Мышцы стали будто каменными, их жгло молочной кислотой. Девчонка вдруг тоже взяла себя в руки и стала грести вместе со мной, стараясь помочь.
Уже через минуту я почувствовал под ногами дно. Принялся цепляться за него пальцами ног, чтобы выстоять против течения. Еще через полминуты мы были у обрывистого берега. Высота тут оказалось небольшой, меньше метра, но девчонка, выбившись из сил, не могла самостоятельно забраться наверх.
— Сашка! Давай ее сюда! — Заорал появившийся надо мной Ваня Белоус.
Его рука потянулась к девчонке, схватила ее за предплечье. Потом другая — за второе. Я напрягся, подсадил девочку, и Ваня вытянули ее на берег. Следом вскарабкался и я.
Я быстро перевел дух, потом поднялся на ноги.
Девчонка лежала на камнях берега и была совершенно без сил. Она дрожала, но, казалось, была настолько утомлена, что не могла даже свернуться калачиком. Маленькая ее грудь содрогалась от холода под облепившей тело мокрой одеждой при каждом вздохе молодой девушки.
— Надо ее в тепло, — сказал я, утирая воду с лица.
Ваня не ответил и тут же стал стягивать свой бушлат. Накрыл им девчонку.
Метрах в семи от нас вдруг послышался всплеск. Это Клим взбирался на берег. Он схватился за суховатый бурьян, подтянулся. Тяжело оперся о колено, выбрался. С трудом встал и на цыпочках, обходя большие камни, направился к нам.
— Вытянули, — облегченно вдохнул он, упав на колени рядом с девчонкой и внимательно всматриваясь в ее лицо с посиневшими от холода губами.
Надо признать, девушка оказалась симпатичной. На вскидку ей можно было дать шестнадцать или семнадцать лет. Одетая по европейской моде, она носила красную кофточку и широкие, но облепившее сейчас ноги спортивные штаны, а еще кеды «Два мяча» советского производства. Верхней одежды у девчонки не было.
— Раньше я жила в городе, — сказала Девушка, звали которую, как оказалось, Аминой, — с отцом. У меня еще дедушка есть. Он живет в кишлаке Комар. Я сейчас с ним.
— А отец? — Спросил Клим.
Мы устроили Амину на берегу. Я дал ей свой бушлат, на который она смогла сесть. Ваня укутал ее своим. Клим дал кусочек пышки, которую приханырил себе, чтобы перекусить в наряде.
Так Амина и сидела, воспитанно отщипывая от небольшой пышки по кусочку и отправляя в рот.
Я заметил, что несмотря на то, что мы укутали ее бушлатами, согреться ей было очень тяжело, и Амину все еще потряхивало.
Как оказалось, на русском она говорит очень хорошо. Все потому, что ее отец был прорабом, направленным в страну из Союза еще в середине шестидесятых.
И Хоть Амина родилась в Афганистане, она с детства ходила в отстроенную там советскую школу, где изучали и русский язык. Да и в ее семье говорили в основном по-русски.
— После того как с папой случилась беда, — говорила она, — я живу с дедушкой, тут в кишлаке Комар.
На вопрос Вани, что стало с его отцом, девушка замялась. Она явно не хотела рассказывать, в чем было дело. И хоть Амина всеми силами пыталась сделать вид, что ей просто горько об этом вспоминать, у меня возникло другое впечатление.
Казалось, после вопроса об отце она ответила слишком быстро и как-то дежурно:
— Простите, мне сложно об этом говорить сейчас, — сказала она и спрятала лицо в ладони. Приглушенно добавила: — так мало времени прошло.
Слишком наигранной мне показалась эта реакция. Я решил понаблюдать за девчонкой пристальнее.
— Так и все же, как ты попала на нашу сторону? — Спросил Ваня, когда девчушка вновь показала лицо и вытерла сухие глаза.
— Ну… — Начала она несмело, — Ночью у нас по кишлаку бродил медведь. Домик у дедушки старый. Забор из палок. Потому он легко свалил калитку и разогнал всех коз. Двух мы нашли, а третья убежала. Соседи сказали нам, что видели, козочку на берегу Пянджа.
Мы с погранцами переглянулись. История звучала довольно убедительной. Кроме того, это могло объяснить, откуда у медведя на морде кровь.
Однако кое-что другое показалось мне подозрительным. Комар находится довольно далеко отсюда. В этих местах перейти реку она не могла, значит, пересекла ее где-то у заставы. Там, где можно перейти вброд.
— Далеко же ты забралась, — сказал я делано добродушным тоном.
— Да, — она кивнула. — Я прошла весь берег, что был у кишлака, но козы нигде не было. Тогда я решила перейти реку, чтобы поискать ее тут, на советской части.
Девчонка опустила взгляд. Вздохнула.
— Дедушка живет очень небогато. Козы — единственная скотина, которая у нас есть.
Погрустневший Клим с пониманием покивал. Взглянул на Амину очень теплым, очень сочувствующим взглядом.
Мне показалось, что девчушка даже приглянулась Климу. Пока мы расспрашивали ее на берегу, Вавилов не упускал шанса позаботиться о ней: подоткнуть полу бушлата, чтобы ей было теплей; дать вода или накормить.
— Но только вместо козочки, я набрела на того самого медведя, — сказала девушка, — он очень напугал меня, когда мы встретились с ним в зарослях. Я решила, что он за мной погонится, и побежала. Хотела перейти реку, но оказалось, что тут глубоко. Ну я и не смогла переплыть. Течение же. Сил добраться до того берега мне просто не хватило.
Амина вдруг опустила взгляд. Сглотнула.
— Я чуть не утонула. Спасибо вам, Саша, что вытащили меня.
Девушка заглянула мне в глаза, и теперь взгляд ее показался мне вполне искренним. Да только я почти сразу почувствовал на себе другой. Мельком глянул на Вавилова. На лице его лишь одно-единственное мгновение держалась тень недовольства. Впрочем, она исчезла, когда он опустил взгляд.
— Мы наткнулись на этого медведя по дороге сюда, — улыбнулся Амине Ваня, придерживая любопытного Ворона, норовящего обнюхать девушку, — у него морда была в крови.
— Да. Точно. Я тоже это заметил, — вклинился в разговор Клим. — Медведь набрел на нас у склона, где рощица.
Внезапно, непонятно почему, у Амины в глазах вспыхнул страх. Он держался совсем недолго, и девчонка все же нашла в себе силы скрыть его. Для такой реакции у нее просто не было повода. Чего бояться, если река теперь позади, а медведя мы уже застрелили? Нет, здесь было что-то другое. Что-то странное.
— А… А козочку вы не видали? — Тихо спросила Амина.
— Нет, — отрезал я, — козочку невидали.
— Это очень плохо, — Девушка погрустнела, — должно быть, он ее задрал.
— Мы скажем нашим, чтобы смотрели в оба, — разулыбался Клим, — если заметим козу, немедленно переправим ее на ваш берег.
— Спасибо, — Амина, глянув на Клима, кажется, смутилась.
Она силой воли задавила улыбку и спрятала взгляд.
— Да только теперь нам нужно решить, что делать с тобой, — сказал я и встал. — Нужно доложить Тарану. Взять девочку на заставу. Там, Амина, тебя накормят и отогреют. Найдем тебе сухую одежду. Потом наши свяжутся с афганскими правительственными войсками, и мы организуем передачу. Все, как полагается.
Что-то во всей этой истории было не так. Интуиция подсказывала мне, что девчонка нам врет. Как минимум — недоговаривает.
— Нет-нет, не стоит! — Вдруг запротестовала девушка.
Лицо ее сделалось напуганным. Мне показалось, она даже побледнела.
— Мне нужно домой!
Мы с парнями переглянулись.
— До ближайшей переправы идти пешком несколько часов, — сказал я, — да и до приличного брода не намного меньше. А сумерки подступают. Холодает. Ты можешь серьезно заболеть.
Девчонка вдруг стянула с себя бушлат, попыталась встать.
— Куда? Сиди-сиди, — заботливо пробормотал Клим и положил ей руку на плечо.
— Нет. Мне нужно идти. Меня дедушка ждет. У него больное сердце! Если я не вернусь сегодня, он будет беспокоиться!
— Если ты пойдешь прям так, завтра сляжешь с воспалением легких, — сказал я, и сам ощущая, как холод мало помалу набирает силу. — Тогда твоему дедушке будет не легче.
— Ничего, я сильная, я много хожу, — ответила она и как-то нежно и очень бережно сняла ладонь Клима с плеча, — я знаю, как дойти до переправы.
— Я все же согласен с Сашей, — Ваня Белоус встал, — будет лучше, если мы доставим тебя на Шамабад. Там о тебе позаботятся.
— Нет, я бы хотела уйти, — посерьезнела Амина. Тон ее стал жестче, черты лица будто бы грубее, — пожалуйста, дайте мне уйти.
— Амина, это для твоего же блага, — мягко настоял Ваня.
Я нахмурился, заглядывая девушке в глаза. Она не выдержала моего взгляда и отвернулась. Заискивающе посмотрела на Клима.
— Скажи, как зовут твоего дедушку? — Спросил я спокойным тоном.
— А… А зачем вам?
— Мы должны понимать, кому тебя вернуть.
Страх на лице девушки стал более отчетливым. Глаза забегали. Губы задрожали сильнее. Правда, сложно было сказать наверняка: от холода это, или потому, что она сильно занервничала. Я склонялся ко второму варианту.
Девушка хоть и говорила убедительно, вела себя слишком уж подозрительно. Кажется, она что-то скрывала.
— З-захид, — пробормотала она тихо. — Его зовут Захид.
Мы с Ваней переглянулись.
— Пусть девчонка идет домой, — внезапно выдал Клим Вавилов, — она ведь не сделала ничего такого. Просто от медведя спасалась.
— Граница — опасное место, особенно сейчас, — проговорил я холодно. — Ей нельзя оставаться одной.
Если девчонка что-то задумала, с нее нельзя спускать глаз. Да только Климу она, явно понравилась. Слишком быстро он встал на сторону девчонки. Хотя даже с точки зрения здравого смысла ей тут оставаться просто нельзя. Единственная переправа есть только в ближе к концу левого фланга. Вменяемый брод — у заставы. Только до темноты она сможет туда добраться.
Мое чутье просто кричало во весь голос, что в этом деле что-то не сходится.
— Я, я могу пойти с ней, — приосанился Клим. — Я проведу ее до ближайшего брода. Считай, до кишлака.
— Клим, у нас приказ. Мы на службе, — возразил я.
— Ты хочешь ее оставить прямо так? — Недоброжелательно прищурился Вавилов.
— Мы доложим Тарану. Он, скорее всего, прикажет тебе то же самое, когда узнает подробно все обстоятельства. Темнеет, Клим. Погода портится.