Встречаются и личности авантюрного склада: если вы поднимаете «щит», они в ответ используют «копье». Несколько женщин из других регионов, узнав, что в Шанхае внедряются меры эпидемиологического контроля и все проходят проверку, попытались «проскочить» кордон, спрятавшись в багажнике машины. Их обнаружил местный житель – дежурный в уезде Чунмин – и развернул нарушительниц обратно. Через несколько дней в багажнике спряталась еще одна женщина, которую также нашли дежурные сотрудники.
Выслушивая такие истории, я громко смеялся: эх вы, люди! Вы способны сотворить что угодно. Мне просто интересно: что сделает житель Уханя, если захочет покинуть город, но не сможет воспользоваться ни автомобильными, ни железными дорогами, ни самолетами? Положившись только на пару своих ног, он пройдет через огороды и рощи в пригороде или переплывет реку Янцзы. Неужели необходимо выставлять вокруг города кордон из мощного войскового подразделения? Где выслеживать нарушителя? Я считаю, что закрытие города на карантин работает не только для тех, кто находится за рулем, кого везут в автомобиле и кто летит на самолете. Однако как можно контролировать таких вот партизан?
– Мы можем как-то справиться с такими явлениями?
Когда я задал этот вопрос одному своему другу в Шанхае, он ответил мне однозначным «да» и подробно объяснил:
– Конечно, наше реагирование на опасность первого уровня не предполагает полной блокады всего города с окрестностями, и на воде, и на суше. Но мы действительно требуем, чтобы партийные кадры и жители деревень и микрорайонов вокруг пригородов самоорганизовывались и несли дозор днем и ночью, патрулировали и проверяли всех путешествующих и все транспортные средства, которые въезжают на их территорию и выезжают с нее. В патрулируемые места входят в том числе и укромные уголки в полях и деревнях. Это периферия. Что ж, даже в этом случае есть «рыба, проскальзывающая сквозь сеть»! Если такой человек попадет в Шанхай, то как далеко он пробежит на своих двоих? Всегда бегать по полям? Невозможно! Как только он выйдет из полей, его найдут дежурные сотрудники, а как только его обнаружат, он уже не сможет ничего сделать, если только не спрячется в земляной норе. Если он действительно сидит в земляной норе, ну так и оставьте его там на 14 дней. Когда он снова выйдет, это будет означать, что он уже прошел самоизоляцию!
Отличный трюк! Что такое народная война? Когда народ полностью мобилизуется. Это и есть Китай. В Народно-освободительной войне Китай победил своих главных противников – империалистические державы и японских агрессоров. Разве он не в силах победить небольшую вирусную эпидемию?
Смешно! Наш Шанхай – место рождения Коммунистической партии Китая, которая возглавила ту самую Народно-освободительную войну!
Когда эпидемиологическая ситуация улучшилась, я разговаривал с компетентными шанхайскими товарищами о массовой защите от эпидемии, и один уроженец Шанхая рассказал мне много интересных историй. С одной стороны, у меня шире раскрылись глаза, и я лучше понял происходящее, а с другой – я восхищался заботой и строгостью шанхайцев. Вот что я думаю: такую народную войну можно успешно вести только в Китае! Разве не так? В те дни, когда я работал над своей книгой (это было в конце февраля), в таких странах, как Южная Корея, Япония, Италия и Иран, эпидемияраспространялась всё шире и шире, и последствия обещали быть катастрофическими. Начинали нервничать и Соединенные Штаты. Я увидел, что помимо чувства беспомощности из-за эпидемии пневмонии, вызванной коронавирусом нового типа, американцы прекрасно отдают себе отчет, что у них нет способа так мобилизоваться и действовать так же сознательно и согласованно, как это произошло в Китае.
Социалистическая система снова заставила всех почувствовать, что она жизнеспособна, как жизнеспособна и Коммунистическая партия Китая, еще раз доказавшая это всему миру.
Глава 14Только сравнение покажет, какой город – настоящая крепость
Настроения смотреть новогодний гала-концерт у меня не было, поскольку информация на мобильном телефоне сильно отвлекала от концертных номеров. Новости из Уханя были одна ужаснее другой, из-за чего каждую минуту перехватывало дыхание. Интернет и поток видеосюжетов упразднили понятия времени и расстояния!
Ухань: пожилые супруги почувствовали, что у них температура, и собрались поехать в больницу, но не смогли найти ни одного такси. Чтобы дойти до больницы, им пришлось пешком, поддерживая друг друга, преодолеть путь в несколько километров. Войдя в больницу, они взяли талон в регистратуре, после чего два часа прождали в очереди. На приеме у врача повышенная температура у обоих супругов сохранялась. «Надо остаться под наблюдением!» – сказал доктор. «Где остаться?» – спросили супруги. Доктор, весь в поту, покачал головой и ответил: «Негде. Сейчас негде. Надо подождать». Двое стариков ждали и ждали, сидя в больничном коридоре. Прошло несколько часов, уже стемнело. Что же делать? Вернуться домой? Разве возвращение домой не означает начало ожидания смерти? Но ждать здесь равносильно тому же самому. Старик из-за сильного жара даже не мог разговаривать. Его жене хотелось плакать, но она держалась, и они пошли домой…
Ухань: в амбулаторном корпусе одной из больниц очередь из пациентов, давно ожидающих койки в стационаре, выросла с десятков до сотен человек… Кажется, нет никакой надежды, что койко-места освободятся, и можно будет разместить новых пациентов, но для них, особенно тех, кто находится в тяжелом состоянии, возвращение домой исключено. Жди и обязательно дождись. «Доктор, моей матери совсем плохо!
Спасите ее!» Дочь увидела, что ее мать опустилась на пол и уже без сознания, и в отчаянии потащила к ней первого попавшего доктора. «Быстро отправляйте в реанимацию!» – случайный доктор оказался главврачом больницы. Дочка не переставая твердила ничего не воспринимающей матери: «Мама, держись! Держись!» Мама выдержала. В отделении интенсивной терапии врачи приложили все силы, чтобы спасти пациентку, и вроде бы спасли. Однако улучшение оказалось временным. На следующее утро дочери сообщили: «Она не выдержала. Приносим соболезнования». Дочь плакала и горько рыдала, а больные, пришедшие на прием, или не обращали на нее внимания, или просто тяжело вздыхали. Дочь рвалась проводить маму в последний путь, но ее удерживали подальше от каталки, на которой вывозили тело умершей: «Вам нельзя приближаться! Ни на сантиметр! Для вашего же блага!» Дочь рухнула на пол и снова зарыдала: «Не надо мне этого блага, не надо…»
В те дни весь этот хаос и подобные трагические сцены наблюдались во всех больницах Уханя, и люди по всей стране видели одни и те же горести и слезы.
Не на очереди ли наш город, наша семья?? Жители городов и деревень всего Китая задавали себе эти вопросы, со страхом следя за развитием ситуации в Ухане и в ночь на Новый год, и в первые два дня Нового года, и в течение всего Праздника весны.
Всё это так ужасно. Приближается страшное время, которое может наступить через три, или пять, или десять дней! Наблюдая за происходящим и строя предположения, люди обнаруживали, что во время эпидемии жизнь отдельного человека не стоит ничего. Что же делать? Молиться Богу? Существует ли он? И можно ли уповать на здравый смысл властей? Ведь даже в такой сложный период были обнаружены и разоблачены политические махинации на Тайване и в Гонконге, нацеленные на то, чтобы расколоть общество и пошатнуть страну.
Конфликты, противоречия и борьба между странами и регионами очень похожи на разногласия между людьми и семьями. Подлость души и злодейство нельзя забывать! Если китайцы хотят быть непобедимыми, они должны сохранить свою историческую память. Я неоднократно высказывал эту мысль, а другие проницательные люди развивали ее еще полнее и глубже.
Эпидемия – подобие войны. Именно в таких условиях в полной мере раскрывается человеческая сущность. Слабость и храбрость, величие и низость, уродливость и благородство – всё это проявляется в такие периоды одновременно. Эпидемия – своего рода зеркало: лишь посмотрите в него повнимательнее, и тысячи картин обретут свой первоначальный облик.
Однако корень проблемы – не в трудностях, которые мы испытываем во время напастей, а в нас самих, в наших личных недостатках. Речь идет о недостойном поведении граждан и уродливых явлениях, которые наблюдаются среди хаоса эпидемии в Ухане. Приведу пример того, что можно было там увидеть. Один местный руководитель начальственным тоном упрекал медработника, еле стоящего на ногах от усталости, за то, что тот не вымыл туалет. Почему не вымыл? Это же входит в обязанности медперсонала! И этому руководителю совершенно нет дела до того, что нагрузка на врачей и медсестер достигла своего предела, что у них не осталось сил идти и убирать больничный туалет для пациентов, находящихся на обсервации.
Может, это всё наносное, и поступки отдельных личностей – просто некрасивое поведение, которое не вредит общей ситуации? Может, гораздо больше мешает бюрократизм, который так не любят в народе? Нерешительные руководители, лидеры, не думающие о нуждах народа и не принимающие никаких мер в его поддержку, а особенно – бестолковые чиновники, постоянно ждущие указаний сверху, мнущиеся и теряющиеся перед лицом эпидемии, да еще профильные отделы, способные затянуть любое дело? Их поступки и подходы, словно лавина, разрушают плоды любого дела – вот настоящее преступление!
Это заставляет людские сердца холодеть от ужаса.
Очевидно, что нехватка медицинских ресурсов и хаос в больнице – причина больших рисков для медперсонала. Ведь если отсутствует способ решения проблемы, то врачи, находящиеся в ситуации крайней опасности, могут опираться только на свою ответственность и профессиональную этику. Когда один падает, на его место сразу встает другой…
Однако это, похоже, не самое страшное. Ужасно то, что в Ухань приехали специалисты со всей страны, чтобы разобраться в реальной ситуации с эпидемией, но получить информацию из первых рук им не удалось. «Расследование на месте» было чистой формальностью.