Я холодно говорю: — Ты не на моем уровне. Даже близко нет. У меня за плечами десять лет опыта, а ты не знаешь всего, что, как тебе кажется, знаешь.
— Отлично. — Блейк стала еще более ледяным. — Я приму членство. Но от других клиентов я не откажусь.
— Клиентов, — говорю я. — У тебя есть только Лукас.
— Вообще-то, у меня их уже три.
Остальная часть комнаты словно исчезает, и я вижу только упрямое лицо Блейк. Мне хочется перевернуть ее через колено и отшлепать.
— Кто?
— Не твое дело. — Она вырывается из моей хватки.
Она лжет.
Она врет?
Кого, черт возьми, она приняла?
Я сканирую ее лицо, но, черт возьми, не могу ее прочитать. Все, что я вижу, — это горящие зеленые глаза, дымчатая кожа, оскаленный рот. Когда она не надевает свою очаровательную маску, под ней скрывается злость.
Это я могу понять.
Я тоже злюсь.
Я хватаю ее за руку, грубо переплетая свои пальцы с ее.
— Куда мы идем? — спрашивает она, когда я вытаскиваю ее из комнаты.
Я нажимаю кнопку лифта. — Убираться отсюда.
— Ты не можешь так себя вести, — говорит Блейк, сохраняя спокойствие. — Я с самого начала говорила тебе…
— Я знаю! — рявкаю я.
Двери лифта открываются.
Как только мы оказываемся внутри, я оказываюсь рядом с ней. Руки на ее лице, груди, платье. Я подхватываю ее и прижимаю к металлической стене, ее ноги обхватывают мою талию. Лифт качается на тросе.
— Бери сколько хочешь клиентов, — рычу я. — Сегодня ты моя. И это то, что я хочу сделать.
Я задираю ее юбку. Материал рвется. Блейк задирает ее до бедра, и мы можем задрать ее до самого верха. Лифт опускается, как подводная лодка.
Блейк расстегивает пуговицы на моих брюках, а я стягиваю ее нижнее белье в сторону. Я оказываюсь в ней еще до того, как мы опустились на четыре этажа.
Она вскрикивает при первом же толчке. Я трахаю ее с каждым пройденным этажом: 29, 28, 27, 26, 25, 24…
Она кусает меня за шею, облизывая и посасывая. Ее зубы проникают под воротник моей рубашки, ее шпильки царапают заднюю поверхность моих бедер.
Ее запах переполняет меня, когда я зарываюсь в ее волосы, утыкаясь носом в ее кожу головы. Ничто не пахнет так, как она. Я заметил это в тот момент, когда стоял в дверях и искал ее.
Теперь я купаюсь в Блейк, в этом маленьком металлическом ящике, опускающемся вниз. Ее волосы и дыхание, тепло ее кожи, влажность ее киски вокруг моего члена… вот духи, которые оживляют меня, которые заряжают меня, как стимулятор. Я вдыхаю ее снова и снова, пока глубоко проникаю в нее, прижимаясь и принюхиваясь к ее шее.
Крики Блейк эхом отдаются в коробке, когда мы падаем. Она всегда громкая, она не может сдерживаться. Я вспоминаю насмешку Десмонда: «Спроси моих соседей, что ты думаешь, они все слышали…» и понимаю, что в этом есть доля правды. Моя ревность разгорается, и я трахаю ее все сильнее, сильнее, сильнее, сильнее, прижимая к стене, раскачивая лифт на тросе, пытаясь стереть из памяти плоти воспоминания о ком-то, кто не был мной. Пытаюсь доказать, что никто и никогда не заставлял ее чувствовать себя так.
15, 14, 13, 12…
Ее пальцы впиваются в мою спину, рубашка на платье рвется, как бумага под ногтями. Порезы искрятся как соль на глубоком, мясистом удовольствии, которое я испытываю, трахая ее так сильно, как только могу.
Ее киска смыкается вокруг моего члена, и я понимаю, что это конец. Лифт замедляет ход, последние цифры проносятся мимо: 4, 3…2…
Пот катится по моей спине, пламенея в прорезях. Мои ноги — поршни, вгоняющие ее вглубь. Я трахаю ее бешено, неистово, желая забрать каждую частичку ее и не оставить ничего никому другому.
Она кричит, и я издаю звук, которого точно никогда раньше не издавал. Назовите это боевым кличем, потому что я знаю, чего хочу, и сделаю все, чтобы получить это. Горячее, захлестывающее наслаждение подтверждает это. Я уже попробовал это, и я не собираюсь делиться этим.
Я спускаю Блейк вниз, поддерживая ее, пока укладываю себя и застегиваю брюки.
Двери лифта открываются, впуская поток теплого воздуха и запах секса прямо в лицо Халстону Риву.
У меня много врагов в этом городе, но есть только один человек, которого я ненавижу.
Я не могу оставаться в комнате наедине с Ривзом, потому что я убью его на хрен.
Он смотрит на разорванное платье Блейк, наши дикие волосы и субтропическую влажность. Его жесткое лицо искажается.
— Ты действительно просто животное, не так ли, Рамзес?
В кои-то веки ярость не приходит. Я смеюсь, хватаю Блейк за руку и тяну ее к себе.
— Ты прав, ублюдок.
12
БЛЕЙК
На самом деле у меня не было третьего клиента, когда я лгала Рамзесу прошлой ночью.
Теперь пришло время найти его. Хватит валять дурака.
Я звоню Шону Мартину, руководителю лет пятидесяти, который работает в сфере медицинского оборудования, а не финансов. Я говорю себе, что намеренно не выбираю человека, который с наименьшей вероятностью разозлит Рамзеса.
Рамзес, со своей стороны, затаился до конца недели. Я вижусь с ним еще пару раз: в четверг мы встречаемся за быстрым обедом, а в субботу вечером — на полноценной сессии Шалуньи. Он не говорит о вечеринке Десмонда, и я тоже не поднимаю эту тему.
После того как Десмонд увидел меня с Рамзесом, он дважды написал мне сообщение и прислал сотню розовых роз к моему дому. Я проигнорировала сообщения и выбросила цветы в мусорное ведро. Я не собираюсь быть жевательной игрушкой, из-за которой они дерутся.
Хотя должна признать…
Во время обеденного свидания с Рамзесом, когда я увидела, что он возвращается в офис и у него нет времени на секс… я почувствовала тепло, осознав, что он позвал меня туда, чтобы просто увидеться.
Мне нравится проводить с ним время. Я не знаю, как сказать об этом более откровенно. Его разговор зажигает мой мозг, и это лучший секс, который у меня когда-либо был.
Но он не мой парень. И я дура, если думаю, что он когда-нибудь сможет им стать.
Джонсы не любят тебя. Они не могут, потому что пытаются купить тебя. И они пытаются купить тебя, потому что не хотят любить тебя по-настоящему. Это не линия к пункту назначения — это круг, который идет по кругу.
Рамзес снова и снова пытался купить меня с помощью членства в BTC. Он будет продолжать попытки, потому что такова его природа. Он хочет владеть всем, контролировать все и, прежде всего, получать то, что хочет.
Я не акция.
Я игрок.
И самое лучшее для меня — это сохранить список клиентов и продолжать играть в эту игру.
Именно это я говорю себе, когда в очередной раз проверяю телефон, не написал ли Рамзес.
Он использует тебя и выбросит, когда закончит. Так они и поступают.
На следующей неделе мой новый клиент просит меня сопровождать его на какой-нибудь большой больничный праздник. Рамзес пишет мне, чтобы мы встретились в тот же вечер, но я говорю ему, что занята, и вместо этого мы назначаем дату на пятницу.
У Шона, тихого вдовца с седыми волосами и очками в роговой оправе, все идет хорошо, пока мы не заходим в Радужную комнату на Рокфеллер Плаза и не видим развешанные повсюду баннеры:
Детская больница Ленокс Хилл.
А под ними — со вкусом, но хорошо читаемым шрифтом:
Спонсор — компания " Obelisk Investments".
Я дико оглядываюсь в поисках Рамзеса. Не так уж много времени требуется, чтобы обыскать комнату для чего-то столь масштабного. Когда я вижу, что его там нет, я снова позволяю себе вздохнуть и понимаю, что он, вероятно, не посещает все мероприятия, которые спонсирует его компания.
— Что-то не так? — говорит Шон.
— Нет. — Я беру бокал шампанского и отпиваю глоток. — Все идеально.
Шон ведет меня к своему столику в самом начале зала. Он знакомит меня с нашими соседями по столу, и мы болтаем до тех пор, пока не зажигается свет и не начинаются выступления.
Первый докладчик — Том Брюэр. У меня большая позиция в его биотехнологической компании, но он не говорит ничего полезного, просто излагает все то же жаргонное дерьмо, что и в пресс-релизе.
Я уже, наверное, посетила сотню подобных мероприятий. А может, и больше. Я вспоминаю бесконечную череду почти таких же вечеров — роллы на столе, крошечные шарики масла, ледяная вода, красное или белое вино. Видеоэкраны над сценой, слайд-шоу, награды, аплодисменты, вежливые разговоры, переходящие в менее вежливые по мере того, как выпивка овладевает вами.
Сколько людей я встретила, которых больше никогда не увижу?
Сколько раз я рассказывала о своей ерунде — фальшивых именах, фальшивых карьерах, фальшивых историях о том, как мы познакомились…
Шон попросил меня притвориться, что я администратор больницы из северной части штата. Обычно притворяться, что работаешь в той же сфере, что и люди, которым ты врешь, — плохая идея, но я встречалась с таким количеством врачей, что, наверное, могла бы удалить аппендицит.
Парень по другую сторону от меня — представитель фармацевтической компании, что просто золото для получения информации о лекарствах, которые еще не выпущены. Я воспользуюсь шансом поджарить его в следующий раз, когда Шон зайдет в туалет.
Это не займет много времени — он уже выпил три бокала шардоне и подает сигнал серверу на четвертый.
— Ты сегодня такая красивая, — говорит он, положив руку мне на запястье. — Женевьева носила платье такого же цвета.
Женевьева была женой Шона. Она погибла, ныряя с аквалангом на Мальдивах.
— У вас с ней, должно быть, столько счастливых воспоминаний.
Глаза Шона затуманились. — Она была ангелом на земле. Мы вместе катались на лыжах в Аспене. Она…
Я слушаю поток рассказов Шона, кивая, улыбаясь и комментируя во всех нужных местах. Работа в эскорте — это 30 % секса, 10 % личного стилиста, 20 % составления компании людям на мероприятиях, которые они не хотят посещать, и остальное — психотерапевт по вызову.