достными новостями и продумывая план на завтра. По ночам Оксана часто просыпалась, слыша ругань родителей. Слава богу, что Дениска все-таки уехал и не видел всего этого… Мама хотела и Оксану отправить с братом, и девушка даже успела собрать чемодан в поездку, но в последний момент заупрямилась. Пришлось врать, что за прогулы ее немедленно отчислят из Университета.
Ехать пришлось недолго. С проспекта Оксана выехала на Николоямскую улицу и издалека увидела его, прогуливающегося вдоль резного забора набережной. Светлые волнистые волосы трепал ветер, воротник на его ветровке был поднят, хотя было даже жарко, на глазах солнечные очки и надвинутый козырек бейсболки. Она совсем не шла к его лицу — благородному, тонкому. Еще больше его портила чуть отпущенная щетина. Каждый раз, как кто-то подходил, он смешно отворачивался, боясь быть узнанным. Оксана припарковалась на противоположной стороне и, сложив подбородок и руки на руль, улыбалась, наблюдая за ним. Ощущение непередаваемого, уютного счастья захватывало ее в этот момент.
Посидев так минуты две, девушка выбралась из машины, тихонько захлопнула дверцу и короткими перебежками, как озорная школьница, добралась до набережной. На цыпочках Оксана подкралась к нему и, радуясь, что он ее не услышал, собралась хлопнуть его по плечу, но вдруг он резко обернулся и схватил Оксану за запястье. Девушка даже ахнула испуганно.
Секунд десять он без улыбки смотрел на нее, стальной хваткой сжав ее руку. Оксана в какой-то момент даже усомнилась – он ли это? С этой ужасной щетиной и в очках он сам на себя был не похож. Но, наконец, губы его растянулась в улыбке, и он довольно произнес:
— Попалась!
Оксана тут же рассмеялась, бросаясь ему на шею:
— Гришка, как я по тебе соскучилась!
— Я по тебе тоже, малыш. Далеко ты машину оставила?
Оксана прихорашивалась в ванной, готовясь ехать домой. Час был уже поздний, и, как ни нравилась ей эта маленькая квартирка, которую снял сегодня для них Грег, нужно было ее покинуть. Ненадолго – Грег пообещал встретить ее завтра. Оксана всегда знала, что она одна права – никто ей не верил, а Грег все-таки вернулся.
Три дня назад, когда она скучала на лекции по экономике, в дверь аудитории постучал и тут же заглянул молодой мужчина – небритый, в солнечных очках так неуместных в помещении, и спортивном костюме. Только на мгновение у Оксаны кольнуло сердце, очень знакомыми показались его движения…
— Оксану можно? – спросил он у преподавателя.
Тот, кажется, возмутился и попытался мужчину выпроводить, но Оксана, не веря в собственное счастье, поднялась с места и вышла в коридор – пусть бы кто-нибудь попробовал ее остановить.
Это был он, Грег. Живой, невредимый и по-прежнему любящий ее. Колючая щетина нисколько не мешала целоваться, а за темными очками прятались его глаза – ласковые, все с той же задорной искоркой. Грег пытался уговорить ее досидеть до конца пар, но Оксана и слышать ничего не желала. Она даже не хотела возвращаться в аудиторию за вещами – боялась, что Грег исчезнет, как мираж.
Под растерянное молчание преподавателя, Оксана побросала тетрадки в сумку и, очаровательно улыбнувшись, попрощалась со всеми. В тот момент ей казалось, что сюда она никогда уже не вернется: она понимала, что у Грега какие-то неприятности, и в Москве он ненадолго. Если бы он тогда попросил ее поехать с ним – она бы бросила и Университет, и семью не задумываясь.
Только Грег ничего такого не предлагал. Наоборот, он дал понять, что уезжать снова пока не планирует, и просил у Оксаны помощи. Как тогда, летом она должна была созвониться с Костиком.
Вспомнив про этого парня, Оксана мгновенно потускнела. Вернувшись в комнату, она забралась к Грегу на диван и, извиняющееся заглядывая ему в глаза, вздохнула:
— Гришенька, а ведь я так и не дозвонилась до Костика…
— Уже не актуально, Ксюш, — посерьезнел тот, поднимаясь с дивана. – Костик в СИЗО – я сам только сегодня утром узнал. СИЗО это тюрьма.
— Я знаю, что такое СИЗО, — невольно огрызнулась девушка – Оксана не переносила, когда ее считали глупее, чем она есть. Вдобавок она и на себя злилась: ведь слышала же, как родители говорили о том, что какого-то Костю Решетейникова подозревают в ограблении их квартиры. У нее тогда еще мелькнула мысль – не тот ли это Костик? Но девушка сразу о подслушанном разговоре забыла. А если того подозревают в ограблении родителей, значит и Грег…
Оксана вскинула на него взгляд – одновременно вопросительный, умоляющий и влюбленный, но спросить ничего не посмела. И Грег в тот день так и не вернулся больше к той теме, хотя пару раз Оксана была уверена, что сейчас он задаст вопрос.
— До завтра? – неуверенно спросила Оксана, целуя его на прощание.
Грег улыбнулся:
— На том же месте, в тот же час.
ГЛАВА 12. ПОЕЗДКА
Сейчас, спустя три дня Максим почти готов был признать, что погорячился. Не нужно было задерживать Павла Фарафонова. Но тогда и времени не было на раздумья, следовало действовать быстро. По всем правилам с понятыми и протоколами Федин изъял из квартиры Насти бутылку с остатками коньяка на дне, заручился подписями свидетелей, что в квартире действительно находится футляр с жемчужными украшениями, и только после этого дал команду Насте звонить Павлу. Из машины Федин наблюдал, как Фарафонов с пустыми руками вошел в парадную дома, а через десять минут вышел – уже с пакетом, который прижимал к себе, воровато оглядываясь…
Не успела захлопнуться дверь парадной, как Максим с напарником Ваней Соколком вынырнули из автомобиля, держа удостоверения наготове. Парень сперва растерялся, но в следующее мгновение вдруг замахнулся свертком, как оказалось увесистым, и заехал им Максиму прямо по левой скуле… Сверток полетел в сторону, а Федин не знал, то ли подбирать его, то ли хвататься за ноющую скулу, то ли ловить парня, метнувшегося обратно в парадную. Вокруг них уже скапливалась толпа, а кто-то самый смелый даже успел подобрать сверток с футляром – пришлось спасать вещдок. Ваня среагировал быстро, и когда Максим вернул сверток назад, тот уже выводил Фарафонова на улицу – в наручниках, с разорванным воротом ветровки и с распухшим носом.
В пакете-свертке оказался футляр с украшениями. То, что взял его Фарафонов именно из Настиной квартиры, подтвердили свидетели. Кроме того, Федин, собаку съевший на подобных тонкостях, уже сбегал в медпункт, где врач зафиксировал его синяк как нанесенные побои. Правда, задерживать по подозрению в краже Павла и тогда было рано – потерпевшая заявления не писала. А вот отправить в ИВС на сорок восемь часов под предлогом выяснения личности сам бог велел.
Предполагалось, что за это время Лариса Фарафонова напишет заявление о пропаже украшений, и экспертиза подтвердит, что к коньяку из Настиной квартиры было что-то подмешано. А там, глядишь, и сам Павел сознается в обоих ограблениях.
— И что Лариса? – спросила Катя, выслушав историю. – Подтвердила пропажу?
Максим выглядел растерянным. Осторожно, как будто боясь самой папки, он листал заведенное на него дело и, кажется, только сейчас осознал, чем для него может все обернуться.
— Сначала-то подтвердила… Я же знал, что пасынка она ни за что не сдаст – честь семьи ей дороже. На хитрость пришлось пойти: пока она еще о Павле не узнала, вызвал ее на допрос и предъявил футляр. Мол, он с того июльского ограбления, а мы его нашли. Она и опознала, и надпись дарственную показала. Ну а потом, когда про Павла все выяснилось, явилась сюда уже с адвокатом и пела песню, что украшения перепутала, и именно этот футляр день назад одолжила своему пасынку.
— А Павел что говорит? Он их принес в Настину квартиру?
— Сначала заявил, что не знает, как футляр к Насте попал, ну а после того, как с адвокатом пообщался, как по писаному начал толковать, что принес к Настьке футляр сам, на другой день забрал, а подлые менты его на выходе повязали и даже не объяснили за что. Сорок восемь часов вчера истекли, следователь собрался уже Фарафонова отпускать, а тут я со своим синяком вмешался, так что его опять задержали – теперь за нападение на сотрудника полиции. Оно мне надо было?! Дурак!
Федин швырнул папку, и та бы свалилась на пол, если бы Катя ее не подхватила. Понятно, что именно после этого адвокат Фарафоновых посоветовал Ларисе переходить от защиты к нападению и вспомнить про разбитый нос Павла.
— Максим, может, и не было никакого Грега—организатора? Не поторопились ли мы исключать всех Фарафоновых из круга подозреваемых? Павел постоянно нуждался в деньгах, был в ссоре с отцом, но благодаря Оксане имел доступ в квартиру… и что с коньяком?
— Экспертиза ничего не нашла, — Максим морщился – думать о Фарафоновых сейчас ему явно не хотелось. – Но раз он бутылку в квартире не побоялся оставить, так, может, он в стакан Настьке что-то бросил? И вообще, по этому делу мне Ваганыч теперь точно заявит отвод , так что больше меня про ограбление не спрашивай.
— На отвод не надейся. Фарафоновым лишний шум не нужен: выпустим Павла – тем более что задерживать его действительно не за что – и Фарафонова заберет заявление. Вот увидишь.
***
До сегодняшнего дня дело Павла Фарафонова находилось в производстве полицейского следователя, но тот, видя его бесперспективность, с радостью согласился объединить его с делом по ограблению Фарафоновых и передать в подследственность СК – Кате.
Лариса Фарафонова прибыла на Катин допрос не в сопровождении мужа, что было бы логично, а с адвокатом – чрезвычайно серьезным, энергичным и молодым, что не мешало ему быть при этом профессиональным. Катя уже успела в этом убедиться. Едва в коридоре увидев Катерину, Фарафонова вдруг обрадовалась, будто встретила старую знакомую:
— Катерина Андреевна, как же я рада, что дело Паши передали вам! Уж вы-то сумеете разобраться, а то предыдущий следователь бог знает, что наговорил про мальчика! А я сама дала ему эти украшения, сама!