Я улыбнулась на «чудо в перьях». Отец попал в точку. Именно так я о Георгии и подумала, когда очнулась в избе. Медвежья шкура, маска с клювом орла. Боже мой, танцы с бубном, амулеты, ритуалы, подношения духам.
«Он жизнь мне спас», — вертелось на языке, но дело-то совсем в другом. Я обнимала его и чувствовала, что моё место рядом. Неважно где, в каких условиях, и при каком уровне достатка. Я хотела быть с ним, потому что нужна ему. Потому что он бросится ради меня в пасть к любому зверю, а потом сотворит для нас обоих чудо. Я любила его. Уже прожила с ним маленькую часть жизнь и мечтала остаться до самого конца.
— Я с ним не пропаду, — улыбнулась я еще раз. — Тебе не о чем волноваться, правда. Хочешь — проверь его вдоль и поперек, там ничего крамольного нет, я уверена. Можешь, Конта спросить, они хорошо знакомы. Ты не теряешь меня. Сказала же, пришлю приглашение на свадьбу. А Альбина с ребенком сейчас действительно важнее. Разберись с этой историей до конца. Я верю, ты решишь и сделаешь все правильно.
Отец поджал губы и молча кивнул. Двери снова захлопали, раздались шаги в коридоре.
Машина с красным крестом на боку пробилась к дому и стояла возле ворот. Старый, разваливающийся на части УАЗик до сих пор после снегохода был самым проходимым транспортом. И единственным, которым можно довести раненного до больницы в Якутске. Андрея там уже ждали, Ярослав договорился. И о том, что извлечение пули свалят на деревенского фельдшера тоже.
— С трупом в заброшенном доме мне разобраться? — шепотом спросил Изга у Ярослава.
— Нет, я останусь здесь на какое-то время и все сделаю. Шефа только с Беркутом домой отправлю. Кончилась их командировка. У Беркута ранение легкое, сказал, что доковыляет до аэропорта. Первым классом полетят, чтобы было, где ноги вытянуть.
Шаман кивнул, оглядываясь на то, как водитель УАЗа несет в дом костыли. Обычно он из кабины не выходил, потому что не положено, а сейчас помогать еще и с носилками собрался. Хорошо деревенские на столичных гостях заработали. Жаловаться не на что.
— Ты уверен, что все в порядке? — хмуро спросил Конт, когда Андрея устроили в кузове, пристегнули ремнями и накрыли одеялом. — Я имею в виду тебя с Ириной.
— Метка у неё погасла, опасности для жизни нет, а себя я не вижу.
— Я о другом, — банкир выразительно показал глазами на окно гостиной, где отец остался с дочерью. — Меня смущает его настроение. Как бы он тебя из спасителя виноватым не сделал. Плохо врачебную помощь Ирине оказал, навредил здоровью. Если Римана переклинит, он в суд пойдет.
Что-то Карл все равно должен сделать. Отыграться на шамане за то, что дочь предпочла такого странного и мутного мужчину родному отцу. А заодно поспособствовать, чтобы отношения побыстрее закончились. Не нужны они папе Риману. Изга кожей чувствовал его неприязнь и понимал, что будет неугоден будущему тестю в качестве зятя до конца жизни. Лучше решить проблему сразу. Желательно убить, но и посадить в тюрьму не плохо.
— Адвокатов найму, — хмуро ответил шаман. — Отобьемся.
— Мне позвони, — отрезал Конт. — Самых компетентных найдем. Профиль у всех узкий, тут прицельно выбирать надо. И не стесняйся, пожалуйста. По ерунде ты ко мне никогда не обращался, да и я к тебе тоже. Наталья вот соскучилась, в гости зовет. Приезжай. Охоту на оленя не обещаю, но отдохнуть в столице сможем.
— Постараюсь, как только тихо все станет.
— Понятное дело. Ладно, давай, шаман, долго прощаться не будем.
Конт крепко пожал Изге руку и хлопнул по плечу. УАЗик тарахтел стареньким мотором, засорял чистый таежный воздух выхлопными газами. Попрощался Ярослав, Беркут с Андреем махнули из кузова рукой. Должны доехать без проблем. По крайней мере, без риска для жизни. Конт сел в кабину, и машина тронулась с места. Вроде бы все закончилось, но пока в это верилось с трудом. Остались еще гости в доме. Изга тяжело вздохнул и пошел к ступеням крыльца.
Карл Риман ждал его на пороге операционной. Дотошно и придирчиво оглядывал оборудованное бывшим хирургом помещение. Убирать все придется, когда отец Ирины заявление в полицию напишет? Снова расставаться с инструментами, препаратами?
— Моя дочь хочет остаться здесь, — неожиданно спокойно начал Риман. — Я против, естественно, но отговорить её сложно. Раз уж решила, то пусть. Однако есть одна проблема. Медицинское обслуживание у вас отвратительное. Ни одного нормального специалиста на тысячи километров. Я уже молчу про пустой ФАП в деревне, даже в крупных городах все плохо. А Ирине нужна серьезная реабилитация. Я собирался положить её в столичную клинику, как приедем, но моим планам не суждено сбыться.
Изга сам переживал на этот счет. Одно дело жизнь спасти, внутреннее кровотечение остановить, а другое — вести Ирину дальше. Тут одним бывшим хирургом не обойтись. Нужно справиться с последствиями большой потери крови, поддерживать иммунитет, провести обследование, в конце концов. Шаман даже общий анализ крови сам не сделает. А если Ирина простудится, то в её нынешнем состоянии все очень быстро перерастет в пневмонию. Она и так слишком много времени провела на морозе. Чудо, если катание на снегоходе обойдется без ОРВИ.
Но стоит шаману открыть рот и пообещать, что увезет Ирину в Якутск или в Новосибирск, как Риман вцепится в дочь бульдожьей хваткой. Её здоровье станет тем самым аргументом, против которого не поспоришь. Нельзя делить Ирину, как царь Соломон предлагал разделить ребенка — разрубив его пополам. Её жизнь важнее спора между мужчинами. Шаман должен поступить так, как в притче поступила настоящая мать ребенка. Она отдала его сопернице, лишь бы не причинили вреда.
Но как же не хотелось-то. До дрожи, до зубовного скрежета. В столице Риман сделает все, чтобы дочь окунулась в прежнюю жизнь и передумала возвращаться. Слишком мало времени прошло, слишком хрупкая у Ирины симпатия. Стресс обострил её, взвинтил до небес, но дома, в прежней зоне комфорта, эмоции померкнут. Их вытеснят другие. Ирина сама не заметит, как перестанет вспоминать шамана. Если он её сейчас отпустит, то потеряет навсегда.
И громкое: «Я поеду с ней!» не поможет. Там, где у Карла Римана максимум власти, шамана близко к его дочери не подпустят. Закроются все двери, появится толпа охраны, инициируется уголовное дело по факту причинения вреда здоровью и дальше, дальше, больше. Нет, действовать нужно, пока они все здесь.
— Она еще не готова к поездке, — сказал Изга. — Тем более, такой долгой и изматывающей, как дорога до Якутска и перелет в Москву. Ирина перенесла операцию после крушения вертолета, у неё швы на внутренних органах. Если хотя бы один разойдется в полете, вы не довезете её до клиники.
Времени прошло достаточно, врачи уже могли разрешить пациентке после удаления селезенки вернуться к нормальной жизни, но Изга специально сгущал краски. Давил от души, расписывая возможные осложнения. Раз уж пришла на ум притча о царе Соломоне, то пусть у Карла Римана будет выбор, как у тех двух женщин. А шаман посмотрит, что решит мужчина, двадцать восемь лет считавшийся отцом Ирины.
Он молчал, слушая рассказ, где медицинские термины мешались с объяснениями простым языком. На нездорово-бледном лице проступили красные пятна. Терпение лопнуло раньше, чем Изга закончил.
— Хорошо, я понял. Что мы можем сделать сейчас? Без поездки в клинику.
Одно мгновение на выдох шаман себе все-таки позволил. Обрывков родственной связи после ритуала хватило, чтобы любовь к дочери победила упрямство. Карл сдался. Ненадолго, праздновать победу рано, но Изга удержал позиции.
— Нужны медикаменты. Те, что у меня закончились плюс специфические.
— Напишите список, я отправлю водителя в ближайшую аптеку, где они есть. Дальше.
— Анализы.
— Здесь на дом не выезжают?
— Нет.
— К нам поедут, — твердо сказал Риман. — Мне нужен второй список, максимально подробный. Или ваша консультация, если специалист начнет задавать вопросы.
— Конечно, я отвечу на них.
Изга принес из гостиной блокнот и сел заполнять первый лист. Шаткое перемирие стоило ценить. Да и для Ирины они в итоге сделали лучше.
Глава 25. Расплата
Фраза «чувствовать себя как дома» за следующие три дня заиграла новыми красками. Я не появлялась в особняке отца с тех пор, как окончила университет, но сейчас испытывала дежавю в час по несколько раз. Карл Риман был везде. Его фирменная способность заполнять собой всё доступное пространство выражалась даже не в телефонных разговорах, его вещах в комнате и продуктах в холодильнике, а в особенной гнетущей атмосфере тотального контроля. Любое мгновение казалось, что на тебя смотрят, каждое слово записывают, взвешивают, анализируют. Я расслабиться не могла. Все время хотелось вытянуть спину, сесть, как положено приличной девушке, а лучше стать крошечной Дюймовочкой, чтобы вообще не попадаться никому на глаза.
О нежностях с Георгием и речи не шло. Стоило нам уединиться, как за дверью комнаты волшебным образом появлялся охранник Виталий или сам отец. Они громко топали, деликатно откашливались и задавали какой-нибудь ерундовый вопрос. Мне подумалось, что Карл специально науськал Виталика следить за нами. «Не дай Бог у дочери будет секс под одной крышей с отцом». Это же неприлично и абсолютно недопустимо! Слабое сердце не выдержит такого надругательства над семейными устоями и обычаями предков. Была бы я замужем за Георгием — другое дело. А без штампа в паспорте, это блуд, позор и величайшая наглость. Шаман в избе ночевал, не выдерживая к концу дня «концентрации Карла Римана в воздухе».
К слову, общались они мало, говорили друг с другом сухо и по большей части на бытовые или медицинские темы. И снова мне подумалось, что Георгий затеял обследование и лечение на дому только ради того, чтобы хоть какой-то доступ ко мне иметь. Лекарства я принимала по графику, уже дважды сдавала анализы и краем уха слышала разговор о портативном аппарате УЗИ. Проще было бы поехать в крупный город, да, но я молчала в тряпочку. Мой дом — моя крепость. Только защищает он меня не от проблем снаружи, а от Карла Римана внутри. Если я позволю отцу куда-нибудь себя увезти, то Георгия больше не увижу. Я всерьез боялась за жизнь шамана. Дорохов решился на заказное убийство! Мой крестный, друг семьи. До сих пор не найдя сил переварить новость, я уже и от отца ждала чего-то подобного.