— Скоро твой отец уже будет дома, — сказал я, пожимая его шершавую руку, — уже скоро.
— Да, — покивал Клим, — уже скоро я его увижу. Живого. И… И спасибо вам, что зла не держите. Ну… Ну вам пора. Служба не ждет.
— И правда, не ждет, — Сказал я с улыбкой. — Ну что, Стас, пошли?
— Стойте! — Крикнул Клим, и мы обернулись. — А Вася где? Мне перед ним тоже извиниться надо!
Офицерский танк угрожающие рокотал двигателем. Он, как и раньше, располагался на футбольном поле. Экипаж суетился внутри. То и дело, кто-то из танкистов, показывался из люка. Кричал что-то своим, но сквозь гул мощного танкового двигателя, разобрать их переговоры было невозможно.
Танк обратил длинный ствол своего оружия к кишлаку Комар. Это был тот самый день, когда в кишлаке творились беспорядки. Однако я не знал, что он совпадет с датой обмена пленными.
Обмен должен был проходить на правом фланге, в узком месте Пянджа. Обеспечивали его силами заставы резерва отряда, а наши шли в конвое.
Таран тоже должен был присутствовать на обмене, но когда часовой заставы с вышки сообщил о стрельбе в кишлаке, шеф вернулся на Шамабад, чтобы разобраться во всем сам.
Решили пальнуть учебным снарядом, чтобы афганцы чуть-чуть притихли. Ну и огонь вести надо было из офицерского танка, чтобы не демаскировать остальную пару, стоящую в своих капонирах.
— Говоришь, это может быть частью подготовки к нападению⁈ — Перекрикивая гул мотора, спросил Таран.
— Так точно!
Я, шеф и замполит тоже были у танка. Мы с Тараном стояли рядом с машиной, а Пуганьков, как оказалось, поклонник разной военной техники, болтал о чем-то с механиком-водителем прапорщиком Ломовым.
— И почему ты так думаешь, Саша? — Спросил Таран, посмотрев на меня.
— После того раза с прокаженным, в кишлаке было тихо-мирно. А теперь пошло-поехало: сначала переброска оружия через Пяндж, потом записка, теперь стрельба и суета в кишлаке. Я думаю, товарищ старший лейтенант, случайности неслучайны. Все это — какая-то подозрительная активность на границе. Какая-то подготовка.
— Чтобы они там ни затеяли, они выбрали плохое время в кишлаке безобразничать, — задумчиво сказал Таран.
— А я думаю отличное, — ответил я. — Сегодня передача пленных. Все наше внимание было направлено туда. Если б не стрельба, мы б, наверное, не придали их суете особого значения.
Таран нахмурился. Кивнул.
— Соглашусь. Что-то тут не так. Надеюсь, наши ребята из разведки выяснят, что к чему. А мы пока местных из танка утихомирим.
Из командирского люка высунулся капитан Жуков, что-то заорал. Но быстро понял, что мы не слышим. Тогда он жестом указал уходить.
Таран кивнул. Мы с ним отбежали назад метров на двадцать. Любопытный Пуганьков же внаглую заглянул в люк заряжающего, наблюдая, видать, за работой экипажа внутри.
— Товарищ старший лейтенант, — сказал оказавшийся рядом с нами ефрейтор Смольняк из экипажа сержанта Фролова, — разрешите обратиться!
— Ну?
— Вы б сказали вашему замполиту, сойти с танка! А то он сзади примостился! Не успеет отскочить, если выстрелят.
Таран нахмурился. Его лицо сделалось сердитым и темным, словно грозовая туча.
— Сойди с танка, Пуганьков! — Заорал Таран замполиту.
— Товарищ лейтенант! — Присоединился Смольняк, — сойдите с танка!
Мы дружно принялись кричать и махать руками. Пуганьков, казалось, нас и не видел. Шум двигателя напрочь заглушал любые крики.
— Сука! Не слышит! — Выругался Таран.
— А они щас будут стрелять! — Довольно буднично заметил Смольняк и скрестил руки на груди, став рядом со мной.
Очевидно, экипаж не знал, что замполит все еще топчется на броне. Очевидно, что Пуганьков не знал, что они вот-вот готовятся стрелять.
— Зараза! — Ругался Таран.
— Вот. Щас, видать! — Сказал Смольняк и даже заткнул уши пальцами.
Я среагировал быстро. Подобрал первый попавшийся камень из-под ног, а потом швырнул его в Пуганькова. Нет, я не хотел его зашибить раньше танка, хотя на миг, когда камень оказался уже на подлете, мне показалось, что он попадет замполиту прямо в спину.
Голыш, вместо этого, стукнул о броню у его ног. Перепуганный Пуганьков удивленно уставился на нас. Все втроем мы принялись активно сигнализировать замполиту, что лучше бы ему убраться подальше от танка.
Кажется, нашу мысль он понял правильно.
И без того вытянутое лицо Пуганькова вытянулось еще сильнее, он зачем-то оглянулся на башню, а потом сайгаком спрыгнул с корпуса Т-62.
Не успели подошвы его сапог коснуться земли, как танк выстрелил. Бабахнуло. Машина вздрогнула. Из ствола вырвалось мощное дульное пламя, за ним — клуб густого дыма. Земля вокруг могучей машины просто задрожала. Вверх взвилась сухая пыль.
Эхо мощного выстрела разлетелось по округе. Пуганьков замер буковой «Зю», метрах в трех позади танка. Он потерял шапку и морщился, зажимая уши ладонями.
Спустя секунду после выстрела, будто бы беззвучно открылся лючок сброса стреляных гильз в задней части башни. Лязгает он что надо, но эхо выстрела, казалось, изгнало из округи любые другие звуки.
Затем цилиндр гильзы выскочил из лючка, щелкнул о корпус и отскочил… прямо на голову Пуганькову. Гильза отскочила и от его затылка почти так же, как от танковой брони. Разве что подлетела пониже. Потом грохнулась на землю. Пуганьков тоже грохнулся, но уже на живот.
Настолько все это выглядело внушительно и одновременно комично, что мы не знали — смеяться или сочувствовать. Пуганьков зашевелился. Медленно поднялся и тронул затылок.
Мы с Тараном и Смольняком помчались к нему.
— Живой, замполит⁈ — Кричал ему Таран, когда я вздернул Пуганькова на ноги.
— Что… это… было… — С изумленным, грязным от пыли лицом, спросил Пуганьков.
— Нормально все, — сказал я, осматривая его голову, — жив-здоров.
Замполит тронул затылок, скривился от боли, нащупав там внушительных размеров шишку.
— Только шапка будет плохо сидеть! — Не удержался Смольняк и рассмеялся, но тут же притих пот тяжелым взглядом Тарана.
Правда, шеф и сам держался недолго. Спустя мгновение он залился хохотом. За ним снова заржал и Смольняк. Я тоже сдержанно рассмеялся.
Танковый экипаж медленно показал головы из башни. Некоторое время они смотрели в сторону задранной к кишлаку пушки. Потом, почти синхронно, все трое: капитан Жуков, наводчик — старший лейтенант Задоркин и заряжающий —лейтенант Комков обернулись к нам.
Когда они увидели смеющихся погранцов и замполита, ощупывающего голову, на их лицах отразилось искреннее недоумение.
Сначала в распахнутые ворота въехала заставская шишига. За ней еще одна, которая прибыла из отряда, чтобы доставить наших на обмен пленными. Погранцы стали выгружаться.
— Смотри, вон Клим, — кивнул Стас, когда я чистил Булата, а он просто сидел за забором питомника и болтал со мной о том о сем.
Пограничники отправились к разряжалке, у которой их уже ждал дежурный.
— Интересно, а папку он к нам в гости привез? — Ухмыльнувшись, спросил Алейников.
Я выпрямился. Булат обернулся, чтобы посмотреть, что же там такое происходит.
— Сомневаюсь, — сказал я холодно. — На Климе лица нет.
Мы со Стасом переглянулись. Стас сделался каким-то обеспокоенным.
— Пойду спрошу, — сказал он.
— Не надо. Не встревай. Там что-то не так.
— Я быстро! — Алейников побежал к разряжающимся погранцам.
— Стас! — Крикнул я и нахмурился, — вот балбес.
Я торопливо завел Булата в вольер, сам направился вслед за Алейниковым.
— Клим, ну че? — С идиотской улыбкой спросил он, когда встретил Клима, шедшим к оружейке.
— Стас! — Подоспел я.
— Отвали! — Зло бросил Клим Стасу.
— Клим, ты чего? — Удивился Алейников и попытался взять его за плечо.
Внезапно Вавилов взорвался от злости и просто толкнул Стаса в грудь.
— Я сказал, отстань! Отвали!
— Э! Э! — Крикнул я и встал между разозлившимся Климом и недоумевающим Стасом, — Тихо! Тихо, я сказал!
Глава 15
— Убери от меня этого клопа приставучего! — Кричал Клим, — чего он ко мне прицепился⁈ чего ему надо⁈
С этими словами он указал на застывшего позади меня Стаса.
— Слышь, Вавилов, ты чего, обурел? — Зло заговорил Алейников, — за такие слова, я ведь могу и в харю дать.
— Ну, так попробуй!
— А мож и попробую!
Стас было кинулся к Климу, но я его остановил, толкнул в грудь.
— Назад, Стас.
— Ну ты слышал? чего он городит⁈
— Назад!
— Че, струсил? да⁈ Струсил⁈ — Кричал Клим.
Я отпихнул Стаса, решительно пошел на Клима. Тот на меня. Казалось, ему было без разницы, с кем затеять драку.
— Успокойся, — бросил я строго.
— Да иди ты к чертовой матери, Селихов! — Крикнул Клим.
Я толкнул его в грудь.
— Я сказал, Успокойся!
Клима отбросило, и он отступил на шаг. Тогда я схватил его за ворот бушлата, встряхнул.
— Ты в своем уме⁈ — Закричал я на Вавилова, заглянув ему прямо в глаза.
Искаженное жгучей яростью лицо Клима вмиг изменилось. На глаза ему навернулись слезы. Клим отвернулся.
— Пусти…
— Если обещаешь не буянить.
— Пусти, пожалуйста, — после недолгого молчания, сказал Клим, — я… я обещаю.
Я отпустил.
Все произошло так быстро, что погранцы успели заметить заварушку, только когда она уже закончилась. Стали стягиваться к нам, чтобы разузнать, в чем тут дело. Потом собрались полукольцом вокруг.
— Чего тут твориться⁈ — Пропихивался между остальными парнями Черепанов, — Ну-ка! Прекратить! Прекратить немедленно!
Он протиснулся между широких плеч Васи Уткина и Семипалова. Застыл, увидев нас троих. Стас, глубоко дыша, волком смотрел на Клима. Между ними, напряженный как струна, и готовый к любому развитию событий, стал я. Клим же, оказался будто бы в ступоре. Потом он глянул на Черепанова и торопливо пошел к оружейке.
— Он с ума сошел, товарищ прапорщик! — Крикнул Стас, указав в спину Вавилову, — на людей бросается!