<…> Это божество вняло молениям шаманов и обещало даровать двух сыновей, первому просило дать имя Чохух, а второму — Сююлэ-Багдарыын, «Дарованный от источника проливных дождей (облаков)». «Этого нашего младшего сына пусть не задевают ни соломинкой и ни ветками тальника!» — так сказало божество через уста шаманов. С этими словами, чтобы вселить душу дарованного ребенка, они причитали над головой старухи: «Бр-р…» В этот момент старуха упала в обморок. Одаренные подарками шаманы уехали, обещая возвратиться к ним через три года. И действительно, через три года снова приехали и застали у старика и старухи двух детей. Опять дали им подарки — разную пушнину, наполнив ими две переметные сумы[111].
Здесь мы подходим к третьему важному принципу шаманских ритуалов — их перформативности, театрализованности. Шаман в ходе своего общения с духами бьет в бубен, поет, разговаривает, пляшет, прыгает, кружится на месте, показывает пантомиму и различные «фокусы»: позволяет духам «говорить» через себя, подражая голосам птиц и зверей, своих зооморфных помощников; чревовещает; протыкает себя копьем или ножом; предсказывает различные явления на небе в момент камлания и заставляет их увидеть. Все это — не беспорядочный набор звуков и действий, не бессмысленные вопли и кривляния, а понятное внутри культуры представление, где каждый возглас и каждое движение имеют смысл.
Если при камлании шаман кружится посолонь (по часовой стрелке) на одном месте, это делает тогда, когда к нему приближается неприятный (кёпсюё) дух, чтобы близко не подпустить его к себе, или когда он приближается к дорогам нечистых духов. Этим способом он внедряет в себя все их хитрости, или, встретив злого духа, вводя его в заблуждение, скрывает истинное направление своего пути, чтобы он не погнался за ним, или когда превращается в гром. Вообще шаман кружится на одном месте, желая предохранить себя от каких-либо неприятностей. Если же он кружится на одном месте в направлении, обратном движению солнца, это случается тогда, когда его духи-помощники проходят по различным неудобным или опасным местам Нижнего мира, когда, например, шаман, чтобы пройти узкую щель, вынужден бывает превращаться в полевую мышь. В последнем случае помощник должен быть наготове, чтобы прийти шаману на помощь[112].
Так, песнопения шамана описывают его путь в иных мирах, а также включают в себя его диалоги с духами и божествами, в том числе и реплики последних. Движения шамана означают разные обстоятельства его путешествия. Если он скачет — значит, он превратился в оленя и убегает от злых духов. Если машет руками, смотря вверх, — летит в облике птицы. Если наклоняется и делает движения руками в стороны — плывет в облике рыбы через «море болезней». Если падает — значит, идет вниз, под землю. Кроме пантомимы, шаман для демонстрации своих похождений использовал и предметы — как своего рода театральный реквизит. Когда он «проходил мимо грома», то надевал в этот момент железную шапку, чтобы гром не разбил ему голову. Когда «проходил по глубоким снегам», то подражал ходьбе на лыжах и брал в руки лыжные палки. Когда «проходил через жестокие морозы», то заявлял об этом в песне и изображал дрожь.
Камлание шамана — это театр одного актера, а если учесть, что все присутствующие своим пением и эмоциями участвуют в происходящем, то это интерактивный театр. Однако это не просто театр — и сам шаман, и его сородичи верят в реальность происходящего, в то, что к шаману действительно приходят его духи и вселяются в него; что шаман на самом деле может вытягивать духа болезни и протыкать себя копьем без вреда, потому что у него необычные тело и способности; что шаман и вправду отправляется в иные миры, где встречается с божествами, в которых люди верят. Все это происходит на самом деле, но только невидимо для обычных человеческих глаз. Символически — не значит ложно, мир символов так же реален для тех, кто верит в их значения, как и мир физический.
Камлание — это ритуально-театральный перформанс, зародившийся во времена, когда еще не было привычного нам разделения на религиозные ритуалы и театральные представления. В камлании слиты воедино глубокое символическое содержание и экспрессивная театрализованная форма, производившая сильное впечатление на зрителей — не только на заезжих путешественников, но и на сородичей шамана. Первые пытались выяснить, как шаманы совершают свои «фокусы», а вторые складывали легенды о шаманских чудесах.
Глава 8. Шаманские чудеса
Как мы с вами уже знаем, шаманы считались не вполне людьми — в ходе профессионального становления их тело и душа подверглись серьезным изменениям, результатом чего стало их новое качество. Поэтому шаманы могли, как верили их соплеменники, совершать различные недоступные обычным людям поступки, в частности превращаться в животных.
Однажды осенью сидели люди у чума и от нечего делать разговаривали. В это время пролетела большая стая гусей. Посмотрев, молвили: «Куда-то они улетают?» Среди сидевших были два шамана. Люди, шутя, стали спрашивать друг у друга: «Ты бы полетел за гусями?» На это один сказал: «Вот, наверное, наши шаманы сумеют». «Да, если бы разрешили власти, я попытался бы улететь, — сказал один шаман и спросил у другого: — Ты полетел бы со мной?» «Давай попробуем», — отозвался тот. Попросили позволения у князя. Тот ответил: «Я ничего советовать не буду. Если скажу “улетайте”, а после случится что нехорошее, народ обвинит меня; делайте по своему желанию». Тогда шаманы приказали поставить чум из чистых, недержаных нюков (покрышек чума), собрали весь народ и сказали: «Вот мы станем сильно камлать, после камлания улетим. Вы же следующей весной, после светлого Егорьева дня, когда начнется прилет гусей, из чистых нюков поставьте чум, соберитесь вместе и ждите нас. Пролетят над вами три стаи гусей и что-то выронят в облаках; тогда очень тихо, с большой осторожностью подойдите к чуму, прислушайтесь. Услышите удары бубна: “Дунг, дунг”; затем услышите голоса: “Не на родину ли мы прибыли? Не к своему ли очагу спустились?” Тогда очень тихо и осторожно, чтобы не вспугнуть нас, пусть зайдут в чум наши дьячки (помощники), пусть присядут около нас и начнут постепенно нам подпевать. Тогда мы станем снова людьми. Берегитесь, чтоб нас не вспугнуть, мы тогда улетим опять и не увидите больше нас». Началось камлание. Все потеряли сознание, когда же очнулись, шаманов уж не было. Вот летят шаманы, обратившись в гусей. <…> Прилетев в страну, где летают гуси, оба шамана приняли человеческий вид, построили себе землянки и стали жить, пока не наступит время линять. <…> Наступила весна. Родные шаманов, увидев, что близок весенний Егорьев день, сговорились между собой и все сразу перекочевали на новое место, поставили там чум из новых, недержаных нюков. Три дня ожидали перелета гусей; наконец видят: летят три стада и что-то от них упало на чум. Люди, тихо подкрадываясь, подошли к чуму и слушают. Внутри чума прозвучал бубен: «Дунг, дунг». И раздался голос: «Не прибыл ли я на свою родину, не спустился ли к своему очагу?» Дьячки потихоньку вошли в чум и увидели только одного шамана, который сидел, все время вздрагивая, как бы порываясь улететь. Тогда дьячки с большой осторожностью, сначала тихо, затем постепенно повышая голоса, стали подпевать шаману. Шаман стал все меньше и меньше вздрагивать. И вот превратился опять в обыкновенного человека и рассказал всем, кто там был, все, что с ним было.
Услыхал об этом один шаман и стал похваляться: «Что это за диво, вот я осенью мог бы уплыть вместе с рыбами в море». Осенью, когда возвращается в море речная рыба, шаман собрал весь народ, заставил из чистых, недержаных нюков поставить чум и стал шаманить в нем, вызывая снег и дождь. Внутри чума то тут, то там побежали реки, заиграли рыбы. Когда же люди опомнились, ни воды, ни рыб не оказалось и шаман куда-то исчез[113].
Приписываемые шаманам чудеса можно разделить на две группы.
Во-первых, это то, что происходит во время камлания. Шаманы наполняли пространство голосами животных и птиц, пронзали свое тело копьем или ножом, стреляли в себя из ружья, ловили пули руками, прикасались к раскаленным железным предметам, освобождались от веревок, погружались под землю вместе с бубном. Некоторые шаманы показывали, как заполняют чум водой, вылетают в дымовое отверстие, отрезают себе голову, а затем возвращают ее на место и тому подобное. Во-вторых, чудеса — это то, чего добиваются шаманы в результате камланий: как решают проблемы сородичей, излечивают их, помогают обрести детей, удачу в промысле и другие блага.
Так, о великом нганасанском шамане Дюхадие Нгамтусуо рассказывали такой случай.
В сильную пургу потерялся человек. Родственники прождали две недели и лишь после этого стали просить Дюхадие помочь. Он долго упирался, но после уговоров сказал: «Я видел во сне, как будто потерявшийся еще жив. Ладно уж, так и быть, пошаманю как-нибудь. Постараюсь найти его. Приготовьте мне трех оленей». Он шаманил в течение трех суток. Это было необычное камлание. Он не стучал в бубен в чуме, а бродил по тундре. За ним следовали два человека на оленях, запряженных в нарты. Сам Дюхадие рассказывал: «Я надел на себя только один шаманский костюм на голое тело, заставил завязать себе глаза и проходил по тундре три дня и три ночи. Стебли поблекших трав и кусты около моего чума ничего не знали и не могли ничего сказать про заблудившегося. Наконец я спросил у (духа) хозяина речки, и он на третий день указал мне, и я наткнулся на совершенно обледенелого человека. Он еще был жив. Мои спутники как можно скорее увезли его в чум… Хотя на мне была только одна шаманская парка, я, однако, не поморозился, только сильно продрог, да и то почувствовал эт