ии избыточности! Вам, наверное, доводилось видеть съемки того, как лев в африканской саванне охотится на газелей. Газели убегают от хищника дружной стаей. При этом то одна, то другая газель из тех, что находятся ближе других к голодному хищнику, вдруг подпрыгивает высоко вверх. Зачем она это делает? Ведь такой прыжок лишь замедляет ее бег. Первое, что приходит в голову: антилопа пытается сбить льва с толку. На самом же деле она демонстрирует хищнику свою избыточность! Таким образом антилопа как бы говорит льву: смотри! Я быстрее и ловчее других! Я могу не просто убежать от тебя, но еще и выкинуть вот такое коленце! Так что гнаться за мной совершенно бессмысленно! Лучше сосредоточься на ком-нибудь другом!
– И что, это срабатывает?
– Видимо, да, ежели подобная, на первый взгляд довольно странная манера поведения закрепилась эволюционно.
– Давайте-ка прибавим шагу, – сказал Камохин.
Разговоры – разговорами, а табун единорогов приближался с пугающей неумолимостью. Они были уже настолько близко, что чувствовалось, как земля дрожит под ногами от ударов их копыт. По самым оптимистичным прогнозам, у странников оставалось не более пятнадцати минут на то, чтобы найти убежище.
– Ной! Уважаемый! – окликнул аборигена Зунн. – Как вы представляете себе наше убежище?
Генрих постарался сформулировать свой вопрос так, чтобы он не бы похож на коан, с которым он сам так и не сумел совладать.
– Я не знаю, – не оборачиваясь, пожал мокрыми плечами абориген.
– Может быть, должен быть какой-то знак?
– Дождь идет, – острием копья указал на небо мункумболе. – Это – знак.
Зунн был озадачен. Ответ Ноя тоже напоминал коан. Генрих искоса глянул на Брейгеля. Квестер смотрел на него не таясь – ему было откровенно интересно наблюдать за реакцией Зунна. Дабы скрыть смущение, Зунн снял пробковый шлем и мокрой ладонью провел по сухим волосам.
Дождь – это знак…
Зунн посмотрел на небо.
Серое, мрачное, будто отлитое из свинца – тяжелое, готовое рухнуть на головы… Вода, льющаяся с небес… Нескончаемый дождь… Всемирный потоп… Бородатый старец Ной, построивший ковчег… Эбеновый мункумболе Ной, быстро вышагивающий впереди… Каждой твари по паре… Единороги…
Табун единорогов все ближе. Из-под их копыт летят комья земли, а над разгоряченными, мокрыми спинами поднимаются клубы пара.
Единорогов на Земле не осталось, потому что Ной не взял их в свой ковчег… Или, может быть, один из них сдох во время плаванья? И пошел на корм тиграм и львам?..
Все вокруг было наполнено знаками и символами. Причем на уровне архетипов, как верно заметил Ной. Но Зунн был не в состоянии прочесть и расшифровать их.
– Тебе не хватает веры, – сказал Брейгель.
– Что? – удивленно посмотрел на него Зунн.
– Ты не можешь найти ответ, потому что не веришь в то, что он существует.
– Я пытаюсь поверить.
– Наверное, этого мало.
– А ты веришь в то, что убежище существует?
– От меня этого и не требуется, – усмехнулся стрелок. – Мне достаточно и того, что в это верит шаман, который ведет нас.
– Думаешь, он не мог ошибиться?
– Если так, это будет последняя его ошибка.
Сказав это, квестер даже не улыбнулся.
Либо это была особо изощренная ирония, либо стрелок на полном серьезе полагал, что он бессмертен. Не зная его как следует, Зунн не мог прийти к какому-то окончательному мнению.
Единороги уже совсем близко. Так близко, что, кажется, если бы не дождь, уже можно было бы услышать их сильное дыхание и всхрапывание, когда то один, то другой из мчащихся впереди вставал на дыбы, как будто намереваясь проткнуть своим рогом низкое серое небо.
– Игорь, – окликнул Камохина Осипов. – Тебе не кажется, что пора переходить к «Плану Б»?
– У нас нет «Плана Б», – ответил стрелок.
– Тогда, может быть, самое время его придумать? – Орсон опасливо поглядел в ту сторону, откуда на них надвигался табун единорогов. – Мне не нравится, как они на меня смотрят.
Наемники, последовавшие за Штрауссом, остановились на безопасном расстоянии и, обернувшись, наблюдали за тем, как к дороге, по которой двигался отряд, возглавляемый мункумболе, приближался огромный табун диких лошадей с рогом во лбу. Это было похоже на движение огромной штормовой волны, надвигающейся на пирс, чтобы смять, сломать, смыть все, что на нем находилось.
– У них ни малейшего шанса, – сказал, глядя на дорогу в бинокль, Ковач.
– У них был шанс, – ответил Штраусс. – Нужно было идти вместе с нами.
– Честно, я этого не понимаю. – Губер снял шляпу и стряхнул с полей воду. – Почему они пошли дальше?
– Поверили старику.
– Они же не идиоты.
– Приступ паники. – Штраусс достал из кармана тубу с «Гринером» и проглотил один шарик. – Внезапно возникшая кризисная ситуация и слишком мало времени для того, чтобы как следует все обдумать, оценить и принять правильное решение. – Наемник взял шляпу за тулью и поглубже натянул ее на голову. – А вообще, конечно, грустно смотреть на это со стороны.
– По мне, так лучше смотреть, чем оказаться сейчас вместе с ними, – протяжно вздохнул Струк. – Минуты две – и все будет кончено.
Левый край табуна выдвинулся вперед и закрыл людей на дороге.
– Не понимаю… – снова покачал головой Губер.
Глава 26
Брейгель перекинул автомат на грудь и сдвинул планку предохранителя.
– Бесполезно, – прокомментировал его действия Орсон. – Так их не остановить.
– Тогда что будем делать?
– Ну, может быть, стоит подумать о чем-то хорошем. Вспомнить самые яркие моменты жизни…
– Составить список того, что хотел, но так и не успел сделать, – продолжил Осипов.
– Я давно хотел японский выучить, – немного смущенно признался Камохин. – Даже научился считать.
– Зачем тебе японский? – удивленно посмотрел на приятеля Брейгель.
– Просто так, – пожал плечами Камохин.
– Нет, – подозрительно прищурился Брейгель. – Просто так ничего не бывает. Ты что-то задумал!
– Да правда же, просто так, ради интереса.
– А почему японский, а не, скажем, корейский?
– Не знаю.
– Вот!..
– Вот! – Шаман выбросил руку с копьем вперед, острием указывая на то, что другим пока было не видно.
И тут же, закинув копье на шею, старик припустился бежать, шлепая босыми пятками по желтым плитам.
Следом за ним, сорвавшись с мест, побежали племянники.
Пробежав два десятка метров, Ной резко остановился и ударил древком копья в плиту у себя под ногами.
На плите была вырезана стрела, указывающая в ту сторону, куда они шли.
– Это дорожный указатель? – спросил Орсон. – Чтобы никто с пути не сбился?
Единороги неслись, склонив головы, выставив вперед свои рога, будто уже всерьез вознамерившись снести чужаков с дороги. Орсону это очень не нравилось. Как, впрочем, и остальным.
Ной что-то сказал на своем языке.
Ксавьер тут же упал на колени и попытался просунуть ладонь между плитами в том месте, куда указывало острие стрелы. Ко всеобщему удивлению, ладонь парня ушла в щель до половины запястья.
– Бамалама. – Брейгель присел на корточки по другую сторону от плиты. – Будь я проклят – это тайник!
– Не проклинай себя, – строго посмотрел на квестера Ной.
Брейгель с серьезным видом изобразил, как будто застегивает рот на молнию.
Ксавьер немного подвигал ладонью, пошевелил пальцами, как будто что-то нащупывая, и вдруг резко потянул плиту на себя.
Ему даже не пришлось прикладывать особых усилий – плита пошла вверх сама, будто сработала потайная пружина или рычаг, и замерла в строго вертикальном положении.
Брейгель первым сунул руку с фонарем и голову в образовавшийся проем.
Одного взгляда оказалось достаточно для того, чтобы стрелок мгновенно принял решение, которое, в общем-то, напрашивалось само собой.
– Порядок! – Ян поднял голову и одним движением скинул с плеч лямки рюкзака. – Все вниз!
Все нужно было сделать быстро, четко, без заминок. Любое промедление могло обернуться катастрофой – единороги находились уже менее чем в ста метрах от дороги.
Первыми в темный лаз спустили аборигенов. За ними последовал Зунн. Не успел он отползти в сторону, как сверху посыпались рюкзаки. Ксавьер и Лиам тут же принялись откидывать их в стороны, чтобы освободить место для квестеров, которые быстро прыгали в лаз один за другим.
Последним спрыгнул вниз Камохин. И не успел он дернуть вниз закрывающую лаз плиту, как по ней частой дробью застучали копыта единорогов.
– Порядок. – Камохин сел на пол, взял в руку фонарь и посветил по сторонам.
– Между прочим, плита из песчаника давно бы раскололась под копытами, – заметил Осипов.
Место, в котором они оказались, можно было назвать тайником. Или – схроном. А можно было и еще как иначе. Но дело ведь не в названии. А в том, что кто-то специально сделал этот схрон посреди дороги из желтого песчаника.
Схрон имел прямоугольную форму, и места в нем было не так уж много. Еще двое, ну, максимум трое человек могли бы в нем разместиться, но больше – никак. Расстояние между потолком и полом было около полутора метров, так что, даже согнувшись в три погибели, стоять здесь было бы крайне затруднительно.
Камохин положил руки на пол. Под ладонью была не земля и даже не каменные плиты, а некий синтетический материал, по всей видимости, очень прочный. Точно такой же материал палевого цвета покрывал стены и потолок.
– Интересно, он воздух пропускает? – тоже потрогал стену Осипов. – А то ведь мы рискуем здесь задохнуться.
– Сколько время требуется табуну, чтобы пересечь дорогу?
– Ну, это смотря какой табун…
Сверху по-прежнему раздавался частый топот копыт.
Зунн подполз к Ною и встал перед ним на колени – так ему было удобнее.
– Мункумболе, я должен принести вам свои глубочайшие извинения, – низко склонил он голову.
– Не стоит, – улыбнулся в седую бороду старик.
– Нет, стоит! – уперто тряхнул головой Зунн. – В душе я сомневался в вашей правоте! Хотя вы ни разу еще не давали нам повода для сомнений!