Объяснение Зунна отчасти удовлетворило Осипова, и он переключился на наблюдение за тем, что делал старик-абориген.
Закончив осмотр инвентаря, который он принес с собой, Ной довольно хлопнул в ладоши, отодвинул мешок в сторону и расстелил перед собой небольшой кусок шкуры рыжеватого цвета. Следующей из мешка появилась жестяная банка из-под кофе. Открыв ее, Ной высыпал на ладонь щедрую пригоршню мелких белых кристаллов, с виду здорово похожих на самую обыкновенную поваренную соль, и широким взмахом разметал их по шкуре. Затем он достал небольшую пластиковую бутылку, заполненную какой-то темно-коричневой жидкостью, набрал ее полный рот и разбрызгал сквозь сжатые губы. Повторив процедуру трижды, он вытер губы и убрал бутылку. Те, кто стоял поблизости, почувствовали резкий, неприятный запах с явной примесью аммиака и сероводорода. Ной похлопал по шкуре ладонью, затем дважды провел пальцами вдоль ворса и один раз – против него. Достав из мешочка на поясе пару мелких монет, он и их кинул на шкуру. Внимательно посмотрев на дело рук своих, мункумболе кивнул, видимо, оставшись вполне довольным делом рук своих.
– Мне нужно несколько небольших предметов, таких, чтобы каждый из вас мог все время носить его, повесив на шею или просто в кармане.
– Патроны подойдут? – спросил Камохин.
– Нет, – сделал отрицательный жест рукой Ной. – Нужен цельный предмет, пребывающий в состоянии покоя.
– Может быть, пуговицы? – предложил Осипов.
– Постойте-ка! – Брейгель достал из кармана китайскую лягушку и протянул аборигену.
– Хорошо. – Ной взял лягушку двумя пальцами и внимательно осмотрел ее со всех сторон. – Очень хорошо! Лягушка является воплощением духа воды, а вода, как известно, смывает все лишнее. Но нам нужно двенадцать предметов.
Брейгель улыбнулся и высыпал на шкуру горсть металлических лягушек.
– У меня тоже есть, – добавил к ним своих Осипов.
– И у меня! – опустошил свой карман Орсон.
– Замечательно! – Старик сгреб всех лягушек в кучу и сверху посадил ту, что держал в руке.
Окропив лягушек дурно пахнущей жидкостью из пластиковой бутылки и посыпав чем-то похожим на соль, Ной накрыл их краями шкуры. Похлопав сверху по свертку, что у него получился, абориген достал из мешка уголь и нарисовал на нем овал с двумя маленьким кружками внутри.
– Теперь идите все сюда, – взмахнул рукой Ной. – Располагайтесь в круг… Все! Все! – добавил он, заметив, что наемники не торопятся к ним присоединиться. – Проклятие невезения может лежать на ком угодно!
Зунн знаками велел своим подручным присоединиться к остальным.
Когда все, включая племянников Ноя, расселись вокруг мункумболе, абориген посмотрел сначала на рисунок на стене рядом с разломом, затем на тот, что сам он нарисовал на свертке, после чего чуть переместил сверток в сторону и сориентировал его каким-то ему одному понятным образом. После этого он снова примял сверток руками и уселся на него.
– Сейчас вы все, – вытянутым пальцем он обвел собравшихся, – будете думать о тех неудачах, что случились с вами за последнее время. Начнете с того, как мы упустили кутяара, и станете двигаться в обратном направлении. Вам следует забыть об этих неудачах! – Шаман резко взмахнул рукой. – Стереть навсегда их из своей памяти! Это было проклятье, от которого я вас освобожу!.. – Пауза. – Если вам это поможет, можете закрыть глаза. Если хотите, можете смотреть на меня. Или – друг на друга. А я тем временем буду рассказывать вам историю о злобном вороне и о том добре, которое он совершил…
Глава 11
История про злобного ворона оказалась длинной, но очень интересной. Даже для тех, кто никогда не интересовался мифологией и фольклором. Легенды австралийских аборигенов не похожи ни на какие другие мифы народов мира, в первую очередь потому, что в основе их лежит поистине первозданное восприятие человеком окружающего мира, в котором, по его разумению, вся и все наделены сознанием и духом. В той или иной степени. А причудливым образом вибрирующий голос старика Ноя, льющийся через узкие щелки окоторо, придавал истории о вороне особое очарование. Казалось, что слова его доносятся сквозь звуки неспешно текущей воды. И когда Ной закончил рассказ, каждый почувствовал себя хотя бы самую малость, но обновленным.
Мункумболе поднялся со свертка, на котором сидел, откинул в стороны края шкуры и предложил каждому взять по лягушке.
– Не вытирай! – строго предупредил он первым взявшего лягушку наемника с густыми рыжими усами. – Прямо так клади в карман! Иначе толку не будет! И иногда просто прикасайся к ней кончиками пальцев.
Наемник сунул лягушку в карман штанов, понюхал пальцы, которыми ее держал, и недовольно скривился.
– Да, воняет, – сочувственно кивнул мункумболе. – Но в этом-то как раз и соль! Вообще-то, для того чтобы сделать настоящий оберег от дурного глаза, его нужно неделю выдерживать в желудке мертвого вомбата. Но, поскольку мы в цейтноте, приходится пользоваться экспресс-методами.
– А что это за жидкость у вас в бутылке? – поинтересовался Орсон.
Ной затряс головой и страшно вытаращил глаза:
– Лучше тебе этого не знать!
– И все же?..
Старик что-то шепнул на ухо англичанину.
– Да, лучше бы я этого не знал. – Орсон сунул лягушку в карман и быстро отошел в сторону.
После того как все взяли себе по лягушке, на шкуре осталось их еще с десяток.
– Забирайте все! – дернул шкуру за край Ной. – Мне-то они ни к чему. А вам, глядишь, пригодятся. От проклятья, невезения, от дурного глаза, от сварливой тещи даже помогает. А если кинуть в кувшин с молоком, то молоко три дня будет стоять на солнце и не прокиснет. Еще они при геморрое помогают, только не всегда и не всем – если случай не очень запущенный, то можно попробовать. Разумеется, не отказываясь при этом от того, что рекомендовал врач!
– А что с ними при геморрое делать? – Зунн как-то подозрительно посмотрел на лягушку, которую он осторожно держал двумя пальцами.
– В кармане, разумеется, носить, – ответил мункумболе. – А ты что подумал?
Зунн ничего не ответил, только пожал плечами и сунул лягушку в карман.
Осипов кинул себе в карман несколько остававшихся лягушек. Брейгель тоже взял три штуки. Остальных забрал Камохин. Ссыпав лягушек в карман, квестер потер указательный и большой палец друг о друга, а затем осторожно понюхал их. Запах показался ему знакомым.
– И что дальше? – обратился к аборигену Зунн. – У нас у всех теперь полные карманы счастья и удачи…
Он не успел закончить, как разом погасли все софиты.
Все, у кого в руках были фонари, тут же включили их.
– Это еще что такое? – Луч фонаря, что держал в руке Зунн, скользнул по лицам его подручных.
Те, разумеется, ничего не могли ответить. Но, судя по растерянным выражениям их лиц и по тому, как напряженно их руки сжимали оружие, они тоже понятия не имели, что происходит.
– Ной!
– Я здесь, – подал голос из темноты старик.
Луч фонаря Зунна переместился в его сторону.
Абориген поднял руку, чтобы прикрыть глаза от яркого света.
– Я не отвечаю за твои лампы, – спокойно сказал мункумболе.
– А кто?..
– Не паникуйте, Генрих, – осадил Зунна Камохин. – Не произошло ничего страшного. Ну, подумаешь, свет погас. Может быть, вода залила генераторы.
– Вода не могла подняться так высоко!
– Ну, значит, произошло что-то другое. Какая-нибудь ящерица могла замкнуть контакты.
– Софиты запитаны от четырех генераторов!
– Ну, значит, не ящерица, – развел руками Камохин.
– Кто же тогда?
– Генрих, вы боитесь темноты?
– Я боюсь не темноту, а тех, кто в ней прячется!
– Кроме нас, здесь никого нет.
– А кутяара? Он мог выключить генераторы. Ему нужен кут-малчера!
– Кут-малчера нужен всем, – резонно заметил Ной.
Зунн снова направил фонарь в лицо старику:
– Что это за штука такая кут-малчера?
– Убери фонарь, – спокойно, но очень внушительно произнес мункумболе.
Зунн переместил луч света в сторону. Свет упал на бездонно черную поверхность разлома и будто провалился в него.
– Кут-малчера – это священные амулеты из Времени Сновидений. С их помощью златовласые люди создали наш мир таким, какой он есть. Но у них это не сразу получилось. У златовласых людей было много, очень много кут-малчера, каждый из которых олицетворял собой ту или иную стихию, явление или существо. Златовласые люди много раз меняли кут-малчера местами, чтобы отыскать наилучшую комбинацию. И каждый раз при этом мир становился немного другим. Хотя бы немного, но – другим. Когда же они создали оптимальную, как им тогда казалось, комбинацию, они сделали с нее оттиск, а использованные кут-малчера отдали кутяара. И кутяара стали использовать кут-малчера в своей Игре.
– Я прежде не слышал такой легенды, – недовольно сдвинул брови Зунн.
– Потому что я ее тебе не рассказывал, – спокойно ответил абориген. – Это очень древняя легенда, и мало кто ее помнит. Может быть, только я один и мои племянники.
– О какой Игре идет речь?
– Об Игре кутяара.
– Это я понял. Кутяара играют, используя для этого кут-малчера. Но в чем смысл этой игры?
– В ней нет смысла, – покачал головой Орсон. – В этой Игре нет ни смысла, ни правил.
– Он прав, – указал пальцем на англичанина абориген.
– Откуда вам это известно? – посмотрел на биолога Зунн.
– Ну, это же очевидно, – улыбнулся Орсон. – В какую еще Игру можно играть на протяжении тысячелетий? Только в ту, в которой нет правил, а значит, не может быть и победителя.
Ной одобрительно кивнул.
– Бред какой-то, – недовольно буркнул Зунн.
То, что он слышал, не укладывалось у него в голове. А ему не нравилось, если он не мог что-то понять. Более того, это раздражало Генриха Зунна.
– Так что мы теперь будем делать? – снова повторил он вопрос, с которого и начался весь этот разговор. – Повторим ритуал?
– Я не стану делать это в темноте, – покачал головой Ной. – В темноте я не смогу справиться с Мокои.