- Ты тоже заслуживаешь смерти, - задумчиво протянула она.
"Я с радостью приму ее, - хотел сказать он, но не смог. Слабость свалилась на него, словно пролитый на голову студень. Сделалось вязко во рту, веки закрылись сами собой.
- Но я оставлю тебе жизнь, - рассудила пророчица. - Ты так горячо веришь своим старым богам... Останься, погляди на то, как придет закат Эзершата. Смерть - это слишком милосердно для такого, как ты.
Что было дальше, дасириец помнил смутно. Мир вокруг раскачивался, словно лодка в шторм, а когда все стихло, пророчицы и троих ее охранителей и след простыл. Голова оказалась пустой, словно он только что родился, и еще не успел понять происходящего вокруг. Но реальность вернулась, стоило оглядеться по сторонам.
Арэн поднялся, все еще чувствуя слабость в ногах. Обернулся: скорченные ужасными позами, в жидкой траве валялись его воины, те, которые пошли за ним. Некоторые. Несмотря на муки - а как еще человеческое тело способно так вывернуть руки и ноги, и даже голову - некоторые продолжали сжимать мечи. Глаза почти всех были открыты и воины будто плакали кровью, она же сочилась из ушей.
- Есть кто-то живой? - позвал Арэн.
Никто не ответил ему, а пара воронов, что облюбовали какой-то труп, недовольно забили крыльями. "Почему я ничего не сделал? - думал дасириец. - Что за чары били надо мной?"
- Кто-нибудь, - позвал он снова, и удивился, услыхав громкое: "Я живой". Дасириец поискал глазами место, откуда раздавался голос драконоезда - только его общая речь была такой тягучей.
Долго искать не пришлось. Синна вышел откуда-то из-за камней позади дасирийца. Выглядел он так, будто ничего не сталось - на лице спокойствие, румянец в щеках. Цел и невредим. Арэн потянулся к нему, уговаривая себя не убить труса сразу, а давить его медленно, чтобы видеть, как и его глаза вспучить кровь. От предвкушения расправы зачесались ладони. Арэн оглянулся в поисках меча, но драконоезд оказался проворнее. В два широких шага он сократил расстояние между ними и подхватил с земли меч дасирийца. Повертел его в руках, взвесил на ладони, неодобрительно рассматривая рукоять с гардой в форме распахнутых птичьих крыл.
- Плохой меч, слишком тяжел для такого размера.
Арэн продолжал озираться. И слева, и справа лежали его мертвые воины, но трогать их клинки не стал. Умерли с ними - пусть же сохранят оружие и после смерти. Однако, такая мера не потребовалась. Синна, как ни в чем не бывало, вернул меч хозяину и глянул куда-то за спину дасирийца.
- Она знает, - сказал дарконоезд голосом, полным уважения к пророчице.
- Ты сидел в засаде, пока она резала их, как свиней, - насел на него Арэн.
- Она бы и меня убила, а я единственный, кого не взяли ее чары, - пояснил чужестранец. Было видно, что сам он не считает себя ни трусом, ни предателем, напротив - верит, что поступить следовало так, и никак иначе. - Магия, очень древняя.
Арэн сглотнул. Меч и правда сделался слишком тяжелым, тянул к земле, словно пудовый камень, что привязывают к ногам утопленников.
- Кто бы ни была пророчица, говорила она истину, - продолжал Синна. - Это знание передается у ан-салла от отца к сыну, в каждом роду. Чтобы мы не забывали, что придет час. В Серединных землях забыли древних пророков.
- Не понимаю, о чем ты говоришь, чужестранец, но слова твои для меня так же безумны, как и та кровожадная баба. - Он бросил драконоезда, вернулся туда, где лежали покойники, и заглянул в рот мертвой девчушки - ей отрезали язык, а на корне остался застывший сгусток золота. - Погляди, что она сделал с детьми, чужестранец, и если после ты заикнешься про истину, я собственными руками тебя четвертую. И пусть бог, которому поклоняемся мы оба, станет свидетелем моей клятвы.
Синна смотреть не стал.
- Нужно уходить, - заметил он. - А покойников сжечь, чтобы птицы не тревожили их прах.
- Мы не сжигаем мертвецов.
- Мой народ тоже иначе отдает долги мертвым, но огонь очищает все. Мертвецы простят его, но не простят, если станут мясом в кишках птиц и трупоедов.
Дасириец, хоть как не противилось его нутро, согласился. Они высекли кремнем искру, раскормили огонь тряпками, что когда-то были одежей с покойника, а когда пламя сделалось жарче, бросили его на мертвецов. Арэн не хотел смотреть, как истлеют и эти кости - слишком живым был образ горящей Бьёри.
- Я видел, куда ушла пророчица, - сказал чужестранец.
- Предлагаешь пуститься в погоню, вдвоем? - Арэн злился.
- Нам не одолеть ее, - совершенно серьезно согласился Синна. Драконоезд поерзал в седле, на его смуглом лице появилось отвращение - того и гляди слезет с лошади и пойдет пешим. - Она говорит тем же языком, что и ханри. Я слышал ее голос. Древняя, очень древняя магия.
"Румийская магия", - мысленно ответил Арэн, и пустил коня в галоп. Ветер дул всадникам в спины и запах горящей плоти проник даже под кожу.
В лагере их встретили молчаливые взгляды. Арэну больше погибели не хотелось отвечать на вопросы, но воины ждали, а капитан загородил дорогу, будто бы для того, что бы принять у господина поводья. Дасириец рассказал, как есть, о чем не помнил поведал драконоезд. Перед самым лагерем дасириец наказал ему ни словом о пророчестве не заикаться. Дух воинов ослабили война и поветрие, незачем каркать еще и о дурном пророчестве. Синна сказал, что грех о таком забывать, но прилежно помалкивал.
- Прикажите служителям молитвы произнести по павшим воинам, - закончил Арэн. - И чтоб все слышали - кто словом о пророчице заикнется, тому язык прижечь лошадиным клеймом.
До шатра его проводил капитан.
- Господин, письмо из замка.
Пергамент был писан рукой Тэлии. Жена сообщала, что в замок пожаловала таремская гостья Катарина Ластрик, Первая леди-магнат Тарема. Леди эта требует встречи с хозяином замка в самое ближайшее время. От себя Тэлия прибавила, что таремка нервничает и лучше бы не заставлять ее ждать. Арэн мысленно послал все в харстову задницу. Первая леди-магнат? Разве не ее брат был главой таремского Совета девяти? В голове все смешалось. Как оставить воинов сейчас, когда до замка Баарака всего ничего? Нынешняя вылазка очернила его в глазах воинов, если уехать сейчас - только немой не станет шептаться, что Арэн Кровавый растерял где-то храбрость. Но если тармка и вправду верховодит в совете, но примчалась в такую даль, не побоявшись поветрия - значит, дело серьезное.
Дасириец велел обороняться до его возвращения. Драконоезд увязался за ним, и отделаться от чужестранца не вышло. Синна разумно заявил, что пророчица, скорее всего, бродит в округе, и против него ее чары беспомощны. Дасириец сдался - всякая компания делает дорогу короче.
Скачка была нешуточная - день с половиною они ели и спали в седлах, спешивались только по нужде. К тому времени, когда до замка оставалось полчаса пути, дасириец не чувствовал ни зада, ни ног, что уж говорить о драконоезде, для которого и удобное седло оказалось пыточным приспособлением.
У стен замка лежали новые трупы. Не много, десятка два. Сквозь вехи прохудившихся одежд выглядывали тощие синюшные тела. Они хотели есть, и даже молва о драконе, что сторожит Замок всех ветров, не остановил их. "Рано или поздно мы все ответим за то, что пролили кровь собратьев, вместо того, чтобы помочь им в тяжелый час", - думал Арэн, и ему чудилось, будто покойники провожают его насмешливыми взглядами. Кто-то из них был добрым и богопослушным человеком, и ему смерть принесла избавление. Остальным держать ответ перед богом мертвого царства. Когда-то и ему, Арэну, предстоит держать ответ. С того часа, как до дасирийца дошли вести о гибели отца, он не давал себя слабины. Родителя убили подло, в спину, когда он почти ухватил победу за хвост. Арэн не скорбел, но не случалось такого дня, чтобы не просил Ашлона послать ему хоть бы один шанс встретиться с рхельцем в поединке. Но чем больше регент сидел на императорском троне, якобы храня его для наследника Гирамовой крови, тем быстрее таяли шансы совершить возмездие.
Во дворе замка сновали слуги, одетые во все чистое. Увидев господина, они даже широко улыбались, будто натасканные собаки. Не иначе постаралась Тэлия, решил дасириец, направляясь в сторону лестницы. По пути его перехватил Лаарк.
- Если ты про нашу гостью, то ради того я и прискакал, - первым сказал дасириец, и соскочил с коня.
Синна последовал его примеру. Увидав чужестранца, капитан неодобрительно нахмурился.
- Я сказать хотел про ту таремку, господин. - Лаарк выразительно поглядел на Арэна и отвел его в сторону. - Странная она. Когда приехала леди Ластрик, так в ноги мне кинулась, просила не выдавать ее и обождать твоего возвращения.
- Не выдавать? - непонимающе переспросил дасириец. - Получили весть с моими распоряжениями?
Капитан отрицательно качнул головой. Арэн тяжело вздохнул, помассировал переносицу, отчего перед глазами захороводили синие и желтые круги. Пришлось моргнуть несколько раз, чтобы прогнать марево.
- Думается мне, не все тут чисто, господин, - продолжил Лаарк. - Ты поосторожнее с бабами, от них всякого можно ждать, а уж тем паче, если обе таремки.
Арэн не придал значения его наставлениям - всякий, кто знала Лаарка, знал и то, что у дасирица с роду не было ни жены, ни детей. Среди воинов даже разговоры ходили, будто он вовсе с девкой постель не делил. Но то, что Миэ умоляет и в ноги падает - это настораживало.
- Где она, молодая таремка?
- Там, - капитан махнул рукой в сторону хозяйственных построек, в одной из которых жили рабы. Дасириец скрипнул зубами - неизвестно, что за нелегкая принесла Миэ, но как только таремка придет в себя, она еще не раз припомнит дасирийское гостеприимство. Леди Катарина обождет еще немного, рассудил дасириец, а отчего Миэ так не хочет, чтоб землячка видела ее - об этом стоит разузнать прежде, чем затевать разговоры с Первой леди-магнат.