– Это когда?
– Когда подрались.
– Эмпат ты хренов. – Ну почему этот парень так бесит? – Убери свою бутылку! Я не пью! Вообще, – отрезал он.
Куницын проворно убрал под стойку пиво и, распрямившись, посмотрел на Снегина наивными глазами:
– По чью душу сегодня пришли?
– По твою. Ты ведь слышал разговор Копылова с консуматоршами? Когда он орал, что в среду курьера в аэропорту встречает.
– Он не орал, а бубнил. Язык у него основательно заплетался. А что касается разговора, слышал ли я его… В общих чертах.
– И насколько они размыты, эти черты? – Снегин оценивающе посмотрел на субтильную фигуру бармена. Узкие бедра, такие же узкие плечи, росточка небольшого. Лицо смазливое: у них тут, похоже, жесткий кастинг. Куницын смахивает на хорошенькую девушку. А вдруг?
– Мне нет дела до того, что болтают клиенты, – пожал плечами тот. – Я такого здесь наслушался… Проще книжку написать, уверяю, капитан, она станет бестселлером.
– В среду, четырнадцатого сентября, кто из девушек работал? Меня интересуют Алиса, Анжела и Лариса.
– Ну вы даете! Сам-то не помню, работал в ту ночь или нет! Дни мелькают, только держись, не успеешь лето проводить – Новый год на носу! У нас тут жизнь бурная. А вы о середине сентября спрашиваете! Месяц уже прошел!
– Ты знаешь, что Танжеров вызывает девушек к себе на дачу в Ждановское, когда его жена уезжает на курорт?
– Кто ж об этом не знает? – Куницын отвел глаза. Видно было, что тема ему неприятна.
– А почему они туда едут?
– В основном за выходной, – нехотя сказал Макс. – Ну и побрякушки Танжеров им дарит. Иногда деньги дает за визит.
– Выходной, значит… – задумчиво протянул Снегин. – То есть если Лариса ездила к нему в Ждановское во вторник, то в среду она была выходная?
– Скорее всего.
– Ну а как насчет Анжелы? Была она на работе четырнадцатого сентября?
– Хоть убей, не помню! Я уже говорил, что у нас график скользящий. Если клиент денежный и явно лошара, девчонку могут и с выходного выдернуть. Админка ищет, кто свободен. Ну не привязаны мы ни к датам, ни к дням недели, мамой клянусь!
– А скажи-ка мне насчет служебных романов. Вот, к примеру, Анжела. Есть у нее парень?
– Она в основном с клиентами мутит. А так… Да все со всеми когда-то роман крутили. Про Анжелу лучше не спрашивайте, скрытная она. И опытная. На все вопросы отшучивается. А в душу к ней лезть – себе дороже.
– Ты же говорил, что исповедуешь консуматорш тут, за барной стойкой, – усмехнулся Снегин.
– Только не Анжелу. Она здесь по призванию работает.
– Как-как?
– Нравится ей мужиков на бабки разводить. У нее с нами, похоже, особые счеты. Какая-то личная драма. Мы ее меж собой в шутку зовем «черная вдова».
– Вдова? А почему вдова?
– Спросите лучше, почему черная. Она спуску никому не дает, выдаивает до последнего.
– Деньги у нее большие откуда?
– Странный вопрос. Как и у всех: оттуда, – Куницын завел глаза к потолку, явно имея в виду московскую улицу, по которой фланируют вечерами туго набитые кошельки в карманах модных пиджаков и курток.
– Ладно, с Анжелой более или менее понятно. То есть вообще не понятно. А что ты скажешь об Алисе?
– О Катьке, что ли? Так она у нас больше не работает.
– А когда работала? Она сказала, что у нее есть парень, когда мы с ней недавно беседовали. Кто он? Из ваших?
– Если вы имеете в виду того громилу со смешной фамилией…
– Стоп! Как ты сказал? Громилу? – насторожился Снегин.
– Ну да. Был тут один. Володя, водитель. Его даже хотели в бар перевести, вышибалой, да он не захотел. Не могу, говорит, характер не тот. Так вот они с Катькой вроде мутили.
– А почему ты сказал: был?
– Так ведь он уволился давно.
– Давно это когда?
– Ну, с месяц назад.
– До или после ограбления? То есть после того, как в бар вернулся Копылов и стал расспрашивать тебя о консуматоршах, с которыми он пил?
– Дайте подумать… – Куницын наморщил лоб. – Когда Копылов здесь бухал, Володя точно был. Я помню, он в дверях маячил. К хозяину заходил, наверное.
– Так ведь не было хозяина в понедельник в баре, – напомнил Снегин.
– Точно! А к кому же он тогда заходил?
– Да, к кому?
– Может, к Катьке? Так она работала. Ну да. Он и не стал мешать. В зал заглянул и тут же ушел. А вот когда он уволился… Да больше я его вроде и не видел. Или видел? Вы у хозяина спросите. Володька наверняка к нему за расчетом приходил. Или в известность поставить: увольняюсь, мол.
Снегин мысленно пометил: проверить водителя Володю. По описанию он подходит на роль второго грабителя, которого курьер обозвал громилой. И который ударом кулака свалил на асфальт такого же огромного Копылова.
– А как фамилия Володи? Ты сказал, смешная. Или забыл?
– Такое не забудешь, – выразительно хмыкнул Макс. – Воробышек. Здоровый мужик, рост под метр девяносто, кулаки огромные, а зовут Володя Воробышек.
– Да, забавно, – согласился Снегин. – А сейчас он где, этот Воробышек? Куда улетел? Не в курсе?
– По слухам, за границу.
– Иди ты?
– Так куда сейчас все мужики летят, кто повестку получить боится? – отвел глаза Макс.
– А конкретнее не знаешь? В какие теплые края птичка подалась?
– Да вы у Катьки спросите. Я с водителями мало контактирую. И уж точно они мне здесь не рассказывают о своих планах.
– Спрошу, – пообещал Снегин.
Ситуация не прояснилась. Единственное, к трем девушкам, которых Снегин подозревал в причастности к ограблению, добавился бармен. Он явно что-то знает. И… врет.
Потому что Снегин тоже был частично эмпатом. И момент, когда Макс сделал крохотную паузу перед тем, как соврать, уловил. И пауза эта Снегину ох как не понравилась. Нехорошая была пауза.
«Он здесь, – понял Снегин. – Второй грабитель. Возможно, что и деньги здесь. И Макс либо знает о них, либо в доле. Его купили. Но доказательств по-прежнему нет. Разве что экспертиза поможет».
Но экспертиза не помогла, а скорее еще больше все усложнила. Результаты ее оказались неожиданными.
– Задачка тебе на выходные, – сказало начальство Снегину. – Подумай: что сие означает?
– Я в выходные на день рождения еду, за город, – пробубнил он.
– Пьянка намечается? – подмигнул подполковник.
– Ну почему сразу пьянка?! Я к бабушке еду. К бабушке моей любимой девушки, – тут же поправился Снегин. «Видели бы вы эту бабушку!»
– Одно другому не мешает. В понедельник доложить свои соображения, капитан Снегин.
– Есть.
– Не слышу энтузиазма в голосе.
– Есть, товарищ подполковник! – гаркнул он.
И подумал: «Ну, все, приплыли. Теперь кроме Лео мне никто не поможет».
Снегин вздохнул и принялся изучать заключение экспертизы.
Чайка
– Через полчаса встречаемся в кафе у твоего дома, – жестко сказал Копылов. – Все поняла, сучка? Хватит уже меня за нос водить.
– Я не хочу в кафе, – мой голос предательски хрипел. Голосовые связки от страха не слушались. Я прекрасно понимала, чем мне грозит эта встреча. Живой не уйду. – Давай лучше в парке. Здесь недалеко.
– В парке так в парке, – выразительно хмыкнул мой собеседник. – Мне проще… А не боишься, девочка? – он явно веселился. – Людей там мало, дело к вечеру.
Я чувствовала себя мышью, которую огромный кот загнал в нору. И тянет лапу, зная, что нора неглубокая, а другого выхода из нее нет. Он и играл со мной, как кот с мышью.
А я стонала от бессилия. Кто он и кто я? Великан и пигалица. И защиты мне искать больше не у кого. Володя теперь далеко…
…После того, как мы с Володей сошлись, он часто оставался у меня ночевать. Домой ему по понятным причинам ехать под утро не хотелось. Мы всегда работали в ночную. Родители недовольно ворчали, что на старости лет нет им покоя, сестра собиралась на работу, ей было к восьми. И каждое такое утро превращалось в пытку – Володя возвращался после смены издерганный и усталый, ведь пьяные мужики, которые валились к нему в «такси», понятное дело, не сахар.
Но и у меня ему было некомфортно. Воробышек мой оказался стеснительным. Я же снимала квартиру вместе с девчонками, и к ним тоже приходили мужики. В ванную комнату случалась очередь, на кухне гора грязной посуды, какие-то мутные личности бродят по дому, постоянные застолья. Дым коромыслом, короче. Ну а что? Это мне за тридцать перевалило, а Аньке, к примеру, только двадцать с хвостиком. Где молодость, там и любовь. Моральный облик нас с девчонками не очень-то заботил. Мы торопились урвать свое, пока живем в Москве.
Время от времени мои соседки меняли работу, я же надолго застряла в баре. Привыкла. Научилась терпеть, появились деньги. Даже с домогательствами Танжерова смирилась. Хотя Володя не раз предлагал набить ему морду.
– Погоди, – останавливала его я. – Он бывший боксер, тяжеловес, так что неизвестно, кто кого покалечит, ты его или он тебя. Для Паши это дело привычное, носы ломать и в печень бить, а вот у тебя рука дрогнет. Не сопи обиженно, Воробышек. А если дрогнет? Останешься калекой. Это ведь Танжеров! Бывший зэк по кличке Паша-Тяж. Даже если ты ему наваляешь. Что сомнительно. Но предположим и такой расклад. И что дальше? Мы оба теряем работу. И остаемся с чувством глубокого морального удовлетворения, но без денег. Ты возвращаешься в свой автосервис и таксуешь в свободное время, я иду прямиком на панель. Молчи, не перебивай. Надо терпеть, Воробышек. Когда-нибудь ты станешь орлом. И сменишь свою смешную фамилию. Владимир Орлов, звучит? Дай мне слово, что ты это сделаешь.
– Да зачем?
– Хочу быть Орловой, не Воробышек. Или ты меня замуж не возьмешь? Я, считай, вдова, да еще с прицепом. Дочка у меня.
– А у меня сын. Возьму. Нравишься ты мне. Душевная. – Его рука потянулась к моим волосам, и я невольно приласкалась. Приятно же. – Какая ты сладкая. Карамельками пахнешь. От бывшей вечно дрянью какой-то воняло. Говорила: что ты понимаешь, самые модные духи в этом сезоне, больших денег стоят. А я не люблю, чтобы модные. Люблю, как в детстве. Когда забот никаких и все мечты – леденец на палочке.