Он сел на диван и накрыл ладонью мои сцепленные в замок пальцы.
— Я очень хочу, Ирина, я уже говорил тебе. Оставайся. Жаль, мы сейчас не можем вернуться в дом, но я найду место, не переживай.
— Зачем искать? — проворчал Азыкгай. — Живите здесь. С Оюной только нужно договориться. Ты знаешь как, Георгий.
— Стихи? — неловко улыбнулась я, но Изга в ответ помрачнел.
От внезапной тишины воздух в избе стал тяжелым. Холодом потянуло по ногам.
— Нет, не стихи. Оюна требует откуп за то, что довела нас до дома Азыкгая. Она сказала: «Отдай мне её красоту». Нужно обрезать твои волосы и сделать из них подношение духу.
Глава 15. Танец двух шаманов
Я уставилась на него, забывая моргать. Слышала рассказ о духах, но никогда бы не подумала, что местная хозяйка тайги выставит мне счет.
— А взятку вечнозелеными она возьмет? Безнал принимает?
Да, я не горела желанием расставаться с десятью годами жизни, что я потратила, отращивая волосы, ухаживая за ними в салоне и расчесывая их каждый день прядка к прядке. Они спускались почти до бедер, были идеального красного цвета и так, на минуточку, очень мне нравились.
Изга сжал мои руки крепче. Настроился уговаривать долго и красноречиво, я уже догадалась. Когда призрачная зараза успела ему мозги промыть?
— Нет, — жестко сказала я, чтобы оба шамана слышали. — Она манипулирует вами, разве не понятно? Я обрежу волосы, она скажет: «Мало. Давай переодевайся в рубище, мажь лицо сажей, сбривай брови, выщипывай ресницы». Эта мертвая стерва…
— Тише, — осадил Азыкгай, — она слышит.
— Да плевать. У нее помощи попросили, она выделываться начала. Причем задним числом, до места же все-таки довела.
— Ира! — Изга обнял за плечи и прижал к себе так, что дышать стало тяжело. Голос не повысил, наоборот, тихо заговорил над самым ухом. — Пусть получит, что хочет. Так даже лучше, что ты без волос останешься. Ты связана через них с родом своего отца. С убийцей. Я проведу обряд. Мы попробуем если не разорвать связь, то значительно её уменьшить. Посмотрим, как отреагирует метка.
— А если получится, тогда что? Дружок Олега прямо в дороге развернется и поедет обратно?
— Не исключено, — прошептал Изга. — Но может произойти и десяток других неслучайных случайностей. Вплоть до падения метеорита на снегоход преследователей. Любое проклятие — программа. Если разгадать принцип ее действия и взломать код, она начнет менять реальность уже в другую сторону.
Бред какой-то. Я вздохнула тяжело, но из объятий Изги даже не попыталась вырваться. Вопрос верить ему или нет не стоял, я просто не понимала.
— Объясни, пожалуйста, я дурой себя чувствую. То есть ты проводишь обряд, отрезаешь мои волосы, относишь их под какой-нибудь камень, чтобы Оюна приняла, и убийцы летят домой?
— Ты умница, — улыбнулся Изга и прижался лбом к моему лбу. — Все верно, только в цепочку нужно добавить звеньев. Я провожу обряд, твоя связь с убийцей ослабевает, гигантское красное облако, питающее проклятие, теряет энергию. Тот посыл, что оно давало преследователям, тоже гаснет и они уже не прут напролом. Мысли появляются всякие. «Да ну его в баню, скажем, что не нашли никого. Лучше уж кинуть заказчика, чем замерзнуть в тайге насмерть». Нет, они, конечно, попытаются нас найти, но если Оюна не будет им помогать, удовлетворившись откупом, то преследователи быстро заблудятся. И тогда тем более скажут: «Да идет оно все, пляшет».
Как он виртуозно заменял маты на цензурные выражения, я заслушалась. И залюбовалась заодно. Мне нравилась идея. Принцип «нет энергии — все разваливается» я понимала и без знания шаманских тонкостей. И оценила, кажется, не только я.
— А ты дерзким стал, Георгий, — покачал головой Азыкгай. — Всегда таким был, но сейчас… Я хочу на это посмотреть. Разреши мне самому подношение Оюне сделать. Заодно я посмотрю строго на строптивицу, если она вздумает не принять откуп.
— Хорошо, — кивнул Изга.
Обрядов получалось два, как мне позже объяснили. Если бы Изга один пошел с бубном к месту силы, то совершал бы их по очереди. Но с помощью Азыкгая мы экономили время. Не очень сильно, если честно. Я молчала, но, по-моему, учитель просто захотел посмотреть на возмужавшего ученика. Вдруг уже переплюнул его в мастерстве?
Мои сборы были минимальными. Я корячилась возле крошечного зеркала, заплетая косу. Сердце кровью обливалось при виде красного шелка, струящегося между пальцами. Я душу из стилиста вынула, добиваясь такого оттенка. «Волосы тонкие, сожжем. — Нет, я хочу!» Теперь долго буду ходить с короткой стрижкой. Ничего страшного, наверное. Голову мыть легче.
— Ножницы нужны острые, — громко сказал Изга. — Точильный камень есть? Попробую хотя бы.
Они с Азыкгаем все ящики в его комоде вывернули. Ножи у шамана были старые, кухонные. Как пилить ими мою косищу я не представляла. Особенно, если Изга в трансе будет.
— Подожди, у меня тут другое, — Азыкгай придвинул табурет и, кряхтя, полез на него, чтобы дотянуться до стопки коробок на комоде.
— Ойуун, давай я.
— Да все уже, держу. Вот, смотри.
Он рукавом стер толстый слой пыли с невзрачной коробки из желтого картона. Изга бережно её принял и откинул крышку. Я тянула шею, но все равно долго не могла разглядеть, что там внутри. Деревянный чехол с орнаментом.
— Бронзовый нож, — объяснил Азыкгай. — Я думал, что потерял свой. Заказал мастеру новый. А пока он до меня добирался, нашелся старый. Лежит вот без дела. Заберешь?
Солнце зимой низкое, окна в избе маленькие, но рыжее лезвие поймало ослепительный блик. Огонь вспыхнул на черточках и завитках. Мастер украсил каждый миллиметр ритуального ножа.
— Тонкая работа, — восхищенно выдохнул Изга. — Спасибо за подарок, ойуун.
— Владей, — махнул он рукой и отвернулся.
С остальными обязательными предметами вышло проще. Как я поняла, есть строго индивидуальные вещи, вроде бубна и шаманского облачения. Их делают под конкретного шамана, к ним больше никто не может прикасаться. Зато нож, зеркало или перья со скрипом, но можно одолжить на время. А коврики и чаши для подношений духам Изга вообще бросал в рюкзак не глядя.
— Облачение твое где? — проворчал Азыкгай.
— Дома оставил. Все, что на мне было — унес, а шкуру пришлось поменять на горнолыжный комбинезон. Бубен Ирина привезла.
Старый шаман покосился на меня, но ничего не сказал. Да, я трогала бубен руками. Изга так высоко его ценил, что не захотел расставаться даже под угрозой смерти. Надеюсь, тонкая настройка не сбилась. Я не хотела вредить.
Как только зашли в избу учителя, Изга его забрал и старался держать на видном месте. Главный инструмент. Без него он — не шаман. Зато у Азыкгая бубнов было аж пять штук. Три рабочих и два «пустых». Подаренных мастерами, не настроенных и не связанных с духами. Все пятеро, тем не менее, висели рядом, как картины на стене в сенцах.
— Проводка, — ворчал старый шаман, зажигая свечу и показывая мне свои сокровища. — Георгий, вернемся из места силы — займешься.
— Хорошо.
— Это волк? — я не удержалась и потянулась к огромному, по сравнению с другими, бубну. На светлой коже из черных и темно-коричневых мазков собиралась голова волка. По краю бубна шел орнамент, напоминающий кружевные мандалы из инстаграм-профилей художников, которые мне показывал Изга. — Очень красиво.
— Очень, — согласился Азыкгай. — Но мой дух-хранитель черный медведь, а не волк. Тот, кто преподнес подарок, не подумал об этом. Поэтому бубен пустой.
— А у тебя какой дух? — с восторгом обернулась я к Изге.
— Орел, — ответил вместо него Азыкгай. Впору было стукнуть себя по лбу. Маска! Там же голова орла в обрамлении перьев. Изга помнил об этом и улыбался. Ну, сглупила я, невнимательная была. — Я знаю, о чем ты спросишь дальше, — снова заговорил его учитель. — Кто сильнее?
Ох, мужчины никогда не перестанут меряться длиной органа. Даже если она оба шаманы и говорят о духах-хранителях.
— И кто же? — я чуть не рассмеялась.
— Он, — учитель уверенно ткнул пальцем в ученика. — Родился таким, а не потому что дух орла его выбрал. Шаманы с подобным даром сейчас редкость. Последний из тех, кто мог встать рядом с богами умер двадцать лет назад. Изга один остался. Но он молод и его тянет все время не туда. Прогуляешь свой дар, Георгий. Сколько я тебе могу об этом говорить?
— Нормально все, — рассмеялся Изга. — Бери бубен, ойуун. Пойдем камлать.
Узкая тропинка шагов вела к месту силы. Азыкгай тяжело ступал по своим же следам, а за ним порхала, почти не проваливаясь в снег Ирина. Красивый фокус, Изга давно им восхищался. Нигде больше легкость женской поступи не ощущалась острее, чем на зимней дороге. Особенно, если долго светило солнце и снег, как сейчас, покрылся коркой наста. Он пружинил и не давал Ирине проваливаться глубоко. Но стоило наступить на ее след, как тяжелая мужская нога уходила вниз по колено. Изга тихо смеялся, вытаскивая себя, и возвращался на тропинку учителя.
Скоро стемнеет, им нужно торопиться. Требуя плату за помощь, духи не ждут дольше, чем до следующего утра. А ведь еще костер разводить, чтобы тот, кто не будет плясать с бубном, не замерз. На морозе огонь разгорается долго. На морозе все делается долго, природа спит.
— И часто вы так страдаете? — спросила Ирина, убрав красную косу за спину. — Это же вредно для здоровья. Ладно, сейчас безвыходная ситуация, но неужели в обычной жизни вот так каждый день на мороз ходите?
— Зимой боги отдыхают, — со стоном вытаскивая ногу из сугроба, ответил Азыкгай. — Аккурат от обряда закрытия небесных врат осенью до обряда открытия поздней весной. Но хоть богов никто просьбами и не тревожит, а люди болеют.
— Ага. Особенно в зимние каникулы и на Новый Год.
— Не надо о грустном, — вздохнул Изга. — Я часто на праздники дежурил. Приемник всегда до отказа забит. Как будто специально.
Ирина не прекращала улыбаться. Поднимала голову и щурилась на солнце, блестящее в прорехах густого переплетения крон. Тайга здесь как нигде напоминала сказочный лес. На пушистых ветках сосен до самых макушек лежало снежное серебро. Ветер сдувал его в воздух, и он искрился. Изга подумал, что Ирине идет эта звездная пыль. От нее она становилась свободнее и светлее. Словно душного красного облака над головой уже не существовало.