Якуты издревле величают ее Эбэ Хайя – Гора-бабушка, в знак особого почитания. На заоблачной высоте ее обитают великие духи, имена которых не принято произносить вслух. Сам дух могучей Лены-реки в облике орла-горбоноса вьет свое гнездо на вершине Эбэ Хайя. И он, Кысалга, здесь, на этой достославной скале?..“ Изумленно вздохнув, Кысалга осмотрелся. Далеко внизу гневно ревели кипучие валы, разбиваясь вдребезги о каменную грудь утеса. Сверху мрачно нависало хмурое небо. Не теплились звезды, лишь уныло мерцала ущербная луна. И вот из тьмы вышло громадное чудовище, с большим окровавленным топором в лапах. Кысалга чуть не вскрикнул. Голова медвежья, туловище человечье! Чудовище оскалило страшные клыки и прорычало, обдав смрадным дыханием: „Ноохо, я снова явился, чтобы разрубить на куски твое тело, переплавить твои недоплавленные кости. Держись!“ Кысалга в ужасе попятился, а чудовище схватило его когтистыми лапами и швырнуло наземь. Раздался ужасающий рев, и Кысалга увидел занесенный над собою топор. Он отчаянно закричал, но брызнувшая кровь захлестнула его… Голова Кысалги с жалобным криком покатилась по гладкому камню. Зверь ловко сграбастал ее и насадил на деревянный рожок. Довольно оскалившись, он разрубил обезглавленное тело на куски и стал раскладывать их на три стороны, рыча: „Это абаасы верхнего мира, а сердцем и печенью пусть полакомятся абаасы среднего мира“. Внезапно налетел черный смерч, с диким хохотом отбросил чудище и жадно накинулся на сердце и печень. Голова Кысалги, насаженная на кол, с ужасом увидела, как его мягкую плоть рвут-глотают какие-то твари, появившиеся из вихря. Как свирепые мухи, облепили они добычу и пожирали, жадно чавкая и урча.
Насытившись, вся эта нечисть завизжала-затрещала и умчалась прочь. Загрохотал гром, огненными змеями сверкнули молнии, небо, вспыхнув, раскололось надвое, из черных клубов дыма вылетела чудовищная птица со змеиной головой. Она проглотила большие куски, сыто облизнулась и улетела, исчезла в огнедышащей лаве. А под землей раздался протяжный рев, тяжкий стон. Каменная твердь горы вздулась пузырем и лопнула, выбросив страшного зверя, однорукого, одноногого, с громадными клыками. Он алчно набросился на останки. Тут, откуда ни возьмись, налетели верткие чертенята с крысиными головами, змеиными хвостами. Выпустив острые коготки, они с визгом вцепились в зверя, но тот отбросил, разметал их когтистой лапой и сам сожрал поживу, довольно рыгнул и провалился в трещину, вмиг закрывшуюся за ним. Из появившейся черной тучи высыпали крупные холодные капли. Ударяясь о лед, они превращались в маленьких, косматых старух. Эти странные мрачные существа закричали хриплыми голосами: „Эй, и кости, и плоть, явитесь вновь!“ Голова Кысалги, изумленно выпучив глаза, увидела, как появились сердце и печень, руки и ноги – все его бедное, искромсанное тело. Плевками и слюной старухи соединили его воедино, неожиданно завопили, запричитали, заметались и, вскочив на косматое облако, пропали. А чудище подняло Кысалгу на ноги и поставило лицом на север. „Ну, вот и все, Ноохо! Свое дело мы сделали. То, что должно было случиться, свершилось. Теперь ты стал шаманом средней силы, живи…“»
У нанайцев шаман проникал с посвящаемым в подземный мир и там отвоевывал у духов его душу. Над ней трудились небесные старухи (у орочей), которые качали ее в люльке, кузнецы пытались ее перековать. У якутов душу посвящаемого переделывали верхние духи, обитающие на деревьях, которые их выкармливали особой пищей.
Пройдя через обряд посвящения, новоявленный шаман начинал постигать премудрости своего дара. Этому его мог обучить старый опытный шаман, который водил своего преемника по всем местам и показывал шаманские дороги. Он называл ему самого главного духа и указывал пути к нему. Между посвящением и началом шаманской практики проходило иногда несколько лет. Духи-помощники учили шамана танцевать, петь и говорить. С момента посвящения духи всегда находились рядом со своим шаманом-подопечным.
В месте своего посвящения шаман бывал трижды. В момент его совершения, зрелом возрасте и перед смертью.
Избранные духом, или как становятся шаманом
Шаман – священнослужитель своего культа – фигура вовсе не случайная. Он появился в связи с необходимостью отправления ритуальных обрядов. Мы уже не раз говорили, что стать им может не всякий.
Л. Я. Штернберг считал, что «для того, чтобы сделаться шаманом, необходимо обладать особой болезненной нервной организацией, крайней возбудимостью, наклонностью к экстатическим припадкам, подвергаться разным видам галлюцинаций и т. п…» Он был сторонником бытовавшего в его времена представления о том, что шаманы – нервно-больные люди. Исследователи более позднего периода пришли к выводу о том, что это не совсем так, и, может быть, даже совсем не так.
Чтобы стать шаманом, нужно иметь превосходное самообладание, острый ум, наличие артистических способностей, фантазию, творческий талант, способность к импровизации и крепкое здоровье. Хотя речь о болезни все-таки идет. О ней говорят, когда рассматривают вопрос о том, как же становятся шаманами. Эта болезнь – болезнь превращения обыкновенного человека в колдуна – носит название шаманской. Как показывают исследования, болезнь эта приходит к будущему избраннику духов уже в раннем возрасте, хотя может начаться в возрасте любом. Изучив соответствующую литературу по этому вопросу, мы пришли к мнению, высказываемому также некоторыми авторами, что шаманская болезнь – результат самовнушения.
Силу своего колдовского духа шаман может унаследовать от родителей. Но посланцем духов может стать и другой умерший родственник – дед, бабка, дядя, тетка; такая возможность намного вероятнее, чем первая. Зная о том, что предки передают свои шаманские знания ближайшим родственникам, кто-то из этих близких умершего вдруг задумывал о том, что преемником колдовского дара может стать он. А задумавшись, начинал проявлять беспокойство, признаки сомнения и, может быть, даже внутреннего сопротивления, словом, выходил из состояния равновесия. Некоторые же выражали желание принять эстафету из рук своих предков, внутренне начинали готовить себя к этой роли.
Г. И. Царева считает, что «болезнь шамана связана с пробуждением глубоких уровней психики, когда человек последовательно проходит все области бессознательного… Тело становится как бы инструментом внутреннего сознания… Благодаря смерти тела пробуждаются различные зоны сознания и активизируются их спящие энергии».
Конкретные примеры того, как ведут себя почувствовавшие шаманское заболевание, вы найдете в рассказе о якутских шаманах. Мы же скажем в двух словах, что они буйствуют по ночам и наносят своему телу повреждения – колют, режут себя в разных местах.
Г. И. Царева дает этому следующее объяснение: «Та трансформация, которая может происходить с физическим телом шамана – не иллюзия и не выдумка. Шаманы в самом деле имеют несвойственные прочим людям телесные признаки: например, отверстия в теле, затянутые кожей. При ритуальном самозакалывании шаманы в эти отверстия втыкают нож. Количество отверстий различно: у самых знаменитых шаманов их девять. Не имеют отверстий только плохие, слабые шаманы…» Это высказывание одновременно раскрывает некоторые магические секреты шаманов – эти дыры предварительно подготовлены, проделаны в теле, может быть, поэтому шаман и не ощущает боли, прокалывая себя. Хотя, почему же эти отверстия не зарастают?
По рассказам одного индейца, умерший отец которого был шаманом, тот начал приходить к нему в возрасте, когда ему было около пятидесяти лет. «Он сказал мне, что я должен лечить больных. Через некоторое время я начал чувствовать во сне, что ко мне приходит сила. Потом эти сны прекратились. И гремучая змея рассказала мне о том, что я должен делать». Когда индеец почувствовал в себе силу, в его теле начали образовываться, по его утверждению, магические кристаллы.
Однако не всегда шаманы получают свой магический дар от умерших родственников. Иногда это происходит иначе. Бывает, дух покровителя шамана, потеряв своего хозяина, может случайным образом прицепиться к любому человеку, вынуждая его стать шаманом.
Американский этнограф Франц Боас передает рассказ индейца Квакуитла Квезалида о его встрече с волком, после которой он стал шаманом. Мы нашли этот рассказ у одного из западных авторов, занимающихся вопросами эзотерики.
«Я – великий охотник за различными животными. Я был одним из тех, кто меньше всего верит в шаманов, когда те рассказывают о том, что могут изгонять болезнь из больных людей и видеть души людей. И вот я сам теперь начал об этом говорить.
Однажды я вышел в море, чтобы поохотиться на тюленя. Когда я доплыл до Аксолиса, я увидел волка, скрючившегося на скале. Его пасть кровоточила. Я заглянул в его пасть и увидел кость лани, застрявшую в челюстях между зубами.
– Успокойся, – сказал я ему и отправился на поиски веточек кедра. Я сплел из них крепкую веревку. Потом я вернулся к скале, на которой оставался волк со все еще открытой пастью. Освободившись наконец от кости, волк просто смотрел на меня, не причиняя никакого вреда. Я сказал ему:
– Дружище, твоя боль прошла. Теперь позаботься о себе и не делай никакого зла.
Волк медленной рысцой убежал. Пришла ночь, и во сне я увидел человека, который сказал мне:
– Почему ты здесь? На том острове много тюленей. Я охотник, которого ты сегодня пожалел. И сейчас я хочу отблагодарить тебя за твою доброту. Ты сможешь получить сегодня все, чего бы ты ни пожелал. Однако запомни и то, что тебе нельзя будет спать со своей женой четыре года, и так ты сделаешь то, что должен будешь сделать.
После этих слов он исчез».
С волком, вернее стаей волков, индеец снова встретился во время последующих своих приключений. Вот его дальнейший рассказ:
«Я лежал среди них и видел наши тела, опухшие и изрытые красными оспинами, наша кожа была воспалена и открыта. Я не знал, что все те, среди которых лежу, уже мертвы. Потом я подумал, что я тоже умер. Я чувствовал это как бы во сне, а когда проснулся, меня окружала стая воющих и стонущих волков. Двое из них начали облизывать мое тело и изрыгать на него слюну. Вскоре мое тело, а также и мой дух окрепли».