Из Следственного комитета Настя поехала на вокзал. Покупая билет в прохладном после жаркой улицы здании, она невольно вспомнила другой такой же вокзал. В Москве. Правда, тогда был август, но стояла такая же точно жара. И очень хотелось пить…
Можно уехать в другой город, измениться почти до неузнаваемости и много лет не общаться со старыми знакомыми. Можно совершить тысячу глупостей, лишь бы откреститься от старой жизни, но ничто не гарантирует, что однажды все равно какой-нибудь «призрак» из прошлого не встретиться с тобой лицом к лицу.
Надо же было Насте встать именно в эту очередь за минералкой…
— Настя? – «Призрак» сам испугался, узнав ее.
Растеряно хлопав ресницами, на Настю смотрела девушка – лет двадцати пяти, ухоженная, дорого и со вкусом одетая. Блондинка с фарфорово-белой кожей и тонкой фигуркой.
— Яна… — Настя и не попыталась скрыть недовольство встречей.
Та замешкалась, но тут же поправила:
— Нет, ты перепутала: я – Даша. Яна это моя подруга. Ты ее помнишь?
Блондинка смотрела так внимательно, будто ее жизнь зависела от того, помнит ли Настя ее подругу. Настя, разумеется, помнила – не смотря на разгульную жизнь, на память она не жаловалась. Две подружки-однокурсницы: тоненькая блондинка Яна и полненькая шатенка Даша. Зачем Янка выдумывает?..
Но вслух Настя этого не сказала: ей очень хотелось побыстрее отделаться от старой знакомой.
— Смутно, — буркнула она. – Я тороплюсь вообще-то, я отца провожаю.
— Так ты не одна здесь? – от Насти не укрылось, что глаза Яны беспокойно забегали по лицам провожающих, выискивая отца. – Тогда не буду мешать, побегу… Всего хорошего!
Янка натужено улыбнулась и, так и не купив минералку, затерялась в толпе.
Через неделю Настя встретила Яну в «Скорпионе». Знакомство Насти и Оксаны вовсе не было большой тайной. Янка – хитрая стерва – узнала от кого-то новый Настин адрес, а сделать это не трудно, потом пообщалась с местным контингентом и, разумеется, ей выложили всю подноготную об Оксанке. К тому времени Настя уже вспомнила и про судимость Яны, потому ничего хорошего от встречи не ждала.
— Говорят, ты с дочкой Фарафоновых дружбу водишь? – подсела лже—Дарья однажды к ней.
— Тебе-то что?
— Тоже хочу с ней подружиться. Телефончик ее подкинешь?
— Еще чего! – хмыкнула Настя и совсем осмелела: — кстати, Яна, а тебя разве так и не посадили?
Она всем в клубе представлялась Дашей, так что от упоминания родного имени ее аж передернуло.
— А я так надеялась, Настька, что память у тебя отшибло, — негромко ответила она, — ты смотри, лишнего не болтай. А то у наркоманов век недолгий. То передозировки, то с крыши сигают от помутнения рассудка. Думаешь, кто разбираться будет? Только попробуй что-нибудь Оксанке вякнуть. Хотя… — она усмехнулась, — тебе и так никто не поверит.
Оксанин телефон Янка все равно вызнала: когда Настя здесь же, в клубе вколола себе очередную дозу и впала в полузабытье, подплыла Янка-стерва и беспрепятственно отобрала у нее сотовый.
А Насте действительно никто не верил. Приятели из клуба, когда она пыталась рассказать про судимость Яны, которая и правда больше похожа была на принцессу из сказки, чем на зэчку, над ней только смеялись, думая, что она бредит. Оксана тоже пропустила все предостережения мимо ушей и даже уговорила мать взять Янку на работу. Финал был вполне предсказуем.
ГЛАВА 16. ДВЕ ДАРЬИ
Причастность к делу девушки по имени Яна была лишь версией, высказанной наркоманкой, но версия эта не выходила из Катиной головы. Ведь кто-то действительно присвоил себе имя покойной Мерешко, так почему это не могла сделать неизвестная Яна?
Настя рассказывала, что познакомилась с обеими девушками пять лет назад, когда Мерешко была студенткой. Бывшие однокурсники Дарьи должны были помнить что-то о Яне. А может быть, даже повезет, и окажется, что девушки учились вместе.
А находился университет в Москве. Наивно было бы рассчитывать, что прижимистый Трухин согласится командировать в столицу следователя работать над столь необоснованной версией, но попробовать стоило. А то обидно даже: кое—кто из коллег хвастался, что уже пол—Европы объездил за государственный счет, а ей даже поездки в маршрутках по работе возмещать отказывались…
Полная решимости, Катерина постучала к начальнику следствия. Тот был не один – за приставленным буквой «Т» столом сидел его зам Ваганов. Катя села как раз напротив Юрия Николаевича.
— Очень, очень маловероятно, что убийство м-м-м-м… Аленковой связано с ее однокурсниками… — Трухин оказался предсказуем. – И вы уверены, что командировка в Москву поможет расследовать именно убийство, а не ограбление Фарафоновых?
Начальник следствия все еще думал, что хитрая Астафьева тайком ото всех расследует квартирную кражу, потому был настроен еще более скептически. Не говоря уже о том, что своим долгом он считал спасти казенные средства от ненужных, на его взгляд, растрат.
— Дело Фарафоновых закрыто, — холодно напомнила Катя, — хотя я не могу поручиться, что в процессе расследования убийства не всплывут какие-то факты по ограблению.
Константин Алексеевич морщился и нервничал, было видно, что подписывать командировочный лист он не хочет и мучительно ищет причину. И вдруг его осенило:
— У вас же, Екатерина Андреевна, в столице матушка живет, если не ошибаюсь? Вы к ней на выходные все равно поедете, наверное, вот и забегите по пути в университет-то. Двух зайцев убьете: и посреди рабочей недели уезжать не придется, и с командировкой меньше волокиты.
— Смею напомнить, Константин Алексеевич, — сдерживаясь, ответила Катя, — что в субботу в университете выходной. По крайней мере, руководство я точно не застану.
— Но кого-то же застанете! — ничуть не смутился тот. — Уж домашние адреса декана да преподавателей вам, как представителю власти, точно дадут.
В субботу Катя действительно собиралась заехать к маме, а потом намеревалась с одной из московских подруг посидеть в кафе. Но сейчас живо представила, как будет сперва выпытывать у университетского сторожа адрес декана, потом ехать в гости к этому декану куда-нибудь в Бибирево. Дома того, разумеется, не окажется – осень ведь, так что он будет перекапывать огород на даче в деревне Верхнее Зюзино Псковской области.
Начальник следствия все-таки проницательный человек, потому что сумел угадать, что Катя в этот момент о нем подумала. По крайней мере, он смущенно кашлянул и заговорил уже менее уверенно:
— Но что же вы… у нас же все-таки ненормированный рабочий день. Даже мы с Юрием Николаевичем, как видите, сверхурочно работаем…
Надо заметить, что на часах действительно было уже аж пять минут седьмого.
— Разрешите идти? – Догадавшись, что ничего не добьется, Катя встала из-за стола.
— Константин Алексеевич, — подал голос Ваганов, молчавший до этого, — но без командировочного листа действия Катерины Андреевны не будут иметь юридической силы. А что, если показания свидетелей придется вносить в уголовное дело?
Трухин снова помялся, теперь уже сомневаясь:
— Ну, хорошо, хорошо… — скрепя сердце, она поставил размашистую подпись на принесенном Катей документе. – Зайдите в бухгалтерию, получите командировочные. Но учтите, за выходные вы должны управиться!
— Вот и отлично! – Ваганов, кажется, обрадовался больше Кати. – А что до того, что в выходные вуз не работает, так почему бы вам не выяснить интересующие вопросы по телефону? Возможно, ехать никуда не понадобится вовсе…
Катерина же лишь сдержанно поблагодарила обоих начальников и попрощалась.
Впрочем, вернувшись к себе и взвесив факты, она решила, что позвонить в Университет заранее действительно самый разумный шаг.
По телефону удалось выяснить немного: декан факультета электротехники и общей электроники выразил сожаление, что перевели его в этот университет уже после отчисления Мерешко, а прежний декан, давно не работает и, вроде бы, вовсе уехал из Москвы. Однокурсники же успели окончить обучение и разыскать их так сходу не получится.
Катя положила трубку и подумала, что Трухин на этот раз оказался прав – командировка ничего бы не дала. Но буквально через десять минут тот же декан не поленился перезвонить и продиктовал номер телефона бывшей старосты группы Мерешко…
В субботу утром Катерина уже стучала в дверь к очередной свидетельнице: староста Валентина – молодая мама, сидящая с ребенком в декретном отпуске, любезно предложила Кате приехать к себе домой. Мерешко Валя помнила плохо: та проучилась с ними всего три курса, была девушкой тихой, скромной и неприметной. Мать ее, женщина деревенская и небогатая, деньгами помогать не могла, и чтобы выжить в столице девушка одновременно с учебой работала.
— Ей Яна с работой помогла. Яна Раевская, они очень дружили.
— Яна? – мгновенно среагировала Катя на знакомое имя.
Валентина мгновенно оживилась – видимо, про вторую однокурсницу она могла рассказать куда больше:
— Даша как тень за ней ходила: куда Янка – туда и она. Подождите…
Валя поднялась с дивана и принялась искать что-то среди книг, потом положила на журнальный столик, за которым они пили кофе, альбом для фотографий.
— Вот они – шерочка с машерочкой… — указала она пару девиц на общем снимке курса. Девушки даже здесь стояли рядом друг с другом и как будто чуть обособленно от остальных. Шатенка Мерешко действительно выглядела скромной и почти незаметной, но Яна – яркая блондинка с дерзким взглядом и открытой улыбкой, наверняка была душой любой компании.
— Янка только с виду такая благополучная, — как будто прочитала Валя Катины мысли, — в семье у нее что-то не ладилось. Мать пила по-страшному – у Янки и детства-то не было никогда, только после смерти матери, они с отцом начали жить более-менее. Хотя… и отец ее выпивал, а после того, что Янка учудила, так вовсе, наверное, спился…