визит стал событием для них обоих. Нечасто ей, наверное, приходилось готовить для гостей, выступать в роли хозяйки.
— Кофе хотите? — спросила она.
— Варить не стоит, — ответил он.
— Уже сварен, только разогреть.
— Ну, хорошо, — согласился он, — спасибо.
Когда она снова скрылась на кухне, он спросил Арта:
— Сколько вы платите за квартиру?
— Пятьдесят пять долларов в месяц, — ответил Арт.
Джим спросил, сколько они вдвоем зарабатывают.
— Вместе с тем, что я п–п–получаю, выходит примерно сто пятьдесят в месяц.
И больше трети отдают за жилье, подумал Джим.
— Да, наживаются на вас хозяева.
— Ну да, — обреченно согласился Арт. — Но по нынешним ценам не так уж и плохо. Мы в других местах смотрели — так там и ш–ш–шестьдесят, и семьдесят просили. А квартиры хуже этой.
— А как будете справляться, когда малыш родится? Вы как–то думали о будущем?
Арт подвигал ногами.
— Справимся.
— На что пропитание–то покупать будете? Ей нельзя будет работать. Рейчел закрыла кран на кухне и снова появилась в дверном проеме.
Взгляд ее широко открытых темных глаз был устремлен на него.
— Вот и брат его то же самое говорит.
Ему стало не по себе.
— И что же вы будете делать? Ты зарабатываешь две трети семейного дохода — когда ты уйдешь с работы, вы этого лишитесь.
— А у вас есть деньги? — спросила Рейчел.
— Есть какие–то.
— Ну, так вы нам дайте. — Она улыбнулась. — Аж побледнели. Напугала я вас.
— Напугала, — согласился он. — Но не деньгами.
— Знаю. Вы бы нам дали, правда?
— Дал бы, — сказал он. — Только вы бы не взяли.
Она вернулась на кухню.
— Мы ведь вас почти не знаем.
— Знаете, — сказал он.
— Но не очень хорошо. Недостаточно.
Тут Арт сказал:
— У нас п–п–полно денег. Мы больше с–с–ста баксов скопили.
— Давайте я вам еще столько же подкину, — вдруг сказал он.
— Ха, нет, не надо. Вы что! — нервно хохотнул Арт.
— Давайте, — настаивал он, и от души.
— Да ну, нет, что вы, — сказал Арт.
Но Джиму это было нужно.
— Что я могу сделать? — спросил он.
Вошла с кофейником Рейчел.
— Вы о чем?
— Мне хотелось бы помочь чем–нибудь.
Оба молчали. И он, и она дичились. Как кошки, подумалось ему. Как пума в зоопарке. Он слишком близко к ним подошел.
— Вам ведь никак не выкрутиться, — сказал он. — Живете в трущобе без денег — взрослые так не живут. Живете как бог знает кто.
— Потому что у нас нет денег? — спросила Рейчел.
— Меня пугает, что с вами что–нибудь случится. И я ничего не могу сделать, ничем не могу вам помочь.
Я бессилен, подумал он. Бессилен как–то повлиять на их жизнь, что–то в ней изменить. Передачи его больше нет, он утратил контакт с ними. Теперь он не может работать, не может делать ничего значимого. Он чувствовал себя бесполезным, никому не нужным.
— Может быть, я купил бы вам что–нибудь? — предложил он.
— Пейте лучше кофе.
Она поставила перед ним чашку.
— Как ты думаешь, каково сейчас мне?
Он упорно ждал от нее ответа, не обращая внимания на кофе.
Стоя перед ним с кофейником, она сказала:
— Купите что–нибудь для ребенка. Одежду какую–нибудь. Когда будет ясно, я напишу размер и цвет.
Она вернулась к кухонному столу и открытым кулинарным книгам, по которым готовила ужин.
Глава 7
В субботу вечером в запертую металлическую дверь чердака, где жил Людвиг Гриммельман, постучали.
— Кто там? — спросил Гриммельман, не узнав стука.
Он снял со стенной стойки армейскую винтовку М–1, сгреб со стола секретные документы и черновики донесений, запихал их в портфель, защелкнул замок и спрятал в тайник. Потом выключил свет. В темноте ему стало слышно собственное дыхание.
— Что вам нужно?
— Мистер Гриммельман? — спросил мужской голос.
Гриммельман подошел к боковому окну, открыл защелку, поднял окно и выглянул. На наружной лестнице стоял дородный человек в пальто, шляпе и выглаженном костюме. Средних лет, похож на торгового агента, вернее, страхового.
Включив свет, Гриммельман отпер дверь.
— Я занят, покупать ничего не собираюсь.
— Меня зовут Ральф Браун, — представился гость. — Я из ФБР. — Он распахнул черную кожаную обложку удостоверения. — Хотелось бы на минутку зайти и кое–что обсудить с вами. Если можно.
— А в чем дело?
Гриммельман попятился, и мистер Браун вошел.
— Дело касается одного парня, может быть, он вам знаком, — Браун окинул взглядом комнату. — Ну и квартирка у вас.
Он неторопливо прошелся.
— Что за парень?
— Его фамилия Кендельман. Не слыхали про такого? Леон Кендельман. Мы подумали, может, вы его знаете. Вот его фотография.
Мистер Браун извлек из глубокого кармана пальто пакет, открыл его, протянул Гриммельману расплывшийся и нечеткий снимок.
Человек на фото тем не менее был ему знаком.
— Что он сделал? — спросил Гриммельман.
— Уклоняется от призыва.
Гриммельман вернул фотографию.
— Нет, не знаю такого. И вообще, в вашу организацию проникли коммунисты, что толку вам что–то рассказывать — информация напрямую идет к приспешникам Советов из профсоюзных школ и окружения газеты «Пиплс уорлд».