Пекин погрузился в панику и ужас.
Студенты массово покидали вузы, рабочие спасались бегством на поездах и автобусах, состоятельные люди спешно покидали Пекин на личных автомобилях или самолетах, а простые пекинцы набрасывались на торговые центры и продуктовые магазины. Нахватав там риса, муки, масла, соли и уксуса, они бегом тащили покупки домой.
Одни за другими стали затворяться высокие двери разных учреждений, один за другим закрывались на карантин микрорайоны, одна за другой пустели пекинские улицы, с которых разом схлынули пешеходы и автомобили. Горожане попрятались в своих домах и не высовывали носа наружу; будто придавленные черными грозовыми тучами и полные смятения и страха, они смотрели на внешний мир глазами, полными ужаса.
Как-то раз в автобусе женщина с маленьким ребенком на руках несколько раз кашлянула, и все пассажиры тут же подняли крик, требуя от водителя немедленно остановиться. Толкаясь, они наперегонки стали выпрыгивать из автобуса. Кому было близко, пошли пешком, кому далеко, начали ловить такси.
Водитель такси спросил:
– Что произошло с автобусом?
Пассажир ответил, что там кто-то сильно кашлял, может, у него атипичная. Таксист, услышав такое, побледнел, как полотно, и сразу начал отговариваться:
– У меня бензин заканчивается, на заправку надо.
И, вжикнув колесами, рванул с места.
– Эй, эй, у меня-то атипичной нету! Останови машину! Останови! – кричал незадачливый пассажир, пытаясь догнать такси.
Таксист въехал в переулок возле своего дома и хотел припарковаться во дворе.
– Нельзя тебе во двор! Ты на такси целый день людей возишь, кто знает, сколько больных атипичной в твоей машине побывало. Для безопасности твоей же семьи, да и всего двора, мы не пустим тебя сюда! – Бабульки с видом бойцов заняли оборону возле железных ворот и, как их ни упрашивал водитель, не разрешали ему въехать.
Таксист начал топать ногами:
– Да что же, черт побери, происходит? Вы не можете не дать мне вернуться домой! А если в моем доме кто-то с атипичной, кто их спасать будет?
– Господи, у тебя дома больные с атипичной? – Бабульки в страхе разбежались в разные стороны, да так быстро, будто испарились, и двор опустел.
Таксист, вытерев слезу, подошел к дверям своего дома и постучал. В ответ – тишина. Он снова стучит:
– Это же я вернулся, почему никто не открывает?
– Знаю, что ты вернулся, но в дом я тебя не пущу, вдруг ты ребенка заразишь атипичной, что тогда делать? – ответил из-за закрытой двери женский голос.
Таксист остолбенел от неожиданности:
– А ты-то откуда знаешь, что я мог заразиться атипичной?
Ответ был абсолютно безжалостным:
– А я откуда знаю, что ты не заразился, ты весь день людей по городу возишь!
Таксист, потеряв дар речи, только и смог спросить:
– Но не буду же я спать перед закрытой дверью?
Тут дверь внезапно открылась, из проема вылетело одеяло, и дверь с грохотом захлопнулась:
– Сегодня вечером поспишь снаружи. Если ты не думаешь о взрослых, так хоть о ребенке подумай.
Да уж, ребенок превыше всего. Таксист подумал и решил, что в словах и действиях жены есть своя правда. От безысходности он завернулся в одеяло и, свернувшись калачиком, улегся в темном углу. Так за день устал, что надо сначала выспаться, а потом решать, что делать дальше.
– Тебе нельзя здесь спать! Убирайся подальше от нашего входа! – вдруг закричали соседи из-за соседней двери.
Тут наш герой по-настоящему взбесился:
– Вы что, правда думаете, что я атипичной заразился?
– Если ты не заразный, почему тебя домой не пускают?
– Я… – Вот уж действительно: рот есть, а сказать нечего. Свернув одеяло, он спустился на первый этаж.
Вернулся к машине и в бешенстве подумал: «Мать вашу, придется работать!»
Машина завелась, колеса закрутились, унося такси вперед. Тут водитель обнаружил, что вечером на улицах стало очень мало пешеходов, да и машин не много. Удивительно, но на большом, убегающем вдаль проспекте, от начала и до самого конца, не насчитать и нескольких автомобилей…
– В таком огромном городе не видно ни людей, ни машин. Если не видеть этого собственными глазами, то и представить трудно. Страшнее, чем в аду, – даже через месяц таксист с неизжитым страхом описывал то, что ему довелось тогда испытать.
Именно во время пекинской эпидемии я встретил этого таксиста, а он заметил меня, или, если говорить точнее, нашу семью.
Я, жена и дочка были в полной «боевой экипировке»: в двуслойных масках, в толстых защитных очках, в громоздкой, неудобной одежде.
Таксист вышел из машины и придержал для нас двери, что не входило в его обязанности – я был очень этим тронут. Еще большей неожиданностью для меня стали его полные горечи и слез слова:
– Спасибо вам, спасибо, сегодня вечером вы для меня как выигрыш в лотерее. Что случилось с Пекином? Брат, скажи, что это такое, эта атипичная? Что такого случилось, что на улицах ни души?
Эх, братец, откуда тебе знать, что наши переживания были потягостнее твоих. Так я подумал, но не осмелился вслух произнести, что наша семья только что пережила настоящую беду, и эта беда намного страшнее, чем та, что приключилась с ним.
Таксист довез нас до места и трижды меня поблагодарил.
Красное такси растворилось в ночи, и длинная улица вновь погрузилась в безмолвие, подобное смерти.
Когда мы зашли домой, уставшая дочка сразу уснула, а моя супруга снова и снова распыляла сильнодействующий антисептик на всю верхнюю и нижнюю одежду, которую мы только что сняли и разложили на подоконнике. Я всё никак не мог унять волнение, накатывавшее на меня снова и снова. В одиночестве я долго стоял возле окна, глядя сверху на расстилающийся передо мной город, порабощенный и опустошенный атипичной пневмонией.
В ту минуту я почувствовал, что по моему лицу текут слезы.
В ту минуту я вдруг вспомнил, как более двадцати лет назад, служа в армии, участвовал в тяжелых боевых действиях.
Как же я обнаружил, что разворачивающаяся передо мной эпидемия атипичной пневмоний заставляет меня ощущать еще больший страх, чем тогда? Да очень просто: на поле битвы я пошел, чтобы сражаться с врагом, и если бы я умер, то умер один, и смерть была бы для меня честью. Но с вирусом атипичной пневмонии всё не так. Он не дает увидеть себя невооруженным глазом. Он создает ощущение, что моя жизнь принадлежит не мне, а моей семье, моим коллегам и организации, где я работаю, этому городу и воздуху, который нельзя увидеть и потрогать!
Всего только десять часов назад жители Пекина возвращались с работы и покидали улицы, чтобы спрятаться в своих домах; сражаясь за свою безопасность, все плотно закрывали двери и окна; сопротивлялись врагу, дезинфицируя всё вокруг, и всеми силами защищались от болезни. Моя дочка только что вернулась домой после школьных занятий и собиралась готовиться к вступительным экзаменам в колледж. Ближе к вечеру, часа в четыре, она начала непрерывно кашлять и постоянно жаловалась на чувство сдавленности в груди. Мы с супругой засуетились, попросили ее вынырнуть из груды книг и лечь в постель. Измерили температуру.
Тридцать семь и пять! Мы страшно испугались.
Супруга суетилась, ища лекарство, а я торопливо включил компьютер, чтобы найти в интернете описание симптомов атипичной пневмонии. Новостные сообщения говорили следующее: высокая температура – 38 °C и выше, кашель, затемнения в легких…
Принимаем лекарства, измеряем температуру. Раз в полчаса.
Вечером температура у дочки держалась на уровне 38 °C, то повышаясь, то снижаясь, но не падала.
– Мне плохо, папа, мне очень плохо… – От каждого ее вскрика и каждой слезинки у меня сжималось сердце. Я чувствовал себя муравьем на раскаленной сковороде.
Супруга сидела возле кровати дочери, то и дело ставя ей градусник, а я в это время читал в сети новости про атипичную. В голове крутилась мысль – а не позвонить ли на горячую линию по атипичной пневмонии? Но я боялся легкомысленно воспользоваться этой возможностью. Ведь как только откроется, что дома есть больной с температурой 38 °C, нет никакой гарантии, что ситуацию не сочтут угрожающей. Сотрудники службы 120[40], вероятно, приедут гораздо скорее обычного.
Я не хотел, чтобы дочку вот так запросто причислили к заболевшим атипичной пневмонией. Никто в нашей семье не хотел попасть в их число.
Это то самое заболевание или нет? Если так, то что делать? Если нет, то как это проверить? Отвезти дочку в больницу? Или не отвозить в больницу? Если отвезем, а это окажется не атипичная пневмония, не сами ли мы подвергнем дочку опасности смертельного заражения? Если же это атипичная, а мы отвезем дочку поздно и потеряем время, то что тогда делать?
После каждого измерения температуры мы с супругой уходили в другую комнату и яростно спорили по этому поводу, и никто не хотел уступать.
Я чувствовал, что скоро сорвусь. В душе я уже был готов ко всем возможным сценариям. Предположим, дочь заразилась атипичной пневмонией, ее увозят на скорой. Тогда я, ни на мгновение не усомнившись, запрыгну в машину и буду вместе с дочкой в больничной палате, буду бороться за нее каждую минуту, каждую секунду. В тот момент я чувствовал, что могу отказаться от чего угодно, ведь дочь для меня дороже моей собственной жизни!
Дочка продолжала плакать и вскрикивать. Я уже не мог находиться возле ее постели. Из-за тревоги я полностью потерял способность сдерживать свои эмоции, как и положено любому отцу. Со спокойным выражением лица, созданным огромным усилием воли, я вышел из лифта, затем на улицу, убедился, что рядом никого нет, спрятался за лестницей, поднял голову, закрыл глаза, сложил ладони и беззвучно, с невыразимой болью стал молиться: «Господи, любой ценой сохрани мою дочь!»
Впервые в жизни я обратился за помощью к Богу.
Температура у дочери не спадала. Лекарства, которые давала ей супруга, оказались бесполезны. Наша семья должна была сделать выбор, и обращение в больницу казалось теперь единственным правильным решением. Но больницы стали тогда самым опасным местом: та