Так они дошли до кладовки. «Почему кладовка?» – сразу напрягся Куницын. Ничего особенного там не хранилось. Инвентарь. Хлам всякий. Ну, стремянка. Не за стремянкой же идет туда мент? Хотя от такого всего можно ожидать.
– Понятые, смотрите, – строго сказал Снегин.
Смотреть оказалось трудно, поскольку дверь была узкой, а кладовка крохотной. Снегин с трудом мог здесь развернуться. Хорошо, что он знал, где искать.
Снегин сунул руку в мягкое. На уровне глаз. И похолодел. Там ничего не было. Никакого номера. На память он не жаловался, хотя… У него ведь тогда голова болела. Вроде бы он засунул номер между одеялом и застиранными салфетками. Вот салфетки на месте. Одеяло тоже. А номера нет.
– Что за черт, – пробормотал он и стал обшаривать полки на уровне глаз по всему периметру. Ну не было номера!
– Белочка, что ли? – сочувственно спросил бармен.
– Заткнись, – не выдержал Снегин.
Куницын проглотил резкость, а вот Людмила Анатольевна обиженно засопела. Полиция не нравилась ей все больше. Мало того, что теперь в ней дети служат, так они еще и невоспитанные. Снегин понял, что сорвался не по делу, и буркнул:
– Извините.
– Вы скажите, что ищете, – высунулся Куницын из-за гигантского бюста, обтянутого сверкающей кофтой. – Может, мы вам сами это отдадим.
По протоколу положено спрашивать, не хранятся ли здесь – и далее по списку: оружие, наркотики, другие запрещенные вещества. Но номер от машины к ним не относится, вот в чем штука. Даже если на этой машине увезли в неизвестность миллион долларов. Да и никакой это не обыск – просто обследование. Без адвоката, при открытых дверях. Взять след, так сказать, который неожиданно обнаружился здесь, в баре. Но след оказался призрачным в отличие от стоящих на полках бутылок, которые по-прежнему могли нанести сокрушительный вред здоровью.
И Снегин растерялся. Он не знал, как себя вести. Спросить? А если бармен с бухгалтершей в глаза не видели этот треклятый номер? Она-то уж точно. Брежнева видела, «Лебединое озеро» во время ГКЧП, пустые полки в магазинах и разгул криминала, – все это Людмила Анатольевна видела. А вот номер от машины в кладовке со всяким хламом – вряд ли.
Снегин решил подумать. Не получалось с изъятием улики. Если номера нет там, куда Снегин его засунул, значит, преступник или свидетель ограбления здесь побывал уже после визита криминальной полиции. И улику перепрятал. А может, и вовсе выкинул. Допустим, на помойку. Прошло уже несколько дней. Содержимое того контейнера теперь погребено под мусором из многих других. Москва город огромный, и ничто не плодится здесь с такой скоростью, как мусор.
«Хорошо, что я его сфоткал, номер этот, – подумал Снегин. – И хорошо, что эту фотку кому надо показал. Еще лучше, что переслал. Так у меня хотя бы доказательство есть. А то сказали бы: глюк. Но это был не глюк. В этом баре происходит что-то странное. И я обязательно узнаю, что именно».
Чайка
Ребенка мне пришлось отправить к матери в нашу почти деревню. Затрапезный городок, ничем не примечательный. Десять тысяч жителей, один завод и две школы. На окраине старая водокачка с дырами в кирпичной кладке, аисты свили гнездо наверху. Мы лето замечали по нашим аистам. Не было, и вдруг – стоят. Вернулась сладкая парочка. Тянет их сюда. Да и мы привыкли.
Мама не собиралась на пенсию, но я ее уговорила. Сказала, что буду присылать больше, чем ей платят на заводе. Пенсия-то у мамы вышла очень уж маленькая, немногим больше десяти тысяч. Ну, разве на них проживешь? Это же нищета!
Зарплата тоже крохотная, завод почти загнулся. Неполная рабочая неделя, три дня из пяти. А то и меньше. Градообразующее наше предприятие, забери его капитализм.
Я сказала, что буду присылать как минимум двадцать тысяч в месяц. Но постараюсь побольше. Лишь бы дочка моя находилась под присмотром. Я и старалась.
На квартиру меня к себе подружки пустили. Разумеется, не бесплатно. Они все равно работали с утра до вечера. Уходили засветло, приходили затемно. И мне требовалась только койка, чтобы переночевать. Потому что вкалывать надо.
Выделили мне девчонки диван на кухне в съемной квартире, благо двушка оказалась просторной, в новом доме. И я начала новую жизнь. Разумеется с поисков работы.
Выбор у меня был небольшой: обратно в отель горничной или официанткой куда-нибудь пристроиться. Но я уже поняла, что это путь тупиковый. И лет мне уже не двадцать, и вид товарный утратила, и рожала. Мужика нормального не подцепить. Так чтобы замуж и больше уже не работать. Дочка ведь у меня.
А тут поветрие: все повалили в фитнес-клубы. И мода на йогу. Одна из моих товарок подвизалась инструктором в таком клубе. И ведь курила! Тоже мне – тренер! Но и такое бывает. Говорит мне:
– Запишись на курсы. Пару месяцев – и ты инструктор по йоге. Фигура у тебя что надо, сбрасывать вес не придется. Мышцы только подкачать.
Я сперва заупрямилась:
– С ума сошла? Где я, а где йога?
Хотя в школе я считалась девушкой спортивной и даже бегала за район. Ну а что еще делать в нашей дыре? Бассейнов нет, фигурному катанию не учат – негде. Танцевалка да музыкалка – вот и все дополнительные занятия. На пианино у моих родителей денег не хватало, а для того, чтобы на скрипке пиликать, у меня не оказалось слуха. Пробовала с танцами, да бросила. Там терпение нужно. Путалась я, не могла запомнить, куда идти, куда ногу ставить, когда руку поднимать. А вот просто бежать, думая о чем-то своем, – это мое.
Выносливость для йоги необходима, и поначалу дело пошло. Денег подзаняла, за квартиру подружки простили, подождем, мол. Разбогатеешь – отдашь. Женская солидарность, каждую могло так прижать. Окончила я эти курсы и устроилась в фитнес-клуб инструктором. Фитнес-йогу преподавать. Какое-то время чувствовала себя человеком. Долги отдала, маме аж сорок тысяч отослала. Вкалывала как проклятая, на любую подмену соглашалась. На индивидуальные занятия, очень уж хорошо за них клиенты платили. Особенно мужики. Клуб был солидный, туда и денежные господа ходили. Ко мне на йогу. Некоторые подкатывали. Почти сложилось даже.
Но вдруг…
Где-то я Бога прогневила. Зазналась что ли? Или похвасталась не к месту. Здоровьем своим. А может, сглазили.
– До чего же у тебя фигурка ладная! Вроде и невысокая ты, а такая складная.
Я и задрала подбородок к небу. Да я с такой фигурой замуж скоро выйду! За богатого! Которые на «Лексусах» к нашему клубу подъезжают. Да на «Мерседесах».
Вышла, блин.
Ничто ведь, как говорится, не предвещало. И асана-то была несложная. Асана – это поза в йоге. Всего-то «березка», говоря по-русски. А по-йоговски «саламба сарвангасана». Себя в то утро ощущала легкой как перышко. Легла на коврик, ноги за голову закинула, потом плавно подняла их вверх. Говорю своей пастве:
– Глядите, как надо.
И голову направо-налево повернула: смотрят? И вдруг что-то хрустнуло. Я даже не поняла где. Голова закружилась. Чувствую: что-то не то. Оказалось, шея. Позвонки сместились.
Ну как так?! Я ведь и на голове стояла, и балансы сложные делала уже! А тут банальная «березка»! Школьная программа!
Восстановилась я быстро, благо молодая была. Но что-то во мне сломалось. Психика подвела. Ну не могу больше ни «березку» эту, ни на голове стоять! В ушах противный хруст, стоит только лечь и ноги за голову закинуть. Даже к психологу ходила, такие деньги выкинула. Сказал: фантомная боль. Фрустрация какая-то. И много других умных слов. Половину я вообще не запомнила. Посоветовал ходить к нему на тренинги. Мозги запудрил. Я как посчитала: а съемную квартиру надо платить, маме двадцать тысяч отсылать. Да еще психолог! Нереально.
Буду жить с этой своей фрустрацией. Благо шея прошла. А душа не шея, физически работать не мешает. Что касается мозгов, их можно отключить вместе с этой самой фрустрацией.
Пока лечилась, потратила все сбережения. Да еще и в долги залезла. Мне срочно нужна была работа. И я стала кидать резюме на разные сайты.
Стаж у меня был только горничной в отеле. Горничной и предлагали, только отели дерьмовые. Далеко не пять звезд. Официанткой тоже предлагали. Но я как посмотрю на девчонок… Немногие выдерживают этот марафон. А в конце не призовые, а зачастую одинокая старость. Да еще и нищета. Хозяева-то жмутся, официально на работу далеко не каждого оформляют. Откуда пенсия возьмется?
В молодости мы об этом, само собой, не думаем. Но я-то не такая, как все. Да и на маму насмотрелась. Которая всю жизнь пахала, чтобы под старость копейки считать. Нет, мне это совсем не подходило.
Но в конце концов я сломалась. Пошла на одно собеседование, на другое. Все на что-то надеялась.
Чего мне только не предлагали! И стриптизершей, и хостес. Но с танцами у меня еще в школе не сложилось, хотя и лицо симпатичное, и фигурка подходящая. Но не мое это. Не тяну. Что же касается хостес… Нет, об этом лучше не вспоминать. Мерзость!
Так я и попала в этот бар. Если бы я знала, что меня там ждет! Хозяин поначалу показался мне нормальным мужиком. Уж очень любезно встретил. Шампанское открыл, конфет шоколадных коробку. Дорогие были конфеты, я сразу про дочку подумала. Она таких и не пробовала.
– А зачем тебе работать официанткой? – вкрадчиво сказали мне. – Такая красивая девушка.
– Шлюхой предлагаете? – обиделась я. – Ни за что!
До такого я еще не докатилась. Ну да, спала с мужиками без любви. Так не за деньги же. Мне замуж хотелось. Это называется «в свободном поиске». Мне отношений хотелось. А этот в сутенеры набивается.
– Выбирать тебе. – В бокал опять полилось шампанское. – Интим по желанию.
– А по работе что надо делать? – заинтересовалась я.
И мне объяснили.
След
– Так, – сказал Снегин и потер ладонью лоб, словно пытаясь проснуться.
Сон был плохой. В нем присутствовали ухмыляющийся Куницын и обиженная Людмила Анатольевна. От этой точно жди неприятностей, если Снегин немедленно не выдаст внятного объяснения происходящему. Почему он пришел с официальной бумажкой, в которой стоит всесильная печать, и ничего не нашел. И почему так стремительно все закончилось.