ло. — Это лишь одно из них. Не сомневайся, этот камень горюч. Если не веришь, собери камешки у его подножия и брось в огонь. Но для начала, очень прошу, перенеси костер подальше от крупных камней.
Они поступили, как просил мудрец. Черные камешки загорались не сразу, но, пролежав некоторое время среди горящего хвороста, вспыхивали и горели долго. Огерн стоял на коленях и, как зачарованный, смотрел в огонь.
А Лукойо от радости захлопал в ладоши и радостно воскликнул. Затем он ощипал подстреленную им раньше птицу и устроил ее тушку над огнем.
Когда с трапезой было покончено, Огерн присел у огня, чтобы на ночь затушить его, но костер взревел, и языки пламени взметнулись на высоту человеческого роста.
— Назад! — вскричал Манало, но Огерн и сам уже отпрыгнул от огня.
Лукойо замер на месте. Мудрец медленно отступил, не сводя глаз с пламени.
А пламя взметалось все выше и выше. Вот оно уже на высоте вдвое выше человеческого роста. Выше, выше… выше дерева…
— Что стряслось, Учитель? — крикнул Огерн.
— Улаган снова направил против нас злое колдовство! — крикнул в ответ Манало.
И тут Лукойо разглядел на самом верху огненного столпа глаза, горящие ярче самого пламени, — белые посреди оранжевого. И смотрели эти глаза на него. Лукойо не в силах был отвести взор. Его словно к земле приколотили, да он почему-то и не хотел двигаться. А пламя вдруг опало и приняло некие очертания — стало тонким ближе к земле, а наверху появилось что-то вроде морды, а в ней — рубиновый язык. Язык высунулся и как бы лизнул воздух.
— Что это, Учитель? — Даже у Огерна голос дрожал.
— Это саламандра, — отвечал Манало. — Существо, созданное из огненной стихии. На самом деле можно даже сказать, что это дух огня. — О дух! Зачем ты посетил нас?
— Уф, конечно, по приказу Улагана, — отвечало огненное создание голосом пламени, бушующего в печи.
— Но как же так вышло, что ты служишь Багряному? — Голос Манало почему-то не дрожал.
— Я не служу ему, — проревел пламенный голос, и из глаз чудища вырвались языки огня. — Я делаю что хочу. Улаган сказал мне, что здесь есть топливо для моего пламени. И еще он попросил меня спалить наглых смертных, которых я найду около вот этого костра. Кто вы такие, ничтожные, и как вы смеете даже заговаривать с саламандрой?
— Я Манало, учитель людей, человек.
В глазах саламандры вспыхнули яркие искры, и дитя стихии проревело:
— Может, и так, но ты кажешься выше обычного человека. Твое сияние выше, чем твое тело, — вдвое выше. Ты горишь?
— Мое тело сгорит, как любое другое, — ответил Манало. — Но я надеюсь, что ты не поглотишь ни меня, ни моих друзей.
— Почему же?
— Потому что мы придемся тебе не по вкусу…
Лукойо не верил ни собственным глазам, ни ушам. Создание зависло в воздухе, ворча и подвывая. Наконец оно фыркнуло:
— Поглощать топливо — всегда мне по вкусу.
— Верю, — кивнул Манало. — Но в несчастных человеческих телах столько воды, что тебе проще было бы сжечь их, а не глотать.
— Наверное, — согласилась саламандра.
— Так зачем же тебе делать это? Потому что дружишь с Улаганом?
— Он мне не друг!
— Верно, он никому не друг и другом никогда не будет. Но если тебе не доставляет удовольствия делать то, о чем он тебя просит, так не делай же этого.
— Ты прав. — Саламандра склонила огненную голову. Манало дрогнул, но устоял.
— Дай-ка я на тебя посмотрю получше, — проревело чудовище. — Мне такие умные создания редко попадаются.
— Благодарю, — просто ответил Манало.
— Не надо благодарить. Что думаю, то и говорю. А думаю я вот что: раз уж я явилась сюда, то просто так не уйду. Что вы дадите мне взамен?
— Черный камень, — ответил Манало.
Глава 13
— Несите еще, да побыстрее, — распорядился Манало, и они все вместе принялись подтаскивать черные камни к той кучке, которую уже сложили около своего костра. — Придется — руби мечом большую скалу, Огерн. Меч немного затупится, но потом мы его заточим!
И, не дожидаясь ответа, Манало швырнул в пламя саламандры черные камни.
На мгновение пламя взвыло, взметнулось и опало.
— Вкусно, — похвалила саламандра. — Очень вкусно! Еще, смертные, еще!
— Будет тебе и еще! — Манало принялся швырять камни в огонь один за другим, все выше и выше, стараясь попасть в пасть саламандры.
А Лукойо и Огерн поспешили к черной скале. Лукойо выхватил нож, но Огерн схватил его за руку:
— Погоди! Надо побыстрее. Давай-ка для начала вот так.
С этими словами Огерн ухватил с земли большой камень, поднял его над головой и изо всех сил стукнул по скале. Треск разламывающейся скалы потонул в вопле саламандры, требовавшей добавки. Во все стороны полетели осколки, а на землю покатился огромный черный обломок.
— Хватай его! — крикнул Огерн полуэльфу, а сам снова размахнулся камнем.
Лукойо присел, поймал большой кусок черного камня и потащил его к Манало. В промежутке между воплями саламандры он услышал, как Огерн еще раз ударил камнем по скале.
— Брось в нее, — крикнул Манало, и Лукойо швырнул камень.
Камень описал дугу и угодил в брюхо саламандры. Пасть ее разъехалась в ухмылке, высунулся длинный огненный язык и облизнул невидимые губы со звуком обламывающейся ветки. Лукойо задрожал и поспешил к Огерну.
Кузнец в это время готовился нанести очередной удар по скале, но заметил Лукойо, опустил камень и выдохнул:
— Вот, подбери, там еще один большой кусок лежит, Лукойо. Я скоро тоже подойду. Не могу больше — руки не выдерживают!
— Надеюсь, тебе недолго осталось мучиться.
Полуэльф бросился к скале, подобрал здоровенный обломок, прижал к груди и поволок к костру. Позади снова раздался звук удара.
Манало кивнул, и Лукойо снова швырнул камень в брюхо саламандры. Снова послышался довольный треск, и страшилище прокричало:
— Еще!
Манало обернулся к Лукойо и сказал:
— Еще немного.
Лукойо с надеждой в глазах смотрел на мудреца.
— Почему ты думаешь, что немного?
— Потому что на этот раз она сказала «еще» только однажды.
Огерн согнулся. Он тяжело дышал. Камень, служивший ему молотом, валялся на земле у его ног. Манало глянул на груду черных обломков и кивнул:
— Думаю, этого хватит.
— Что это за… колдовство такое… — задыхаясь, выговорил Огерн, — от которого… камень горит… и им можно… накормить… саламандру?
— Горящие камни — не мое творение, они сами образовались. Что же до саламандры, огонь испокон веку питается всем, что ему попадется на пути. Но его можно взять в кольцо, окружить и тем самым успокоить.
— Мы его успокаиваем? — бросив острый взгляд на мудреца, спросил Огерн.
— Именно. Пошли, Лукойо. Неси!
— Несу! — откликнулся полуэльф, подхватывая большой обломок.
— Этот… я понесу, — заявил Огерн и отобрал у Лукойо обломок. — Другой возьми… поменьше.
Полуэльф попробовал возразить:
— Ты же устал, Огерн!
— Отдохнул, — отрезал кузнец. — А нам надо спешить. Ну, Лукойо, не заставляй меня нагибаться. Возьми другой.
Лукойо поворчал, но вернулся и поднял другой камень. Он восхищался, как ловко Огерн вынудил его отказаться от тяжелого груза. Но Лукойо понял его уловку, а потому подобрал почти такой же большой камень и поспешил за Манало и Огерном к костру.
Они сновали туда и обратно, подтаскивали обломки черной скалы и скармливали их созданию огненной стихии. Когда груда исчезла и остались только мелкие камешки, Манало осторожно спросил:
— Довольна ли ты пока, Огненная?
— Пока — да, — снисходительно ответила саламандра. — Если честно, то вы так меня накормили, что у меня даже возникли к вам теплые чувства.
— Какие же еще… — проворчал Лукойо, но Огерн его одернул.
— За вашу доброту я отплачу вам, — шипела саламандра. — Если когда-нибудь вам понадобится мое пламя, позовите меня вот так.
И она издала несколько отрывочных взрывов или тресков — так трещит смолистое дерево, когда его бросают в огонь. Лукойо вытаращил глаза — он никак не мог понять, неужели возможно воспроизвести подобные звуки и неужели чудовище в это верит. Еще больше полуэльф изумился, когда Манало в точности повторил эти звуки.
Мудрец обернулся к Огерну.
— Повтори и ты, Огерн. Вот так.
Манало зашипел и затрещал, еще раз и еще — до тех пор, пока у вождя не получилось нечто удобоваримое.
— Славно! — похвалила саламандра. — Теперь вы мои друзья и можете больше меня не бояться. Прощайте!
Огненная фигура увеличилась вдвое и, взметнувшись, умчалась в небеса. Смертные отпрыгнули, закрыли лица руками, но все стихло, и вот перед ним снова их костер — такой, как был.
Огерн судорожно выдохнул.
— У тебя удивительный дар заводить друзей, Учитель.
— Это — дело полезное, — согласился Манало. — Но мне удалось подружиться далеко не со всеми.
— Но как это делается? Как подружиться с врагом.
— Прежде всего надо точно уяснить, враг ли это, — усмехнулся Манало. — Вспомни аграпаксанцев, которых мы встретили на тропке, — злого у них на уме не было, просто столкнувшись с вами на узкой дорожке, они напугали вас, а вы — их. Точно так же и эта саламандра лично нам дурного не желала, потому я и спросил ее, зачем бы ей нам вредить. Всегда задавай такой вопрос, Огерн. Стоит разговориться — и вы уже если и не друзья, то уже и не враги.
— Знавал я многих, которые готовы были трепаться со мной день напролет, а, подвернись возможность, глотку все равно бы перерезали, — мрачно буркнул Лукойо.
— Я тоже знавал таких. — Лицо Манало омрачилось. — И если кто-то пытается вас убить, то первым делом его надо разоружить, а потом уже задавать ему вопросы.
— Разоружая, можно и убить его, — напомнил мудрецу полуэльф.
— Можно, и не стоит рисковать и давать, ему возможность убить себя, — согласился мудрец. — Однако кто бы на тебя ни нападал, если он сразу не бросается на тебя, а тратит какое-то время на угрозы, всегда можно исхитриться и задать вопрос. Ладно, теперь давайте поищем чего-нибудь успокоительного и поспим. — Мудрец подошел поближе к костру, порылся в складках своей одежды и вынул небольшой мешочек. — Вскипяти, пожалуйста, воды, Огерн.