Нельзя было, чтобы перебежчик Ахмад что-то заподозрил. Слишком опасно.
— Ты и правда хочешь… — Начал было Алим.
— Доверься мне, — сказал я, принимая стойку напротив Алима и доставая штык-нож.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — вздохнул Канджиев и достал свой.
Мы замерли лицом к лицу, друг напротив друга.
— Стоять! Оружие на землю! — Раздался вдруг крик Строева.
Бойцы-пограничники поднялись как по команде. Мгновение назад, казалось, сопка была пуста. Но теперь на ней, словно бы из неоткуда возникли солдаты в маскхалатах и маскировочных накидках.
Погранцы застали людей Аллах-Дада врасплох. Те всполошились, закричали, не зная, что им делать.
Группа нападения в составе не меньше десятка пограничников, держа на мушке душманье, принялась спускаться с пригорка. Несколько бойцов остались на своих позициях, чтобы прикрыть наступающих.
— Оружие на землю! — Заорал Строев, наставив на Аллах-Дада пистолет. — На землю я сказал!
Аллах-Дад, вцепившись в свой семьдесят четвертый АК, торопливо и растерянно заметался, завертел головой, не зная, куда ему целится. Потом, словно смерившись, застыл. Опустил плечи. Оружие выпало из его рук. Остальные духи с бряцанием покидали автоматы и винтовки на землю.
Я глянул в глаза командиру душманов. Потом пожал плечами и ухмыльнулся.
Внезапно, Аллах-Дад ответил мне такой же ухмылкой. Что-то было не так.
На миг мне показалось, будто время просто замерло. Даже капли дождя будто бы остановились прямо в воздухе и стали беззвучными.
А потом на вершине сопки, где прятались наши, раздался хлопок. Затем еще один и еще.
Кто-то из погранцов рухнул, словно подкошенный. Строев, бежавший одним из первых, спотыкнулся, упал, покатился вниз, к подножью холма.
— Гранаты! — Крикнул я.
А потом, из-за спины душманов заработал пулемет Мартынова. Его трассера огненными шарами прорезали мокрую дождливую тьму.
Я метнулся к Алиму, сбил его с ног, оба мы упали в грязь.
Началась неразбериха. Кто-то из духов упал, пораженный нашей пулей. Тут и там зазвучала стрельба. А потом хлестко щелкнула СВД. Я поднял голову.
Били с вершины скалы, у подножья которой рос «Волчий камень». Видимо, оттуда же метнули гранаты.
Скорее всего, наверху малая группа: один, максимум двое человек. Больше не подобрались бы незамеченными. Коварный Аллах-Дад подстраховался как мог.
Командир душманов тем временем, кинулся к Курбану, схватил старика за шиворот и обернулся, глянул на меня. Когда страшный вопль одного из его людей огласил округу, Аллах-Дада глянул назад. Увидел, как его воин, скошенный пулеметным огнем, упал в грязь.
Что-то, закричав, он побежал в наш тыл, уводя за собой Курбана и выживших.
Пули свистели им в след так, что мы с Алимом не могли поднять головы. Когда снова хлестко выстрелила СВД, Мартынов среагировал на это.
Я увидел, как в темноте просвистела яркая, красно-желтая очередь трассеров. Сержант принялся поливать вершину скалы из пулемета. ПКМ сержанта просто утюжил скалу, выбивая оттуда засевшего снайпера. Это сработало, и СВД навсегда замолчала.
Пока громыхала очередь, погранцы подобрались к валявшимся на земле душманам. Стали их крутить.
Я встал.
— Как ты? Нормально? — Спросил я у Алима, протянув ему руку.
— Жить буду. А это ты хитро придумал, — сказал он, когда я помогал Канджиеву подняться на ноги.
— Хитро не хитро, а Аллах-Дад ушел. Его придется преследовать.
— Сукины дети! — Орал Сорокин, бесясь у «Волчьего Камня», — ушли, падлы! Мне нужна поисковая группа! Надо немедленно выдвигаться за ними!
Мы с Алимом торопливо отправились к остальным бойцам. Среди наших двоих ранило осколками. В том числе досталось Строеву, которому уже оказывал первую помощь под сопкой.
— Х-хорошо сработал, Селихов, — тяжело дыша, сказал Строев.
— Как вы? — Я опустился рядом с ним.
Сзади снова раздалась матерная брань Сорокина. Я обернулся. Раненных душманов погранцы оттягивали куда-то в сторону. Одного очевидно мертвого, за ноги, за руки тащили под скалу.
— Живой, и то хорошо… — кривясь от боли, сказал замполит, — нужно организовать пограничный поиск. Мы уже доложили на заставу.
— Разрешите быть в группе поиска, — сказал я холодно.
— Р-разрешаю… — Сказал Строев и, когда я уже хотел уйти, он окликнул меня: — Стой! Возьми у меня гранаты, если пойдешь! Тут, в подсумке!
Я снова опустился к Строеву. Лейтенант держал трясущиеся кисти на груди, и, кажется, боялся пошевелиться. Я сунул руку в его подсумок, нащупал и вытащил две Ф-1 с запалами.
— В-вдруг пригодится, — сказал он дрожащим голосом. — Эти сукины дети — коварные твари. Закидали нас гранатами. Благо, были-то простые РГД. Если б лимонки, мы б тут все полегли…
— Отдыхайте, — сказал я и поднялся.
Строев покивал и уставился куда-то вверх, прикрыл глаза.
Группу собрали быстро. Кроме того, с заставы сообщили, что к нам движется тревожка с собакой. Остальным надлежало держать заслон и эвакуировать раненных и задержанных.
К этому времени мы уже следовали за душманьем своими силами. Уйти далеко они не могли, и потому мы пустились в погоню.
Возглавлял нас Мартынов. Свой ПКМ он оставил у ребят, поменял на автомат Калашникова. Кроме меня в группе были еще Алим, Стас Алейников и Сагдиев. Сорокин тоже увязался следом, решив, что ведет группу сам.
— Вы знаете местность, сержант? — Кричал он Мартынову, когда мы пробирались вверх, вдоль скалы, по тропе, куда увел своих Аллах-Дад.
— Так точно! Здесь им петлять особо некуда. Тропа уходит влево! Но мы должны нагнать их раньше, чем уйдут в горы! Там им просто будет затеряться! Искать придётся не меньше суток!
Дождь хлестал с невероятной силой. Чем выше мы поднимались, тем больше ветер увеличивал свой напор.
Тем не менее группа продвигалась. Покрытые грязью чуть не с ног до головы, мы упорно следовали за остатками шайки душманов. А их было уже немного. Если не считать безобидного Курбана, тормозившего вдобавок отход душманов, Аллах-Дад ушел с еще троими боевиками.
Кроме того, не все из них были вооружены. Я видел только, как двое успели подобрать свои автоматы. Сам Аллах-Дад ушел безоружным.
— Тут сложная тропа! — Орал Мартынов, когда мы стали перебираться на другую сторону, по краю выросший тут скалы, — петляет! Они замедлятся!
Здесь надо было оторваться от нашей скалы, вдоль которой мы следовали все это время, и перейти к другой, уходящей к горам.
Сверху, над скалой, распростерся небольшой лес, зажатый гребнями. Нам нужно было как раз пройти от одного к другому. Ведь подняться выше было невозможно. Плохая погода и слишком резкий уклон превратили лес в настоящий тупик.
Пустые от листьев деревья, которыми поросло это место, беспокойно шевелились на горном ветру, словно живые.
— Быстрее! Быстрее! Этот сукин сын не должен уйти! Давайте скорей на ту сторону! — Подгонял нас Сорокин.
Мы бежали. Бежали, и я старался не поскользнуться на вязкой тропе. Иной раз, сапог уходил в грязь чуть не по щиколотку. Казалось, все это месиво просто растет. Прибывает. Или будто бы появляется само из себя, замедляя нам шаг.
Когда мы оказались примерно на половине пути, к другому хребту, к шуму ветра и дождя добавился новый звук.
Я глянул на лесок, развернувшийся справа, над нами. Внезапно там затрещало, потом раздался страшный скрежет камня о камень.
Сорокин, бежавший передо мной, на миг застыл на месте, глянул в сторону деревьев.
Сначала мне показалось, будто от усталости у меня начались галлюцинации. Будто лес медленно пополз в нашу сторону. И только потом я понял, что он и правда ползет. Движется все быстрее. Все — хруст, скрежет, движение деревьев смешалась в одну ясную картину.
— Сель! — Крикнул я. — Оползень!
Глава 3
— Назад! — Заорал Мартынов, заворачивая поотставшую от нас часть наряда, — назад! Нас смоет!
— Вам не успеть! — Крикнул я сержанту, толкая Сорокина в шею, — возвращайтесь! Мы вперед!
— Отставить, Селихов! Назад! — Закричал Мартынов.
— Алим, скорее! — Подтолкнул я Канджиева вперед себя, крикнул Мартвову! — Возвращайтесь!
Нижняя кромка леска стала двигаться все быстрее. Деревья, с хрустом и грохотом заваливались, бились одно о другое, утопали в грязи. За несколько мгновений край леска превратилсь в большую лавину из грязи, камней и древесины. Все это со страшным грохотом понеслось на нас.
Мартынов кричал что-то позади, но расслышать его слов было невозможно. Мы втроем, как могли быстро пробирались вперед, к заветному хребту, чтобы не попасть под сель. Остальная группа развернулась и кинулась назад.
Мы бежали, а лес все близился. Стало понятно, откуда приходит этот поток грязи и воды, что мешал нам продвигаться. Именно за ним и следовал оползень.
— Быстрее! Накроет! — Кричал я, двигаясь последним.
Первым бежал Алим, Сорокин в середине.
Внезапно особист поскользнулся и упал на четвереньки, чуть не по локоть уйдя в грязь. Я чуть было не споткнулся о него, но устоял, перескочил Сорокина, оказавшись впереди. Оглянулся.
Сорокин с трудом высвободил руки, но автомат сполз ему на живот и перевесил. Особист снова грохнулся вперед, стал стягивать с себя оружие. Я метнулся к нему.
— Саша! — Закричал он жалобно, — Сашка! Помоги!
Вцепившись особисту в ворот бушлата, я потянул. Почувствовал у себя на плече руку Алима.
— Нет! Беги! — Закричал ему я.
— Саша, а вы⁈
— Выберемся! Беги!
— Нет!
— Не распотякивай!
Сель пошел неравномерно. Я увидел, как туда, где мы были минуту назад, ударил первый вал. Он перекрыл тропу, отрезав успевшую, отойди группу Мартынова. Грязь и вода единым потоком полились с тропы вниз, по скале. Они уносили с собой пока еще одинокие деревья, а с ними кустарники и камни.
— Назад! — Зло крикнул я на Алима, и тот подчинился, стал пробираться к хребту.
— Саша! — Орал в панике Сорокин, у которого не получалось освободить застрявшие сапоги. — Помоги!