се были хороши собой, ласковы и преданы господину.
Глядя на остатки браги, рхелец задавался вопросом, как дед проник в его комнату. "Дверь надобно закрывать", - подсказал внутренний голос. Старик ведь мог прийти и посреди ночи, придушить его спящим и расчистить себе путь к золотому трону. Разозленный, регент отшвырнул осколок кувшина, отполз в сторону, как ему казалось, на безопасное расстояние. Дурных мыслей прибавил и меч, с которым Раван не расставался ни днем, ни ночью - лезвие чуть высунулось из ножен и в нем регенту чудились отражения прислужников Гартиса за собственной спиной.
- Вижу, без надобности тебе золотой трон, - сказал дасириец.
- Зато ты на него облизываешь, как кот на сметану, - огрызнулся регент.
- Все лучше, чем вовсе никого, - слишком уж спокойно ответил Раван. Он демонстративно вытянул ноги - на сапогах сохранилась кровь. - Мародеры, - пояснил дед.
- Гляжу, ты вовсю изводишь недобитков, что еще остались у меня под началом.
Шиалистан поднялся, добрался до постели, стащил расшитое покрывало и завернулся в него, как окуклившаяся гусеница. Ткань воняла сыростью, как и весть харстов замок. Дед еще не сказал, чего ради пожаловал, но его общество уже утомляло. Сейчас регент только удивлялся, как они раньше ладили - деда точно подменили, и даже мертвый Шаам и победа над ним не вернули Равану прежнего благодушия.
- Убирайся, - прикрикнул Шиалистан на старика. - Твой правитель приказывает тебе.
- Нет здесь такого. Щенка только вижу, переростка, которому сил нет отказаться от материнской сиськи. Как будто не юродивый, зубов полная пасть и зло во всю рожу, а добыть себе мяса смелости не хватает. Или, может, не кобель это вовсе, а мул - между ног непойми что, ни мужик, и не баба.
- Вон пошел! - заорал регент.
- Как только я покину замок, тебе прирежут здесь, точно индейку! - Раван рассвирепел.
Он кинулся на Шиалистан, поднял на ноги и тряхнул так, что у регента забултыхалось в глазах. Старик поморщился, отшвырнул внука и ухватился за левый бок. Регент догадывался, что его разбирает какая-то хворь - слишком уж часто Равана тревожил бок. "И за тобой Гартис уже послал", - безмолвно злорадствовал рхелец.
- Вчера Фарилисса к владыке мертвого царства отправилась, - сказал старик немного погодя, когда боль перестала глодать его. - Где девочка ее - никому неведомо. Отдали на попечение нянек, а ровно вечером, накануне смерти мамаши, все трое как в воду канули. Должно быть, у Фарилисы осталось пару побрякушек на подкуп.
Императрица-шлюха. Шиалистан давно перестал вспоминать о ней. Как змея, которой вырвали ядовитые зубы, она была бесполезна и беспомощна. Несколько раз посылал ему прошения, моля пощадить ее дочь и отдать на поруки дальней родне, но Шиалистан отказал. Малолетняя Нинэвель была залогом смирения дасирийки - отпусти он девчонку, как низложенная императрица разыщет способ сплести заговор. Уж в чем-чем, а в науке плетения интриг регент смыслил много больше, чем в воинском деле.
- Харстам будет о чем с ней потолковать, - не без удовольствия сказал Шиалистан. - Да и Дратов бастард, думается, поджидает ее в своем котле. А девчонку пусть везут, куда хотят - что за прок от нее теперь?
- Нельзя быть таким недальновидным. Никогда ты не узнаешь наперед, что станет с этой девочкой. Или тебя боги одарили предвидением? Вдруг свяжется с каким-то разбойником и в одно поганое утро вздумает мстить за мамашу? Слыхал, что сталось с Первым магнатом Тарема?
Шиалистан кивнул.
- Между тем логово свое Ластрики сторожат почище твоего.
- Мне ветер нашептал, что по приказу Катарины прирезали этого жирного борова.
Дед уже открыл рот, чтобы ответить, даже поддался к регенту, но передумал. Какое-то время они сидли молча, каждый в своем углу, точно бойцовские собаки. Кость раздора лежала между ними, но охоты глодать ее не было ни у того, ни у другого.
- Что ты знаешь о пророчице? - наконец, спросил дед.
- Что народ она подбивает против богов, все пророчит приход нового, который будто бы принесет все блага за пазухой. - Регент отрыгнул, покривился от привкуса во рту, но разговор с дедом на вкус был еще гаже.
- Она народ режет, точно скот. Разговоры есть, что заставляет взрослых сжигать своих детей, а после самих себя убивать. И никто не может противиться ее воле. Думается, румийская волшебница она. Из города люди к ней бегут. Храмы жгут и гнева богов не бояться. А ты дерьмо свиное хлещешь, вместо того, чтоб найти смутьянку и утсроить показательную казнь. Вера людям нужна, Шиалистан, а не то к тому часу, как поветрие жатву закончит, некем править будет.
Шиалистан не сдержал хохот.
- Ты посулил мне покорность и благо народа, как только с Шаамом разделаюсь, а так получается, что покойник в мертвое царство уволок все почести. Про него песни слагают, а мне в рожу плюют. Больше не ходок я за твоими советами.
Раван вскочил снова, попытался схватить Шиалистана за шиворот, но регент увернулся и отбил его руку. Хмельное безразличие сменилось бешенством. И оно отрезвляло почище рассола. Регент осмотрелся в поисках чего-то, чем бы можно было вытереть лицо, и, не найдя ничего подходящего, вытерся покрывалом. На дурно пахнущей ткани остались следы крови - должно быть осколки ранили много глубже, чем казалось.
- Думаешь, я не вижу, как тебе свет застит золотой трон? - прошипел Шиалистан. Теперь, когда его и деда разделяла постель, он чувствовал себя в безопасности, но на всякий случай вынул из оружейницы трофейный меч Шаама. Клинок Шиалистан забрал в знак победы, хоть дед всячески протестовал - где это видано, чтобы у покойников отнимали оружие, с которым они померли?! Регент начхал на угрозы, сказав, что и так расщедрился, разрешив недобиткам Шаамовой армии хоронить мертвецов.
Рукоять неприятно врезалась в кожу, регенту пришлось держать клинок обеими руками, таким тяжелым он был. Воспоминания, с какой легкостью Шаам орудовал им, напомнили регенту о собственной ущербности.
- Никогда не наставляй на человека меч, если не собираешься убивать. - Дед и в этот раз не мог обойтись от опостылевших Шиалистану нравоучений. - Только слабый умом станет грозить мечом, когда кишка тонка одним махом все порешить. Шаам знал цену каждой капле крови, что на этом клинке, а ты - ты знаешь, чего стоит человеческая жизнь?
- Знаю, чего стоила моя. - Слова плевком полетели в Равана.
Старик понял, не мог не понять. Он сразу как-то сник и меч в руках Шиалистана перестал его интересовать, но от своего Раван не отступился.
- Пророчицу нужно прибрать. Эдак она народ сманит, очарует своим поганым чародейством и против тебя поведет. Людьми без веры управлять проще, чем стадом баранов - покажи одному в какую сторону идти, как остальные тут же следом потянуться.
- Ты боишься собственной тени, - отмахнулся регент, хоть на самом деле слова деда посеяли в нем сомнение. Может, он только вид делает, что ничего не знает, а на само деле ему уже наушничали? Но кто? Каджи сказал, что разделался со служителем, которого подкупил Шиалистан. Получается так, что либо поганый иджалец обманул и не стал марать рук либо продался деду и выдал секрет.
Рхелец опасливо покосился по углам - без Живии в каждом темном закутке ему мерещились убийцы и шпионы. Раван, заметив его настороженный взгляд, прошелся по комнате, нарочно потрепал пыльные занавеси.
- Тебя охраняют мои лучшие воины, - сказал он. Слова, что должны были успокоить регента, раззадорили страх. Лучшие - значит преданные, способные на все.
- Ты ведь знаешь, да? - спросил Шиалистан. Слабый голос рассудка предлагал помалкивать, но хмельно язык никак было не удержать.
- Знаю? - переспросил дед.
- Про пророчицу - кто такая и откуда взялась. Иначе с чего бы стал разговор заводить? Небось, торговаться пришел - ты помалкиваешь, а я взамен тебе трон императорский уступаю. Только не бывать этому, Раван.
Взгляд деда стал цепким, как у охотника, взявшего на кончик стрелы молодую косулю.
- Что еще ты натворил, Шиалистан? - прошептал дасириец тихо, будто заранее знал, что услышанное придется ему не по вкусу. Что-то в его взгляде, в том, как дергалось веко над правым глазом, а рука тянулась к боку, подсказывало - старик не знал про пророчицу сверх того, о чем сказал. А если знал, то притворялся дураком почище балаганного комика. - Говори!
Шиалистан проклял тот час, когда влил в себя первый кубок. Хмельные феи затуманили голову и регент утратил нюх. Мало того, что все планы пошли наперекосяк, так теперь еще придется каяться в содеянном. Хорошо, что не дошли разговоры до поветрия, подумал рхелец и мысленно поблагодарил заступницу всех тайн Карриту.
На тумбе около кровати стоял таз с мутной водой. Шиалистану пришлось затолкать в зад брезгливость и умыться, чтоб хоть как-то развеять хмельное марево. Старик терпеливо дожидался ответа.
- Ты в самом деле не знаешь, кто она такая? - на всякий случай переспросил рхелец.
- Тварь румийская, которую извести надо, - ответил дед.
- Интересно, как ты собираешься изводить ту, в чьих жилах течет кровь Гирама.
Если бы Шиалистан не был так слаб и по-прежнему во хмелю, он бы навеки выцарапал из своей памяти лицо деда в этот момент. Старик морщился. После вскидывал брови, будто его мысли вели между собой оживленный спор. Наверняка, гадал, где Шиалистан раздобыл наследницу и, не находя ответа, злился. Что ж, пусть в бое на мечах Шиалитан и в подметки ему не годился, но в мастерстве тонкой интриги Раван не видел дальше своего носа.
- Откуда у тебя наследница Гирама?
- Из храма Всех богов, - признался Шиалистан. Стоило голове избавиться от тумана, как страх потерять золотой трон рассеялся. Рхелец беспокоился, как бы Раван не положил на него глаз, но не так сильно, как только что. Да и как бы ему сделать это? Наследников нет, а у Шиалистана, которого Верховные служители благословили стать Хранителем престола, прав на трон было больше.