После начала эпидемии в Ухане тысячи людей надрывно рыдали – возможно ли, что через три года все напрочь забудут о ней?
– Какие еще три года? Думаю, через три месяца всё выветрится из памяти подчистую! – так говорили мне некоторые из моих друзей.
Что бы ни происходило, мы, работники культуры, по-прежнему должны выполнять роль «общественного рупора».
Конечно, сейчас я думаю только о происходящем в Шанхае, потому что тенденция развития эпидемии в Ухане демонстрирует гораздо большую свирепость, чем вспышки атипичной пневмонии в Пекине. Также у Шанхая нет такой «широты души», как у Пекина, он весь состоит из темных переулков, проулков и узких проходов…
И всё же то, как я оценивал Большой Шанхай, было ошибочным. Контроль над эпидемией в Шанхае с самого начала был организован намного лучше, чем в других провинциях, регионах и городах по всей стране. Можно сказать, что в Шанхае предусмотрены меры профилактики и контроля такого уровня, с которыми никто и близко сравниться не может.
Глава 17«Партизаны» на проспектах и в переулках
Я прочитал очень трогательный репортаж о сборе эпидемиологического анамнеза на месте, написанный репортером сайта «Восток» (Dongfang.com). Вот он:
В десять часов вечера в Шанхае уже наступила тихая и спокойная ночь, а круглосуточная дежурная станция в Центре по контролю и профилактике заболеваний района Сюйхуэй всё еще была ярко освещена. Чжоу Ци, сотрудник отдела профилактики эпидемий и иммунизации этого центра, дежурил в составе группы по эпидемиологическим расследованиям и разбирал полученную информацию.
Внезапно зазвонил телефон. Чжоу Ци, как и члены всей его группы, сразу же насторожился, быстро снял трубку, и на другом конце провода услышал тревожный голос:
– Здравствуйте, это CDC района Сюйхуэй? В нашей больнице, в приемном покое для больных с высокой температурой, выявлен пациент с подозрительным заболеванием, пожалуйста, приезжайте скорее!
– Не волнуйтесь, мы немедленно пришлем сотрудников, они во всём разберутся.
Уточнив поступившую информацию, дежурные сотрудники сразу же начали действовать. После срочного доклада дежурному руководителю члены команды Чжоу Ци и он сам взяли комплект для экстренных случаев эпидемиологического расследования, который был подготовлен коллегами из отдела материально-технического обеспечения и в который входили противочумные комбинезоны, очки, перчатки, бахилы, маски, анкеты для обследования, служебные сотовые телефоны и вакуумные пакеты, после чего сразу же выехали в назначенное место.
Поговорив с пациентом, вызвавшим подозрения врачей, чуть больше часа, члены группы эпидемиологических расследований Центра CDC района Сюйхуэй восстановили историю его передвижений. Около часа ночи они вернулись в Центр и быстро упорядочили собранную информацию. В семь часов утра Чжоу Ци представил руководству отчет.
С самого начала борьбы с эпидемией подобные ночи без сна стали для Чжоу Ци такими же обычными, как простая домашняя еда. Каждый раз происходило одно и то же: после постановки диагноза пациенту группа эпидемиологических расследований в течение шести часов заполняла отчет о сборе анамнеза по каждому случаю. Одна только форма отчета занимает около восьми страниц и включает более ста вопросов.
– Иногда даже лишняя задержка на светофоре заставляет так сильно нервничать, что сердце будто сжигает огнем, – посетовал Чжоу Ци.
Что это за сто вопросов, чего они касаются? Чжоу Ци привел несколько примеров: «Когда вы заболели?», «Каким транспортом вы пользовались в этот период?», «С кем тесно контактировали?», «Использовали ли вы в тот период защитные средства?»
– Каждый прием пищи и каждая поездка в общественном транспорте – всё нужно выявить и описать предельно четко, – объяснил Чжоу Ци. – Полный и точный отчет об эпидемиологическом расследовании должен быть сформирован в виде максимально полной цепочки доказательств. Факты обо всех передвижениях и действиях человека с подозрением на заболевание – всё, что произошло с ним за последние четырнадцать дней, – обязательно должны стыковаться друг с другом. Если останется хотя бы одна невыясненная подробность, то с большой долей вероятности именно она приведет к тому, что безвинные люди подвергнутся риску скрытых атак вируса.
Сотрудники группы эпидемиологических расследований подтвердили это:
– Точность каждого пункта в отчете – это единственный принцип, которого мы должны придерживаться.
Но у простых людей разные обстоятельства и характеры – как можно быть уверенным в том, что все их заявления – правда? А если они вообще не могут ничего вспомнить, что тогда делать?
Однажды во время эпидемии атипичной пневмонии я вместе с командой Лян Ваньняня участвовал в эпидемиологическом расследовании в одном из микрорайонов пекинского района Сичэн. Чтобы не вызывать опасений у жителей квартала, мы оделись так, будто были не врачами, а подпольной группой, и долго решали, на каком автомобиле заехать в микрорайон: неотложка, которую по номеру 120 узнает кто угодно, всполошила бы всю округу. Жители запросто могут «выйти на тропу войны» для борьбы против «подозреваемых» и членов их семей. Некоторые даже захотят очистить микрорайон от «подозрительных элементов». По этой причине сотрудники, участвовавшие в сборе эпидемиологического анамнеза, не могли все вместе и открыто прийти в дом потенциального больного. Даже если найти правильный объект расследования, не факт, что он позволит свободно войти в свое жилище. Возможно, сначала придется вести с ним переговоры на расстоянии, стоя на лестничной клетке. Еще он может заявить: «Я-то ничем не болею, а вот если вы мне заразу притащите, кто за это отвечать будет?» В этом есть своя сермяжная правда. Но если не собрать точную информацию в полном объеме, если из десяти тысяч фактов хотя бы один останется невыясненным, вполне возможно, что он станет для эпидемии лазейкой, которую потом никто не сможет перекрыть.
Репортер сайта «Восток», который брал интервью у сотрудников группы эпидемиологических расследований в Шанхае, оказался почти в такой же ситуации, как и я тогда, в Пекине. Посмотрим на продолжение репортажа.
Чжоу Ци много раз оказывался в такой ситуации, когда диалог ограничивался следующим: «Ты можешь вспомнить?..» – «Нет, не могу». Если разговор невозможно продолжить, если история передвижений заболевшего так и не выяснена, то что же делать?
– Мы не должны следовать жесткой схеме при опросе пациента. Надо относиться к нему как к другу и делать вид, что это обычная болтовня. – Чжоу Ци откровенно сказал, что, сталкиваясь с сопротивлением пациентов, он хорошо их понимал. – Человек страдает из-за физического дискомфорта, вызванного болезнью, и по той же причине испытывает страх неизвестности. Если в этот момент заставлять его вспоминать все действия и перемещения двухнедельной давности, сопротивления не избежать. Даже если сопротивление у пациента слабое, в мыслях у него полный хаос.
Чтобы как можно быстрее получить точную информацию, Чжоу Ци во время беседы с заболевшим изо всех сил старался создать непринужденную атмосферу; как будто разговор касался обычных домашних дел. «Вы можете более определенно рассказать, например, где вы были в Новый год? С кем вы ужинали? Встречались ли вы с родственниками и друзьями в новогодние праздники?» По опыту Чжоу Ци, на такие вопросы отвечать гораздо легче, и именно они быстро настраивают пациентов на нужный разговор.
Хотя каждая минута, проведенная в палате для инфекционных больных, связана с риском для жизни, группа эпидемиологических расследований должна найти точную информацию о действиях и перемещениях больного.
– Имея дело с тяжелобольным пациентом, – продолжает свой рассказ Чжоу Ци, – надо понимать, что его психическое состояние критическое, реакции заторможенные, и это будет затруднять общение. Чтобы найти объективные свидетельства о событиях, происходивших с этим человеком, мы должны использовать все возможные способы одновременно. Например, если заболевший не может вспомнить конкретную дату обращения к врачу, то надо начать с его медицинской карты – найти в ней номер его очереди и таким образом выяснить, когда он пошел в поликлинику. Если пациент говорит, что два дня назад ехал на высокоскоростном поезде, значит, надо спросить, не остался ли у него билет на поезд, или выяснить точное время посадки и высадки и название станции, куда он ехал, а затем уже искать соответствующий этим данным номер поезда. Хотя это и менее эффективно, нам необходимо гарантировать точность информации.
Во время эпидемии в Шанхае каждый день через официальный аккаунт в мессенджере WeChat публиковались последние новости о пневмонии, вызванной коронавирусом нового типа. Позже я вспомнил, как однажды появилась информация о двух подтвержденных случаях заболевания, причем в анамнезе у заразившихся не имелось контактов с провинцией Хубэй. В дальнейшем никаких других сведений об этих случаях не поступало. Горожане были очень обеспокоены и жаждали знать, что же произошло на самом деле. В репортаже об этом тоже упоминалось.
Чжоу Ци рассказал, что в то время внимание общественности было буквально приковано к этой новости, и один из упомянутых случаев был как раз в районе Сюйхуэй:
– Наша группа провела там повторное масштабное расследование, и после нескольких этапов дополнительной проверки мы решили сосредоточить свои усилия на Южном железнодорожном вокзале Шанхая. Выяснилось следующее. Когда пациент делал там пересадку, поезд, следующий по маршруту Хубэй – Шанхай, прибыл туда же, на Южный вокзал. Платформы находились совсем рядом, и в обоих поездах были подтвержденные случаи заболевания. Поэтому нельзя сказать, что заболевший не имел контактов с провинцией Хубэй.
Всего несколько простых слов – и новостная сводка приобрела другой смысл. За этим стоят усилия сотрудников группы эпидемиологических расследований, их огромная настойчивость и преданность своему делу. Чаяния всех, кто занимается сбором эпидемиологического анамнеза, слышится в словах Чжоу Ци: «Я надеюсь на точность и правильность всех сведений, составляющих общую картину развития событий. Это единственный принцип, которым можно руководствоваться, ведя эту “холодную войну”, и только так мы способны оказать горожанам максимальную помощь!»