а допрос все равно известил.
Следователям было известно, что сам Аленков сразу после смерти жены отправил в Южный телеграмму и попросил тещу приехать хотя бы на похороны, обещал оплатить дорогу и прочие расходы. С тем же успехом. Это уже показалось Кате странным – мать все-таки.
Так что в этот вторник, вместо привычной выписки повестки, она твердо решила отправить в Южный кого-нибудь из оперативников. Дело осложняло то, что Максиму все-таки заявили отвод, так что заниматься делами, которые хоть как-то касались Фарафоновых, он не имел права. Правда был еще безотказный Ваня Соколок – да, его загрузили другими делами, но Катя была уверена, что уговорит его. Ведь не посмеет же он предложить ей тащиться в Южный самой, когда увидит, что одета она совсем не для поездки – об этом Астафьева позаботилась заранее и надела нежно—кремовый брючный костюм и белые босоножки.
Только все оказалось напрасно – Иван был в отъезде, и его коллеги сомневались, что он появится в отделе до конца дня. А остальные опера к ее нарядам были равнодушны.
— А Федин неужели еще не появлялся? – спросила Катя заместителя начальника отдела.
— Я его не видел, — пожал плечами тот, — спросите лучше в дежурной части…
Астафьева даже сбегала в Пиццерию через дорогу – узнала, что вчера Максим сидел здесь. Сидел долго и пил водку. Один. А потом вдруг резко сорвался и куда-то уехал. Это было хуже всего: достаточно трезв для решительных действий, но недостаточно, чтобы критически оценивать поступки.
Катя уныло плелась на свой этаж и думала о том, что если Федин вчера поехал к Фарафоновым – это конец. Скандал будет таким, что она уже ничего не сможет сделать… Поэтому, когда увидела Максима, подпирающего спиной дверь ее кабинета, растерялась.
— У меня для тебя хорошая новость, — бодро встретил он ее. – Угадай какая?
Не смотря на то, что стоял он на ногах твердо, и взгляд был осмысленным, запах перегара от него ощущался явно.
— Ну, не знаю… — вздохнула она, будучи готовой ко всему. – Наверное, ты взял Фарафоновых в заложники, и те таки согласились забрать заявление.
— Вечно ты на меня, Катерина Андреевна, наговариваешь! — Федин вперед Кати вальяжно прошел в кабинет и занял любимый стул. — Парня из видеоотдела помнишь? Ну, того, из «Снежинки»? Нашли его. Живого. И даже личность уже установили.
Катя вся превратилась в слух и во все глаза смотрела на оперативника. Федин же, видя, что она заинтересована, наслаждался повышенным к себе вниманием:
— Сижу я, значит, вчера в Пиццерии, а через два столика от меня ваша Элла с Васькой Кречетовым засели и треплются о работе. Типа тихое место нашли, а то в кабинетах стены тонкие. Конспираторы, блин…
— Федин, давай ближе к делу! – поторопила Катя.
— Грубая ты, — оскорбился он, — и негостеприимная. Кофейку бы предложила, а еще лучше пивка с сушеной воблой…
— А за шампанским с ананасами тебе не сбегать?
— Эх, Катя-Катя… Я тебе сейчас такого расскажу, что тебе сразу станет стыдно.
— Так рассказывай, не томи! – уже начала злиться Катя, но чайник все-таки поставила.
— Ну, ладно, ладно… В общем, Кречетов и рассказал Элле, что паренек сознался в содействии налету на супермаркет. Его родной дядя попросил помочь. А фамилия дяди – Сыромятников.
Максим, видимо, сказал все, что хотел, потому что смотрел гордо и ждал похвал.
— И? – теперь уже со скепсисом спросила Катя. – Пока что на ананасы ты не заработал.
Тот подивился ее непонятливости:
— Ну, Катерин Андреевна, ты даешь – столько времени провела в Питере и не знаешь, что Роман Сыромятников это правая рука Димы-Кастета. Чем ты там занималась, интересно?
— В «Снежинке» на стреме стоял родственник Романа Сыромятникова? — перебила Катя и вдруг замолчала. Радостно ей от этой новости не было отчего-то, хотя новость – для нее лично – была просто замечательной.
Это означало, что организовывал налет не Перегудов, не Патрова, а Кастецкий – то есть ни запугивать, ни мстить ей не собираются. С Кастецким-то у Кати лично никаких проблем не было.
Максим все еще смотрел на нее и ждал восторга.
— Это хорошо, — сдержанно ответила Катя, но даже не потрудилась улыбнуться.
Чтобы взять хотя бы десятисекундную передышку и подумать, она рассыпала по чашкам растворимый кофе, залила кипятком и достала из ящика коробку с рафинадом.
— Теперь все указывает на Кастецкого, так? – задумчиво произнесла она. – Человек из его команды был на месте происшествия, и взяли его совсем легко…
— Ну да, — хмыкнул Федин, — из окна уютного кабинетика все выглядит легко да скоро. У тебя там еще кексы вчера оставались с обеда, — подсказал он.
Катя машинально достала и кексы:
— …и супермаркет «Снежинка» ведь принадлежит торговой компании Патровой, а наиглавнейший конкурент Патровой-Перегудова в Старогорске как раз Кастецкий.
Астафьева искоса глянула на Федина – тот уже не торопился возражать, даже за кексом тянуться передумал, а напряженно хмурил брови. Она продолжила уже более уверенно:
— Еще и фабрика Розы Люксембург, где форма омоновская пошита, находится в Ленинградской области – под боком у Кастецкого. Чтобы уж вообще сомнений не возникало. А этикетки налетчики, видимо, по забывчивости не срезали, да?
— Хочешь сказать, что подставили Кастецкого? Зачем?
Ответа Катя не знала. То есть, предположить можно было много чего, но это было сродни гаданию. Пили кофе в молчании – Катя попробовала еще раз закинуть удочку на счет того, чтобы Максим просто поговорил с Фарафоновой, но тот резко отказался. Катя, несколько обидевшись, больше ни одной темы поднимать не стала. Зато на Максима, услышавшего, что нужно съездить в Южный, нашел приступ альтруизма:
— Давай я смотаюсь туда-сюда, — охотно предложи он, — я моментом – никто и не узнает.
Как не жаль было Катерине нового кремового костюма, но она покачала головой:
— А если в Южном что-то важное откроется? Ты ведь даже протокол составить не имеешь права. Так что лучше жуй клубничную жвачку и прячься от начальства. А еще лучше езжай домой – проспись.
— Ага, домой… — горько усмехнулся тот, — мне сегодня еще предстоит долгий и нудный допрос жены Перегудова по делу о перестрелке на кладбище.
— Думаешь, Перегудов держит с ней связь? – с сомнением спросила Катя.
— Уверен. Уж больно спокойно она держится. Но легко ее не расколешь: не баба, а Зоя Космодемьянская.
***
В Южный Катя поехала сама. Все в том же кремовом костюме, который пострадал уже при посадке в УАЗ, она добралась до поселка. Начальство отнеслось к идее скептически: Трухин удивился, что для поездки не выделили оперативное сопровождение, и пообещал разобраться. Забыл, конечно, об обещании уже через пять минут. Ваганов просто не одобрил – сказал, что смысла в этом нет, и попросил быть осторожнее.
Местное отделение полиции находилось в одноэтажном кирпичном зданьице с раскрытыми настежь дверьми и окнами. Водитель, едва припарковавшись, бросился к капоту их УАЗа, откуда столбом валил пар. Катя же, напуская на себя важный вид, вошла в полутемное здание, где было еще более душно, чем на улице. В нос сразу же ударил острый запах краски, а потом Катя нашла и его источник. Сутулый улыбчивый мужчина красил решетку камеры изолятора временного содержания.
— Здрас-с-сте! – в оглушительной тишине произнес он и еще шире улыбнулся, сверкнув золотой фиксой. Одет он был в растянутый и перепачканный краской спортивный костюм, так что Катя даже не надеялась, что этот субъект имеет отношение к органам правопорядка. Это был задержанный. Видимо, местный участковый рассудил, что бежать заключенному некуда, да и бессмысленно, и пристроил его на мелкий ремонт – чтоб не прохлаждался без дела в камере.
— Здравствуйте, — вежливо отозвалась она, — участкового могу…
— Это вам дальше по коридору, — не дал даже договорить мужчина и вернулся к покраске, — последняя дверь слева.
Катя поблагодарила его и направилась искать кабинет, спиной чувствуя взгляд.
— Не перепутайте с сортиром э-э-э… пардон, туалетом – он направо! – крикнул мужчина вдогонку.
В коридоре уже было оживление: два мужских голоса – один сиплый и пропитый, второй бодрый и молодецкий что-то выясняли на повышенных тонах:
— Что ты мне лапшу на уши вешаешь?! Если не ты кур у теть-Маши спер, то кто? Или, скажешь, улетели?
— Может, и улетели – я почем знаю?..
Катя несколько минут томилась у раскрытой настежь двери, раздумывая, сколько времени полицейский может раскалывать этого особо опасного преступника. Прочитала на дверной табличке: «Николаев В. В., старший участковый уполномоченный Южного района». Через две минуты она все-таки решилась заявить о себе – может, участковый сжалится и поговорит с ней вне очереди?
— Извините… — заглянула она в кабинет.
И допрашиваемый, типичный алкоголик, на которых Катя насмотрелась вдоволь, и полицейский – совсем молодой, одетый в штатское, парень с интеллигентным лицом, резко замолчали и обернулись в ее сторону.
Интеллигентное лицо полицейского сразу стало злым – он вылез из-за стола и подошел к Кате:
— Подождите в коридоре, гражданка, видите, я занят! — И с грохотом захлопнул дверь перед ее носом.
Направляясь к выходу, Катя шептала про себя ругательства и злилась, что в ней опять не распознали следователя.
— Что, не пустил вас начальничек? – покровительственно рассмеялся мужчина в спортивном костюме. — Ну, вы не обижайтесь на него: Ваську на этот раз обязательно закрыть нужно. Вреднючий он человек – я его давно знаю. Вы посидите здесь, на стульчике, гражданочка.
— Я вам не гражданочка, я следователь СК! – сорвалась на этот раз Катя и выскользнула на улицу.
Выбирая места почище, чтобы перейти улицу, она добралась до заведения с многообещающей вывеской «Кулинария-best». Внутри пахло почему-то копченой рыбой, а на рефрижераторе с мороженым спала кошка. Купив бутылку минералки, Катя одним глотком выпила почти половину и вдруг сообразила, что эта полиция с ее похищенными курами, ей не так уж нужна в поисках Анны Мерешко. Она вернулась в кулинарию.