Хотя вроде бы простецкое, на первый взгляд, поведение капитана, говорило об обратном. Или же он только хотел создать о себе такое впечатление.
— Да, вот приехал знакомиться, — сказал Рюмшин и затянулся сигаретой, — сначала хотел к шефу вашему заглянуть, да он щас занят. Попросил подождать немного. Вот я и тут. Решил поболтать с личным составом, раз уж представилась такая возможность.
— О! — Вклинился Синицын, стоявший тут вместе с офицерами, — товарищ капитан, а расскажите еще раз про офицера особого отдела и венеролога⁈ Пусть парни тоже посмеются!
— Да они, видать, слышали, — разулыбался капитан, — мож, кто из вас знает еще какие анекдоты?
— Только неприличные, — ответил я с улыбкой.
— Ну, тогда ладно! — Рассмеялся особист, рассказавший только что довольно пошлый анекдот, — совсем уж неприличные не надо! У нас тут собрались порядочные люди!
В общем, особист изо всех сил пытался сойти за своего. Поведение его мне показалось похожим на то, каким грешат российские ДПСники из будущего, когда ведут себя так, будто ты им уже и сват, и брат, и бог знает кто еще.
В доверие, что ли, втирается? Вроде он свойский парень?
Некоторое время мы так и стояли, собравшись в кружок вместе с капитаном. Слушали его рассказы. Тот поделился, откуда приехал, где служил и как попал к нам после Сорокина.
— Про Сорокина я слышал, — говорил он, — мужик больно много на себя взял. Ну вот и поплатился. Ну что ж. В семье не без урода. Кстати, поговаривают, спас его один погранец. Не из ваших?
— Почему ж не из наших? — Удивился Вася Уткин. — Вот он стоит. Перед вами. Сашей Селиховым звать.
— Селиховым? — Рюмшин тоже удивился, — а я про тебя слыхал! Ходят байки, что ты в первый день на службе, без оружия, с духами воевал. Да еще и взял кого-то важного из них в плен. И потом еще вытащил инструктора собачьего из-под огня. Че? Серьезно, что ли?
Беззаботный взгляд капитана на миг ожесточился и стал очень внимательным. Даже колким. Рюмшин быстро-быстро взглянул мне в глаза таким своим взглядом, и вновь сделал его смешливым.
— Правда, — подтвердил Стас, — сами иногда кому рассказываем, не верят.
— Ну что ж. Тогда мое уважение тебе, боец, — ответил Рюмшин.
— Спасибо, — суховато сказал я.
Краем глаза я увидел, как в нашу сторону торопливым шагом идет Ваня Белоус. Топал он от питомника, и заметив неизвестного офицера, пошел не так уверенно. Серьезное, словно каменное лицо Белоуса, вдруг сделалось растерянным.
Пограничники, заподозрив неладное, напряглись. Принялись зыркать на особиста. Тот тоже посерьезнел, стал внимательным и чутким.
Белоус приблизился, вытянувшись, отдал Капитану честь.
— Саша, можно тебя на два слова? — Нервно спросил Белоус.
Я кивнул, отошел вместе с ним, и мы медленно направились к питомнику.
— Там Пальма рожает, — шепнул он мне. — Надо нам к ней.
— Так, — нахмурился я, — значит, будем мы с тобой сейчас роды принимать.
— Ага. Да только этот тут, — они едва заметно кивнул на Рюмшина, — если поймет, че у нас твориться, будет скандал. Уже третий месяц пошел, как служебная собака из строя выведенная, а в отряде об этом ни сном, ни духом.
Ваня помрачнел, добавил сквозь зубы:
— Вот всегда они, эти особисты, крутятся тут, когда не надо.
— Короче, так. Давай я пойду к Пальме, — начал я, — а ты проследи, что б Рюмшин за нами не увязался. Отвлеки его чем-нибудь. Потом присоединяйся.
— Парни, — вдруг услышали мы голос особиста, — а вы куда? Может, случилось че?
Мы с Ваней разом обернулись.
— Может, помощь какая нужна? — Спросил Рюмшин, оказавшийся за нашими спинами.
Глава 9
— Нет, спасибо, товарищ капитан, — заглянул я в глаза Рюмшину, — нам всего лишь заняться собаками надо.
Рюмшин помрачнел. Смешливое и добродушное лицо особиста и правда сделалось надменным. А еще серьезным.
— Собаками, значит, — он посмотрел на Ваню Белоуса, — солдат, почему не доложили по форме в присутствии старшего по званию, какое у вас к младшему сержанту Селихову дело?
— Виноват… — замялся Белоус.
— Вы себя так поставили, товарищ капитан, что бойцы посчитали — в вашем присутствии можно вести себя свободнее, — кольнул я особиста его же оружием.
По его разговору с бойцами я быстро понял, что этот человек привык использовать неуставные отношения солдат себе на пользу. Наверняка как-то приноровился располагать к себе, чтобы строить агентурные сети внутри личного состава, чтобы вызывать у простых пацанов доверие.
Как я уже говорил не раз — я противник неуставнных отношений. Мне было сугубо неприятно, что Рюмшин решил поставить их себе на службу, оттого я не мог не ткнуть его в это носом.
Рюмшин нахмурился. Сильнее выпятил нижнюю губу, заглядывая мне в глаза снизу вверх.
— Устав никто не отменял, — сказал он, низким голосом.
— При всем уважении вы не походите на ярого приверженца следования уставу, — холодно сказал я.
— Куда вы так торопитесь? Немедленно доложить, — не менее сухо сказал особист.
Внезапно на сходни здания заставы вышел Таран. Шеф был в курсе, что Пальме вот-вот рожать, и как только увидел нас с Ваней и приставшего к нам Рюмшина, тотчас же сообразил: что-то тут не так.
Мы встретились с шефом взглядами. Рюмшин, заметив, куда я смотрю, обернулся. Таран на миг сузил глаза, заговорил:
— Товарищ капитан! Здравствуйте! Рад приветствовать вас на Шамабаде!
Рюмшин молчал.
— Прошу прощения, что заставил вас ждать. Звонили с отряда. Они ждут меня у себя через два часа. Если вы хотели о чем-то поговорить, познакомиться, жду вас у себя в канцелярии.
— Вы точно хорошо осведомлены о том, чем занимается ваш личный состав, товарищ старший лейтенант? — Спросил Рюмшин с нажимом.
Таран нахмурился, но тут же сделал наигранно удивленное лицо.
— Конечно, товарищ капитан. А что? Что-то не так?
— Эти бойцы странно себя ведут, — пробурчал Рюмшин.
Таран на миг растерялся, открыл рот, но я его опередил.
— Товарищ капитан, у нас собака прихворнула. Отсадили ее отдельно. Ухаживаем, но она уже идет на поправку.
— Покажите, — отрезал Рюмшин.
— Товарищ капитан! — Вклинился Таран с растерянной улыбкой, — при всем уважении, я немного тороплюсь. Вы можете проверить собаку и позже. Она никуда не убежит.
Рюмшин уставился на меня. На его широкой челюсти заиграли желваки.
— Ну хорошо, товарищ старший лейтенант. — раздул ноздри Рюмшин и обернулся к Тарану. — Ждите меня, я зайду через минуту.
Таран кивнул, и напоследок бросив на нас с Ваней обеспокоенный взгляд, исчез в дверном проеме.
— Я зайду к вам, товарищи бойцы, — как-то угрожающие протянул особист, — будьте уверены. Посмотрю на вашу «собаку».
Лицо Рюмшина сменило выражение так же быстро, как стало надменным. Приобрело беззаботный вид. Тихонько напивая себе под нос: «Над границей тучи ходят хмуро», он размеренным шагом пошел к зданию заставы. На ходу заложил руки за спину.
— Зараза… Что делать-то? — Стиснул зубы Ваня Белоус, когда мы пошли к питомнику, — он же щас придет! Точно попадемся!
— Не дрейфь. Пойдем к Пальме. Придумаем, что-нибудь.
Когда мы вошли в комнату, где держали щенную суку, та лежала калачиком в своем гнездышке и вылизывала себе под хвостом.
— Первый плод еще не вышел, — осмотрел Пальму Ваня, когда мы оба опустились возле собаки.
Ваня задумался.
— Пальма — сука крупная, молодая. В помете будет не меньше шести-восьми кутят. Это, часов десять-двенадцать на роды. Не меньше.
Он как-то скуксился, втянул голову в плечи. Буркнул:
— Пропали мы.
— Не пропадем, — сказал я, есть у меня одна идея.
Удивленная Пальма навострила уши и мотала туда-сюда остроносой головой. Мы с Ваней торопливо несли ее на руках. От питомника наш путь лежал к еще не до конца остывшей после вчерашнего бане. Там достаточно тепло, чтобы сука не замерзла. В парной сухо, светло и много места. Но главное — там никто и не подумает ее искать.
— Да не тряси ее так, — шепнул я Белоусу, когда мы несли ее самым коротким путем — в обход здания заставы. — Видишь? Волнуется.
Правда, короткий путь был и самым опасным, потому что шел аккурат под окнами канцелярии.
Ребята из наших побросали все свои дела и встали «на шухер». Стас дежурил в коридоре у входа в канцелярию. Уткин притих под надписью «Застава наша — дом родной», что висела у дверей здания заставы.
Ребята из отделения собачников уже готовили Пальме место в бане, а еще побежали за бинтами, антисептиком, ножницами и другими принадлежностями, которые могли понадобиться при родах.
Мы крались у стенки заставы.
— Тихо, пригнись, — сказал я, когда мы подобрались к распахнутому окну канцелярии.
— Вот зараза! — прошипел Ваня, когда Пальма заволновалась и стала выскальзывать у нас из рук.
В этот момент я молился только об одном — хоть бы не гавкнула.
— Держи, держи ее, — говорил я тихо, когда мы шли под окном на полусогнутых, — смотри, что б не упала, а то брыкается! Вот так, хорошо…
Из окна доносился презабавный разговор:
— Ну, спасибо вам, Анатолий, — довольно говорил Рюмшин, — приятно было познакомиться. Надеюсь, наше знакомство и общение и дальше будут такими же приятными.
— Не сомневаюсь, товарищ капитан.
— Ну… Я пойду.
— Постойте!
— М-м-м-м?
— Скажите, товарищ капитан, вы любите музыку?
— Ну… Как… Как и все…
— А я вот очень люблю. Только современная, весь этот рок-н-ролл мне совсем не нравится. Я советскую классику уважаю. А вы?
— Да… Я в принципе тоже.
— Отлично! Хотите, покажу вам коллекцию моих пластинок?
— Мне казалось, Анатолий, вы торопились…
— Ну… У меня еще есть время. Давайте я покажу вам мой граммофон. Посмотрите, какой он красивый! Считай, антиквариат!
— Ты послушай, как Таран старается, — ухмыльнулся Ваня, когда мы аккуратно пролазили под окошком. — Молодец…