— Господи, помоги мне!.. — мой голос похож на слабый хрип, кто его услышит в этой оскверненной церкви?
Но Он слышит, наверное, потому что моя рука сама нащупывает выемку и вцепляется намертво, тело взвивается пружиной, мышцы, кажется, трещат, но ноги уже коснулись опоры… Золотая медаль на Олимпийских играх в соревнованиях чокнутых гимнастов мне была бы обеспечена. Я стою на чердаке.
Глава 17
Пыль, голубиный помет, толстые балки. Где-то здесь должна быть лестница, ведущая вниз. Мне надо спешить. Я знаю, где амулет, — когда нас вели, подталкивая в спины, через Паучью комнату, я видела уродливую инсталляцию там, где раньше был алтарь: стена, затянутая искусственной паутиной, несколько черепов со вставленными в глазницы фонарями, еще какие-то глиняные фигурки, и посреди этого безобразия огромный паук, висящий вниз головой. И Тошкин амулет на шнурке, намотанном на мерзкую мохнатую лапу.
Рози исчезла, я совершенно одна.
Я слышу голоса внизу. Ага, Кузнец со своими подручными увидели пустую клетку. Возгласы, эхом отдающиеся под крышей, полны удивления и негодования. Я усмехаюсь искусанными губами. Сейчас они гадают, как мне удалось удрать из запертой клетки, подвешенной под потолком. Если бы сдвинуть вон тот рычаг, можно было бы уронить железную махину им на головы. Но я должна торопиться. Они скоро догадаются, и кто-то из них обязательно бросится на чердак.
На цыпочках я перебегаю подальше от отверстия в потолке, прыгая по толстым балкам. Голубь вспархивает из-под ног. Как громко!.. Они услышат. Где же лестница?.. А, вот он, люк в полу, даже не прикрытый никакой дверцей. Крутые ступеньки ведут вниз. Теперь главное — не ошибиться и не выбежать на галерею. Галерея мне не нужна, мне нужно вниз, а потом в Паучью башню… стоп. Чтобы туда попасть, мне придется пройти через зал с клеткой. Я замираю, слушая неприлично громкий стук собственного сердца. Голосов отсюда не слышно, я не знаю, что делают мои враги. Они все еще в зале? Или ушли?..
Я беспомощно оглядываюсь по сторонам, и вдруг замечаю, что над ступеньками клубится туман. Над головой опять погромыхивает — видимо, гроза нависает над Манхэттеном, пока еще не в силах разразиться во всю свою мощь.
Плотный туман струится, течет — я вижу, куда он течет. На галерею. Дверь, ведущая туда, приоткрыта. Я стою на крохотной лестничной площадке и все еще раздумываю. Мне не пройти через главный зал, меня увидят и схватят. Но галерея… она, кажется, соединяет главное здание с обеими башнями. «Just go», — говорит кто-то у меня в голове.
«Господи, помоги», — шепчу я обреченно и проскальзываю в дверь вслед за клочьями тумана. Он продолжает стелиться впереди, когда я, пригнувшись, пробираюсь вдоль резного деревянного ограждения. Снизу слышны голоса: акустика в бывшей церкви отличная, даже плотные драпировки не смогли ее убить.
— Что за хрень ты мне втираешь, Гриня? — раздраженный голос Кузнеца как будто прямо над ухом, я невольно вздрагиваю и еще ниже сгибаюсь у перил. — То, что тот узкоглазый не прост, я знаю получше твоего, да. Но девчонка — это девчонка. Она ничего не может. Как она смылась из клетки? Улетела, что ли?..
— Может, и улетела, — упрямо бурчит Гриня. — После того, как я промазал по гаденышу, я уже ничему не удивлюсь.
— Да вылезла она, чего вы, — незнакомый голос принадлежит, видимо, кому-то из Грининых бойцов. — Вылезла и ушла через чердак.
— Не езди мне по ушам, — Кузнец явно обозлен и раздосадован. — Она что — цирковая артистка? Резиновая женщина? Через эту решетку даже ребенку не пролезть. Нашли тоже Гудини, мудрецы.
— И все-таки я бы проверил…
— Вот и проверь! — резко бросает Кузнец. — Пошли, Гриня. Там у Ритки новая тема…
Если они пойдут наверх, мы столкнемся нос к носу. Мне надо успеть перейти в башню и спуститься в Паучью комнату. Я торопливо иду вдоль галереи. Вот, кажется, дверь… За моей спиной на центральной лестнице, ведущей в главный зал, уже слышны шаги. Прошмыгнув в дверь, я поспешно и тихо закрываю ее за собой.
— Ну, ты даешь, киска.
Резиновый Шайтан. Он стоит передо мной в полумраке коридора, почти сливаясь с темнотой — только белки глаз, зубы и майка светлеют.
— Как ты умудрилась выбраться? Кузнец от злости слюнями захлебнется.
Он не делает попытки меня схватить, и я произношу сквозь зубы:
— Буду очень рада.
— Я тоже, — неожиданно соглашается Резиновый Шайтан. — Пошли, я тебя выведу. Только больше сюда не суйся.
Я прислушиваюсь к тяжелым шагам на галерее.
— Мне нужно забрать одну вещь.
Резиновый Шайтан качает головой.
— Это вряд ли. Я тебе помогать не буду, а одну тебя сразу поймают. Пошли отсюда, они сейчас прочешут тут все вдоль и поперек. Спустимся ко мне, а там я тебя проведу. — Он подталкивает меня куда-то в полумрак. — Только тебя одну. И не дергайся. Парнишка, который был с тобой, скорее всего, уже в Гудзоне с камнем на шее.
Я останавливаюсь, и он, чертыхнувшись сквозь зубы, довольно мягко, но решительно тащит меня дальше.
— Постой!.. Ты что, думаешь, что его… убили?
— Нет, поцеловали и дали денег. Ты не знаешь Кузнеца, а я знаю. Пошли скорее, киска, я тоже своей красивой черной задницей из-за тебя рискую, между прочим.
— Спасибо, — говорю я решительно. — Ты иди. А я не могу.
Но мы уже пришли. Ди-джей втаскивает меня в свою халупу и запирает дверь. Потом стремительно пересекает помещение, выглядывает за дверь, ведущую в Паучью комнату, прислушивается, и ее тоже запирает на щеколду.
— Сейчас они там все обшарят, соберутся где-нибудь наверху, и можно будет прошмыгнуть. Садись, киска, будь как дома.
Он усаживается в кресло и кивает мне на стул. Вежливый.
— Покурим?.. А, я забыл. Тебе же нельзя.
Я досадливо морщусь и достаю сигареты.
— Да все мне можно. Я наврала.
— Дааа?.. — Огромные карие глаза насмешливо щурятся. — А мне сдается…
— Мало ли что тебе сдается.
Резиновый Шайтан не перестает улыбаться, но его улыбка делается холоднее градусов на сто.
— Не груби мне, киска. Я очень грозный в гневе.
— А чего же ты мне помогаешь тогда, грозный?
Он хмыкает и достает из-под кресла недопитую бутылку пива.
— А меня тошнит от Кузнеца. Сделать ему гадость — милое дело, — в глазах негра загораются угрожающие огоньки. — Он думает, он круче всех. А у меня дома, на Ямайке, таких, как он, на всех местах вертели. Колдун. Ха. Таких колдунов надо…
— Он действительно колдун?
Резиновый Шайтан пожимает плечами и неохотно говорит:
— Ну, кое-что он может. Только сила — это еще не все.
— Как тебя зовут? — спрашиваю я.
— Резиновый Шайтан, — он нисколько не удивлен.
— Нет, по-настоящему.
— Ты все равно не выговоришь. И, кстати, имя — это такое дело. Без нужды не называй никому, поняла?..
Он отставляет опустевшую бутылку обратно под кресло.
— Так что за вещь тебе надо забрать у Кузнеца?
Глава 18
Паук нависает надо мной, мохнатые лапы угрожающе шевелятся. Множество маленьких белесых глаз безо всякого выражения шарят по моему лицу. Амулет покачивается высоко над моей головой, светясь тревожным голубоватым светом.
— Иди сюда, скотина, — говорю я, не слыша собственного голоса. Кажется, зубы у меня не стучат, и на том спасибо. Но липкий ужас шевелится где-то в животе, не давая дышать свободно.
— Вера, сзади!..
Слабый, хриплый, почти неузнаваемый голос. Я оглядываюсь. И вижу у двери в комнату ди-джея сильно избитого, но все-таки живого Дрюнечку. Его лица практически не видно под коркой засохшей крови, а в том месте, где его рука слабо цепляется за стену, остаются размазанные красные полосы.
А у дверей, соединяющих Паучью комнату с главным залом, стоит, улыбаясь, Кузнец.
Паук, почуяв кровь, неожиданно быстро для такой махины начинает спускаться. Мне плевать на Кузнеца, он больше не важен, я отворачиваюсь, мои глаза прикованы к амулету. Еще немного, и я смогу его достать.
— А ты подпрыгни, — издевательски советует Кузнец за моей спиной. — Подпрыгни, бэйби, я хочу посмотреть, как ты прыгаешь.
На концах лап у паука изогнутые когти, похожие на стальные крючья. Я напряженно слежу глазами за его передвижением. Я ненавижу эту тварь. Мне с ней не справиться.
— Отче наш, — говорю я громко, — Иже Еси на Небесех…
Кузнец весело и заразительно хохочет.
— Вот дурочка, — говорит он, отсмеявшись. — Нашла, чем пугать Астарота.
Маленькие ледяные глазки, уставленные на сползшего по стене Дрюню, обращаются ко мне. Окровавленная добыча никуда не уйдет. А мои слова паука, кажется, раздражают. И он тяжело разворачивает громоздкое туловище в мою сторону.
— Иди сюда, гадина, — цежу я сквозь зубы.
У меня нет никакого оружия, даже ножа. Но я должна достать амулет, а потом… но так далеко я не загадываю. Сейчас — амулет.
Тварь переползает со стены на пол, и я невольно делаю крохотный шажок назад.
— Вот умора, — в голосе Кузнеца слышится неподдельное веселье. — Не спеши, Астарот, дай мне на нее полюбоваться. Она довольно хорошенькая. Даже жалко, честно говоря.
Мерзкая лапа рассекает воздух в сантиметре от моего плеча. Я бросаюсь в сторону, одновременно пытаясь схватить шнурок. Мои пальцы на мгновение ощущают прикосновение орлиных перьев. Но я не успеваю.
— Браво! — Кузнец лениво аплодирует. — Попробуешь еще разок?..
— Вера… Ве… — Дрюня ползет ко мне из последних сил, и внимательные глаза паука опять устремляются на него. Чудовище явно не может устоять перед запахом крови.
Мне нельзя мешкать. Лапа, покрытая серебристыми грязными волосками, всего в паре шагов от меня. Шнурок от амулета обмотан вокруг нижней фаланги. Скребя когтями по каменному полу, паук начинает подтягивать конечности, приподнимая туловище. Я внезапно понимаю, что он готовиться прыгнуть. И прыгаю раньше — и на этот раз успеваю: мои пальцы намертво вцепляются в шнурок.