Пока Катя затаривалась в отделе спиртных напитков, Лина продолжала рассуждать:
— Нет, ты, конечно, права: мороженым их не возьмешь. Зефиром тоже. Но и водки нужно с умом брать: чтобы они поразговорчивее стали, но и чтобы их не развезло совсем.
Катя невозмутимо изучала этикетки.
— Ужас, чего только не сделаешь ради карьеры… — Лина выглянула из-за полок, убеждаясь, что рядом никого нет, и уже не пыталась понизить голос: — а все из-за того, что у нас не город, а болото. Тихо здесь, как ночью на кладбище – абсолютно ничего не происходит. У нас даже отопление включают вовремя. Вот о чем мне, как журналистке, писать?! Зато у Максика в его угрозыске все время что-нибудь случается. Хоть какая-нибудь пьяная драка или ограбление квартиры обязательно раз в неделю происходит. А он мне ничегошеньки не рассказывает… Когда он мне признался, что твой Ваганов его в группу по расследованию перестрелки на Южном кладбище зачислил – как я радовалась! Думала, настал мой звездный час. Куда там… Зато на природе, под коньячок и шашлычок разговорится как миленький – это ты здорово, Катька, придумала… Чего они там орут, а?
Сквозь привычный гомон супермаркета в этот момент действительно прорезался женский крик, а потом резко замолчала развлекающая покупателей музыка. Катя, несколько взволнованная, выглянула в проход и сразу увидела нескольких мужчин в масках и омоновском снаряжении. Те быстро и целенаправленно рассыпали по залу, а Катя замешкалась, не зная, как ей поступить: достать удостоверение и твердым голосом спросить, что происходит, или не стоит этого делать?..
Между тем, в супермаркете явно шла операция по задержанию: мужчины в форме уложили охранника лицом в пол – один остался его сторожить, а целей действий остальных Катя никак не могла понять. Вместо того чтобы успокоить людей, они принялись молча и сосредоточенно крушить все на своем пути – товар, витрины, полки.
Считанные секунды Катерина стояла в проходе, но этого хватило, чтобы один из омоновцев, обведя помещение взглядом, ее заметил и тут же двинулся к ней. Астафьева с бешено колотящимся сердцем мигом нырнула за полки, увлекая за собой обмершую от страха Лину, но было, конечно, поздно.
«Это не омоновцы, — лихорадочно соображала Катя, — но кто? Террористы? Грабители?»
А в глубине души она уже догадалась, кто эти люди и зачем пришли – конечно, это «привет» от Перегудова... Еще больше она убедилась в своей догадке, когда «омоновец», добравшись за пару мгновений до их закутка, двинулся прямо на Катерину, никакого внимания не обратив на притихшую Линку.
Катя пятилась, вглядываясь в прорези для глаз в маске и, кажется, по глазам узнавала того бандита из квартиры Лили Захаровой, который запер ее в ванной. Бежать было некуда: выход из отдела загораживал «омоновец», а с трех других сторон ее окружали полки. На одну из них Катерина, в конце концов, натолкнулась спиной. Только теперь она и заметила, что в руках у «омоновца» длинная увесистая монтировка, которую тот нарочито медленно заводил за голову, чтобы нанести удар. Катя, пытаясь защититься, присела, сжимаясь в комок и отгораживаясь руками…
Удара не последовало, вместо него на Катину голову сыпался град из колючих осколков и брызги вин. Длилось это невероятно долго. Омоновец уже расколотил все бьющееся в пределах видимости и отошел крушить витрины в другой отдел, а Катя еще вжималась в угол, всерьез опасаясь, что он вернется и таки добьет ее своей монтировкой. Розовощекая некогда Лина была бледнее белоснежного кафеля под ногами, но не шевелилась и, слава богу, молчала. Несколько раз, уловив момент, когда омоновцы на нее не смотрели, Катя порывалась нащупать в сумке телефон, чтобы набрать номер Федина. Но даже найти сотовый было невозможно: Кате казалось, что только за ней и наблюдают и при первом несанкционированном движении прибьют на месте.
Набрать Федина удалось только когда парни с монтировками организованно и быстро покинули супермаркет. Причем звонить кинулась не одна Катя. Кто-то завыл и запричитал в голос, почувствовав облегчение, кто-то рванул из магазина, кто-то по-прежнему боялся выбраться из своего убежища…
Катерина, уже пришедшая в себя настолько, чтобы жалеть свой безнадежно испорченный плащ, принялась тормошить Линку – все еще бледную и собирающуюся, кажется, прямо сейчас упасть в обморок.
— Линочка, хочешь арахиса? А мороженого? – бормотала она, выводя подругу на воздух.
— Не хочу… Кать, позвони Максиму, пусть приедет.
— Уже позвонила, он обещал через десять минут быть. Лин, ты смотри на это с другой стороны: все живы, почти здоровы… Теперь даже есть про что статью писать.
Катя искренне хотела ее подбодрить, но Линка, внимательно посмотрев на нее, вдруг разрыдалась совсем по-детски.
Тут же к ней подоспели врачи из скорой и увели за собой – больно уж отчаянно она рыдала. Катя огляделась: видимо кто-то еще во время налета успел вызвать полицию и скорую, потому что площадку вокруг супермаркета уже огораживали лентой, и шныряли туда-сюда постовые. Взглядом она почти сразу выловила начальника угрозыска Сашу Русакова, дававшего указания своим ребятам:
— Давно вы здесь? – окликнула его Катя. — Есть версии, что это было?
Говорить она старалась спокойно, точно так, как спрашивала уже тысячу раз по работе, когда произошедшее не имело к ней отношения.
— Налет это был, — тот лишь мельком взглянул на нее, – вот только не понятно пока с какой целью. Кассы не трогали, но, может, не успели просто… А что это прокуратурка так быстро нарисовалась? Или…
Он уже более внимательно ее оглядел и заметил, видно, что и с прической у всегда аккуратной следовательницы что-то не то, и одежда странной расцветки. И сам поразился своей догадке:
— Ты что же там была?..
Отпираться Катя не видела смысла.
Над ней хлопотали как над тяжелобольной, и – что скрывать – было даже приятно, когда ежеминутно спрашивали: не холодно ли, не жарко? Не принести ли кофе? Не поджечь ли сигарету? А как настроение? А, может, анекдот рассказать?
Катерину с Линой усадили в один из УАЗов, а врач скорой помощи измерял им зачем-то давление. Дождавшись, когда он закончит и выйдет, Русаков тотчас устроился в той же машине. Опера Федин с Соколком запрыгнули на передние сидения и во все глаза уставились на пострадавших.
— Там был парень, — рассказывала Катя, — лет девятнадцати—двадцати. Славянской внешности, волосы русые. Синяя футболка, джинсы. Я его хорошо запомнила, можно составить фото—робот. Он все крутился около входа – думаю, подавал им сигнал.
Русаков кивал, запоминая, потом осторожно спросил:
— Катерина, ты подумай, может, это все, — он кивнул головой на супермаркет, — по твою душу? Ты следователь хоть и молодой, но в громких делах уже успела засветиться. Да и из командировки вернулась только-только. Произошло при тебе в Питере что-то?
Говорил Русаков абсолютно серьезно, так что Кате тут же стало не по себе. Подхватил мысль начальника и Ваня Соколок:
— И в супермаркете того… Ничего не украли, только переколотили все. Как будто запугивали кого-то.
Катя нашла в себе силы улыбнуться:
— Из-за меня одной целый магазин громить? Да меня достаточно подкараулить в скверике, через который я каждый день по темноте бегаю – мне впечатлений до старости хватит. Зачем такие сложности?
Мужчины принялись пожимать плечами, соглашаясь, но тут вмешалась Лина:
— Катька, ну что ты врешь!? Я же видела, как этот верзила с монтировкой прямо на тебя шел. Я еще думала, сейчас Катьку убивать будут, надо что-нибудь сделать – а сама даже шевельнуться не могла. Словно приросла к месту!
Оперативники – все трое – перевели взгляд с Лины на Катю и пока молчали, переваривая информацию. Но Астафьева догадывалась, что это ненадолго: сейчас в нее вцепятся мертвой хваткой и не оставят в покое до тех пор, пока она не признается о происшествии в квартире Захаровой, об угрозах Перегудова и всем остальном. А ей еще нужно обдумать, что рассказывать, а что нет. Надо срочно брать тайм-аут.
Она мученически прикрыла глаза и принялась усердно обмахивать себя ладошкой:
— Ой, что-то мне нехорошо… ребята, откройте окна…
— Что, Катенька? – захлопотал Саша. – Душно? Федин, живо врача позови! Водички принести?
— Если тебе не трудно, — слабо ответила она.
Тот моментально убежал. В машине остался только Ваня, пытающийся обмахивать ее папкой с документами, и Лина.
— Ванечка, будь другом, поймай такси. Завтра выйду на работу и первым делом дам вам показания, подпишу протоколы и вообще сделаю все, что захотите. А сегодня я устала.
Ваня, поколебавшись, вышел, но вместо него вернулся Русаков с бутылкой минералки, а за его спиной уже маячил Федин, чуть ли не в охапку тащивший за собой доктора. — Ну, если доктор не нужен, езжай домой… — сжалился Саша Русаков и подозвал водителя УАЗа: — Леня, развези девушек по домам. Бензина-то хватит? Далеко ехать, до Алабино.
— Не хватит – по дороге заправимся, – вышла из образа Катя и живо захлопнула дверцу. — Спасибо, Саша!
— Мальчики! — высунулась из окна Лина. – Мальчики, когда закончите, ждем вас к себе! Мы же еще вчера договаривались – у нас уже и мясо замариновано!
Мальчики смущенно пожали плечами.
— Если Кате лучше… — ответил за всех Ваня.
Линка повернусь к подруге и зашептала еле слышно:
— Пожалуйста—пожалуйста—пожалуйста…
— Кате лучше! – заверила Астафьева, хотя была не уверена, что выдержит приема гостей.
Ехали в Алабино – подмосковный дачный поселок в сорока километрах от Старогорска, где находился загородный дом Астафьевых, и где Катя прочно обосновалась в последние два месяца. По комфортности дом едва ли уступал городской квартире – даже выход в Интернет имелся. Сюда регулярно ходили маршрутки и электрички, а покой Катерины охранял сигнализация и английский мастиф Дуся.