ее номер телефона? Только Настя!
— Не понимаю, о чем вы говорите. Я даже не видела эту Аленкову никогда – все знаю со слов Оксанки.
Говорила Настя настолько неуверенно и затравлено, что следовательница просто обязана была заподозрить ложь. Только Катя никогда и не слышала от этой девушки других интонаций: наркоман в каждом человеке в пагонах видит врага, каждую минуту ждет, что сейчас ее начнут обвинять. Да и, что бы ни говорил Максим о якобы аналитическом способе мышления Насти, Катя с трудом верила, что это создание может просчитывать вперед дальше, чем на один шаг. Ну да, в школе была отличницей, большие надежды подавала в отрочестве – но сколько доз героина она приняла после этого?
И потом, смысл отрицать знакомство с Аленковой ей есть только в том случае, если она замешана в ограблении Фарафоновых лично. А подозрение, что Решетейников взял бы себе в подручные девчонку—наркоманку, или, что наркоманка была организатором этого ограбления – Катя справедливо считала бредом.
Насте она поверила.
— Может быть, вы знали когда-то Дарью Мерешко? – для отчистки совести спросила Катя напоследок.
Как на этот простой вопрос отреагировала Настя, ей не понравилось: девушка посмотрела на нее совершенно перепуганным взглядом и, чуть приоткрыв рот, молчала секунд пять. Потом вдруг встала, как будто приготовившись бежать, но тут же села и уверенно ответила:
— Я не знаю Дарью Мерешко. И не знаю Дарью Аленкову. Можно я пойду домой?
Катя пыталась к ней подступиться еще какое-то время, но та плаксиво-неувереным голосом твердила одно и то же – что обеих девушек она не знает. У Кати самой уже не было моральных сил на второй трехчасовой допрос за день. Рассудив, что Настя все равно никуда не денется, она отпустила девушку на все четыре стороны. Наркоманы крепко привязаны к родным местам, точнее к родным точкам сбыта героина. Найти новые не так уж легко: Настя не станет рисковать и пускаться в бега.
ГЛАВА 15. ЧЕЛОВЕК ПРОПАЛ
Утром в час-пик достойно добраться в центр почти невозможно. Автобусы ходят по какому-то своему никому непонятному расписанию – раз в полтора часа. В маршрутку можно влезть только с боем и с накопленной ненавистью к человечеству, и даже в этом случае приходится стоять на ступеньках, согнувшись в три погибели, и тщательно следить, чтобы никто стоящий рядом, не порезал сумку в поисках зарплаты, а милый ребенок на маминых руках не выплюнул тебе в волосы жвачку. Впрочем, без этих прелестных мелочей среднестатистический горожанин своего существования и не мыслит.
Это был обычный ежеутренний сценарий, но сегодня, к удивлению Катерины, маршрутки были полупустыми, зато ни одна из них не шла в центр.
— Так к нам же префект округа должен на той недели приехать – и в газетах об этом писали… — охотно пояснила пенсионерка, тоже ожидающая транспорта. — Вот наши и облагораживают главный проспект. Движение там сегодня перекрыто, до центра только в объезд добраться можно.
Еще лучше. В объезд, то есть через Правый берег, добраться в контору получится как раз к обеду. Катя уже принялась высматривать нужную маршрутку, но вдруг передумала. Пешком до конторы идти каких-то три остановки: обувь у нее сегодня вполне удобная, погодка отличная, воздух… почти свежий. Отчего бы не прогуляться?
Астафьева закинула сумку на плечо, поправила шарфик и размеренно зашагала по тротуарной плитке вдоль проспекта. Вскоре она даже нашла удовольствие в своей прогулке, потому как жизнь следователя подвижной назвать сложно – вставала с рабочего кресла Катя только для того, чтобы пересесть в кресло автомобильное. Благостно улыбаясь, она приблизилась к палатке с мороженым, чтобы прогулка стала еще приятней.
— Как у вас дешево-то все, — поразилась Катя, выбрав себе замороженный ананасовый сок, — товар просроченный, что ли?
— Да что вы, девушка, товар самый лучший, ночью только завезли. А цены у нас всегда на порядок ниже, чем в городе, — не без гордости заметила продавщица.
— Да? – Катя отступила на шаг и посмотрела на вывеску. Оказалось, что палатка работает от торгового комплекса «Эдельвейс», который открыл в Старогорске никто иной, как известный петербургский бизнесмен Дмитрий Кастецкий.
Настроение разом испортилось, даже мороженое теперь стало не в радость. Кто является руководством ТК «Эдельвейс» ни для кого не представляло особенного секрета, как и то, что Кастецкий со своими «ценами на порядок ниже, чем в городе» представлял серьезную конкуренцию торговым сетям Софьи Патровой. От состояния «холодной» войны между ними до открытых боевых действий был один шаг, спровоцировать который могло что угодно. Это значит, что налеты, вроде того, в котором Катя стала потерпевшей, станут явлением постоянным – работы правоохранительным органам прибавится, не говоря уже о безопасности на улицах.
О «Снежинке» Астафьева уже неделю собиралась поговорить с замначальника следствия Вагановым, но всякий раз не знала, с какой стороны подойти к этому вопросу: мелкие, но регулярные стычки мешали им даже «курилку» посещать в одно и то же время. И вообще, эту дурацкую вражду давно нужно прекращать!..
С проезжей части посигналили, да так громко и неожиданно, что Астафьева подпрыгнула на месте и чуть не подавилась куском мороженого. Это была «Волга» с «маячком» на крыше, а по номерам Катя моментально опознала ее как служебную машину самого Ваганова. Ну, разумеется: кто еще ненавидит ее настолько, чтобы попытаться довести до инфаркта?
— Опаздываете, Катерина Андреевна, — выглянул из окна пассажирского места сам замначальника и смотрел с плохо скрываемой издевкой в глазах. Потом вдруг выбрался из автомобиля и открыл дверцу сзади: — Присаживайтесь, нам вроде как по пути.
Катя села, мельком подумав, что может Юрий Николаевич и сволочь, но воспитан хорошо – этого не отнимешь. Сам он обошел машину и сел рядом с Катей.
— Вы в курсе, что сегодня движение только через Правый берег? Бар-р-рдак! Сегодня же позвоню в транспортное хозяйство – они у меня лично, своими руками будут дорогу восстанавливать…
— И не говорите, Юрий Николаевич, могли бы хоть одну полосу оставить – люди ведь на работу опаздывают, — полностью согласилась Катя.
— Вот именно…
Тема для разговора исчерпала себя моментально, а ехать им было еще далеко. Ваганов, впрочем, вскоре занялся какими-то документами, умудряясь читать их в полутьме салона. Вел он себя вполне спокойно, внимания на Катю не обращал – ей даже подумалось, что он ее вовсе не ненавидит, как она всегда считала. Может, она и правда относится к Юрию Николаевичу предвзято? Ведь были же – особенно на заре Катиной карьеры в следствии – эпизоды, когда ей казалось, что Ваганов ей даже симпатизирует. В смысле, как женщине. А однажды ей даже почудилось, что Юрий Николаевич пригласил ее на вполне романтическое свидание: ей тогда по наивности казалось, что вечером в воскресенье начальник подчиненную ну никак не может звать работать.
Любопытно, если бы то свидание не было плодом воображения, что было бы дальше? Наверное, они бы благополучно отужинали вместе, потом, как логическое продолжение, отзавтракали; через неделю Юрий Николаевич бы, не особенно интересуясь ее мнением, перевез бы к себе в квартиру ее вещи, вместе с нею; а еще через одну Астафьева бы уже стояла в ЗАГСе в подвенечном платье. Брр!..
— Что это вы, Катерина Андреевна, все улыбаетесь?
— Да я, Юрий Николаевич, думаю о том, что мысль, наверное, материальна. Я вот сейчас только шла и о вас вспоминала, а тут вы сигналите.
Ваганов тут же отвлекся от бумаг и посмотрел на нее так, как будто приценивался.
— Странно, что вы это сказали, Катя, потому что я тоже сегодня думал о вас. Впрочем, как и вчера, и как каждый вечер…
Ваганов резко снял очки и смотрел на нее проникновенным, полным тоски взглядом.
— Правда? – Только и смогла выдавить Астафьева. Она последними словами ругала себя за попытку пофлиртовать с шефом – ведь ясно же, что ничего легкомысленного по отношению к нему позволять себе нельзя. Он не поймет! Угроза подвенечного платья снова замаячила на горизонте.
— Ну, разумеется, правда. – Ваганов надел очки и опять начал перебирать бумаги. – Я уже неделю жду, когда вы сдадите в архив дело об ограблении Фарафоновых. Мне каждый божий день начальство на мозги с этим вопросом капает. Чего вы ждете?
Настала очередь Кати нервничать и ерзать:
— Дело в том, что эта банда… чета Аленковых… эпизод с ограблением Фарафоновых наверняка был не единственным. Вот-вот всплывут остальные ограбления, и тогда у меня будет, чем прижать Григория Аленкова. – Сама почувствовав, как жалко звучит ее оправдательный тон, Катя без паузы продолжила: — Юрий Николаевич, ну почему всякий раз, когда я пытаюсь нормально с вами поговорить, вы провоцируете новую ссору?!
— Ссору?! Когда это мы с вами ссорились, Екатерина Андреевна? Это называется рабочий процесс.
Замначальника снова смотрел с издевкой.
— Но ведь это вы постоянно критикуете мою работу, шпыняете меня еще больше, чем Толика Василенко, хотя я передаю дел в суд на порядок больше. И это ведь вы запретили Элле Эдуардовне делиться со мной новостями по «Снежинке», хотя знаете, что меня это дело касается напрямую.
— Так потому и запретил! По закону потерпевшим запрещено участвовать в расследовании дела. Сами подумайте, что начнется, если каждой жертве следователь будет рассказывать о своих действиях.
Катя демонстративно отвернулась к окну, а Ваганов, борясь сам с собой, все же придвинулся ближе и заговорил на тише тон: информацию не полагалось разглашать и Кате, а уж тем более шоферу.
— Да и делиться пока нечем, одни догадки. Следователи вычислили, что форма лже—омоновцев вроде бы пошита на фабрике под Санкт-Петербургом. Еще оперативники нашли того парня, которого вы видели в магазине – предположительно он имеет отношение к группировке Кастецкого. Повторяю – предположительно! – Юрий Николаевич поморщился. — Но… не знаю, как-то слишком явно все указывает на Кастецкого. И все же у Эллы Эдуардовны это пока основная версия.