— Есть получить лычки у старшины Черепанова, — ответил я.
— Но и это еще не все, Саша, — улыбнулся Таран. — с этого момента будет у тебя на заставе новая должность.
— Должность?
— Да. Новая должность в отделении службы собак.
Глава 7
Я промолчал, только вопросительно посмотрел на Тарана.
— Слава Нарыв подал заявление на сверхсрочную, — начал Таран. — Если комиссию пройдет, хочет вернуться на Шамабад. Я, если честно, тоже хочу, чтоб он тут служил. Пусть человек он и не простой, но свое дело знает. Только усилиями Нарыва, Ваня Белоус сейчас может исполнять обязанности инструктора, хотя так и не полагается.
— Вы хотите, чтобы должность Белоуса занял я?
— Совершенно верно, — кивнул Таран, — исполнять обязанности старшего вожатого служебных собак будешь. Ване-то не разорваться. А как уйдет на дембель, займешь его место.
— Есть, исполнять обязанности старшего вожатого, — сказал я.
— Ну и хорошо. Теперь свободен, Саша.
Я встал, отдал честь и направился было на выход из канцелярии.
— Саша, — вдруг позвал меня Таран. Я обернулся.
— Еще раз спасибо тебе, что выслушал.
— Не за что, товарищ старший лейтенант. Если надо будет, обращайтесь.
Таран улыбнулся, кивнул, и я вышел вон из канцелярии.
— Саша, что-то мне как-то не по себе, — сказал Вася Уткин, косясь на Булата, стоявшего у моих ног.
— Не дрейфь. Нормально все будет.
— Я так близко к нему раньше не подходил, — пожаловался Уткин опасливо.
— Так в этом-то и штука, Вася. Булат потихоньку начинает меня слушаться, когда рядом посторонний. Хочу закрепить результат после сегодняшней тренировки.
С награждения прошла неделя. Два дня назад Таран объявил, что застава прекращает нести службу по усиленному варианту.
На нашем участке Границы стало тише. Я слышал, что ребята из СБО принялись гонять банду Юсуфзы. У Душманов сейчас были совершенно другие заботы. Безобразничать на Границе им стало недосуг. В общем, все говорили, что захват Аллах-Дада пошел впрок. Скоро Юсуфзу с его «моджахеддин» разгонят окончательно.
Но, конечно, это не означало, что станет совсем спокойно. Потому мы все еще ходили по границе усиленными нарядами.
Не забывал я и о том, что Шамабаду предстоит пережить нападение врага. Но что это будет за враг? Юсуфза ли? Или кто-то еще? В целом, мне было безразлично на этот счет. Главной целью оставалось защитить заставу. И у меня уже были определенные мысли относительно того, как это сделать.
— Хочешь сказать, кусаться он не будет? — Уткин наградил меня жалостливым взглядом.
— Не будет. Стой спокойно.
Вася с недоверием посмотрел на Булата. Пес все еще выглядел слегка напряженным. Не отрываясь смотрел Васе в ответ, навострив уши. Однако вел себя кобель гораздо спокойнее. А «происшествий» с рычанием или тем более с лаем на своих, не было уже давно.
— Странный он, этот пес, — нахмурившись, сказал Вася.
— Это почему же странный? — Ухмыльнулся я.
На огражденную территорию питомника зашел Ваня Белоус. Со значением осмотрел всю эту забавную картину: стою я, рядом со мной Булат, а напротив, словно истукан, застыл Вася Уткин.
— А че это ты его странным считаешь? — Спросил Ваня, приподняв бровь. — Пес как пес. Ну своенравный, конечно. Зато умный.
— Он смотрит на меня, как на идиота, — пожаловался Вася, заглядывая Булату в глаза.
Кобель в ответ забавно склонил голову набок.
— Знаешь, как говорят, Вася, — ухмыльнулся Белоус и даже приосанился. Начал менторским тоном: — В собачьих глазах мы видим отражение своего собственного разума!
Уткин задумчиво нахмурился, наморщил лоб. Пару секунд ему понадобилось, чтобы распознать такой подкол.
— Да иди ты в баню, Ваня, — обиделся Уткин.
— Ладно, ладно, шучу, — рассмеялся Белоус, потом обратился ко мне: — Пальма на сносях. Сутки другие — и ощенится. Ей сейчас надо особый уход, Саша.
— Понял. Не беспокойся, Вань. Я о ней позабочусь, — кивнул я.
— Ну и хорошо. Я пойду ее проведаю, гляну, как она там, — он вздохнул, — а ведь в отряде еще не знают, что у нас случилось. Будет весело, когда все всплывет наружу. Чую, особисты будут нас так чихвостить, что мало не покажется.
— А почему Таран про все это дело раньше не сказал? — Спросил Вася.
— Нас прикрывает, — проговорил я. — Дело-то серьезное. Если б был Сорокин, точно схватился бы за него. Усмотрел бы тут вражескую диверсию.
— М-да… А тут никакая не диверсия, а чужая дурость! — сказал Белоус. — Да только спрашивать теперь в любом случае будут именно с Нарыва. Ну, может, еще с Семипалова, если у того духу хватит признаться. А я сомневаюсь.
— А Славик, ты посмотри, не побоялся на сверхсрочку остаться, — задумался Вася. — Даже зная, что может, как Пальма ощенится, в историю попасть.
— Не побоялся, — Белоус посмотрел на меня. Видимо, понимал он, почему Нарыв принял такое решение. Понимал, кто так повлиял на сержанта. — Ладно. Пойду.
Белоус ушел, и мы снова остались втроем. Сегодня было тепло. Азиатская весна мало помалу набирала свои силы. Собаки сидели в вольерах — кто-то из них беспокойно прохаживался по выгулу, другие лежали, вывалив языки или положив головы на лапы.
— Так, ладно. На чем мы там остановились? — Я строго посмотрел на Булата. — Булат, Сидеть.
Буля поднял на меня голову, приопустил уши. Потом потоптался немного на месте и сел.
— Молодец, — я достал из инструкторской сумки кусочек вареного мяса, дал Булату.
Пес с аппетитом слизал его с моей ладони своим большим розовым языком.
Таким же макаром я отработал еще и «место», а также «лежать». Кобель исполнял команды почти сразу. Я видел, что он почти перестал стесняться посторонних людей.
Вообще, стоит сказать, что Буля проявлял себя отлично. Мы с ним прошлись почти по всем приемам общего курса тренировки. Повторили, так сказать. А вот со специальным курсом справиться я мог только с помощью Нарыва.
Белоус, конечно, кое-что соображал, но я понимал, что знания его сугубо практические. Что не имеют под собой твердой теоретической базы. А практика без теории, как известно, слепа.
— Ну все? Пойду? — Спросил с надеждой Уткин.
— Погоди, последний рывок, — улыбнулся я.
Вася вздохнул.
— Ну давай.
— Этот прием важный, — посерьёзнел я. — Ты, главное, ничего не бойся. Буля не укусит.
— Угу, не укусит. Я слышал, как он однажды Нарыва чуть… хм… не разорвал.
— Там Нарыв сам сплоховал. А ты ничего не бойся. Пойдем.
Я отвел Булата чуть в сторону, посадил на цепь у собаковязи. Снял сумку и положил рядом с псом так, чтобы он мог до нее дотянуться разве что лапами.
Булат подошел к сумке, потянул цепь. Стал нюхать воздух. Учуял лакомство, что таилось внутри.
— Вася, спрячься, пожалуйста.
— Спрятаться? — Удивился Уткин и принялся оглядываться. — Куда?
— Куда хочешь.
Уткин пожал плечами и пошел к вольерам. Спрятался за задней стенкой их зданьица.
Я опустился к Булату, потрепал его по холке и морде.
— Ну чего ты? Давай еще разок попробуем? Только давай, пожалуйста, никак в прошлый раз. А то тогда ты Стасу чуть пальцы не отхватил.
Булат вывалил язык, странно посмотрел на меня, а потом высоковато, словно бы от возмущения, гавкнул.
— А ну, не ругаться, — строже проговорил я. — Давай, докажи мне, что своих больше кусать не будешь.
Я встал. Указал на сумку и дал команду «рядом».
— Вася! Выходи! — Позвал я Уткина, когда Булат сел носом к сумке.
Вася боязливо выглянул из-за дальней стенки вольера.
— Иди сюда.
— А что мне нужно делать? — Немного удивленно спросил Уткин.
— Походи возле Булата туда-сюда. Потом попытайся забрать сумку.
Узенькие брови Васи поползли вверх.
— Чего? Не, Саша… Он же мне руку отхватит!
— Не робей. Не отхватит.
На лице Уткина отразилось какое-то сомнение. Он помялся немного. Потом, пересилив себя, пошел.
Когда Вася стал медленно расхаживать перед носом пса, Булат строго за ним следил. Сейчас он не рычал, не норовил сорваться с места или тем более, укусить. Кобель вел себя спокойно. Это радовало.
— Давай, Вася, — сказал я.
Уткин сглотнул. Посмотрел сначала на Булата, потом на погранцов, собравшихся у ограды питомника и с интересом наблюдавших за всем действом.
— Ты ему поклонись! — Рассмеялся Стасик, — тогда, может, не укусит!
— Ага! И обращайся к Булату не иначе как «Ваша Милость»! — Подначил Синицын.
— Саша, ИПП принести сейчас или потом⁈
— У кого есть цыганская игла⁈ Там точно шить придется!
— Тихо парни, — сказал я, добавив в голос немного строгости, — не отвлекайте.
Погранцы пошептались, посмеялись, но притихли. Уставились на нас. Было им интересно, чем все кончится.
Вася Уткин глянул на них с укором, сухо сплюнул.
— Не обращай внимания. Дурачатся, — сказал я добродушно. — Теперь попробуй забрать сумку.
Вася опасливо нагнулся. При этом он не сводил взгляда с Булата. Потом Уткин тронул сумку. Замер. Буля никак не отреагировал.
— Возьми, — сказал я.
Вася медленно поднял ее сантиметров на тридцать от земли.
— Хватит. Верни на место.
Вася вернул.
— Молодец. Видишь? Он был совершенно спокойным, — улыбнулся я.
— Вижу, — несколько удивленно глянул на Булата Вася, — будто бы другой пес. Даже немножко милый.
— Ты тоже молодец, Буля, — я потрепал пса по холке. Тот, довольно вывалив язык, посмотрел на меня.
— Так, теперь давай все заново.
— Заново? — Нахмурил брови Вася.
— Да. Нужно проделать упражнение до конца.
Вася снова спрятался, и булат получил от меня команду «охраняй». Когда Уткин вернулся и с минутку походил перед Булатом, снова опустился и тронул сумку.
— Охраняй, — повторно приказал я.
Булат немедленно издал низкий угрожающий рык, показал белые клыки. Во взгляде Васи тут же мелькнул страх. Потом Булат гавкнул.