Глава 24«Вечерняя серенада» в разгар эпидемии
Я знаю, что даже среди ожесточенных боев можно услышать красивую музыку. Эпидемия, возникшая так внезапно, к моему удивлению, подарила мне опьяняюще романтическую серенаду…
В период эпидемии атипичной пневмонии, вспыхнувшей в Пекине семнадцать лет назад, я не мог жить дома, с семьей, так как передо мной была поставлена задача брать интервью у участников ликвидации последствий эпидемии. Два месяца я жил сам по себе – в доме, который снял в одном из переулков района Сыси. Интервью проводились каждый день, и я часто бывал в мэрии Пекина для участия в совещаниях штаба по контролю над эпидемией атипичной пневмонии. Обычно при входе в здание меня останавливали: снова температура 37 °C! Каждый раз, когда я вставал в пропускной контур для измерения температуры, горел красный свет. Сначала сотрудники отказывались пропускать меня, считая «опасным элементом» с повышенной температурой, но позже привыкли и успокоились, узнав, что температура моего тела обычно выше нормы и я не заразен. Согласно теории традиционной китайской медицины, у меня «внутренний жар». По сути, это сигнал о том, что в организме что-то не так. Но я был молод и думал, что со мной всё в порядке. Также во время эпидемии атипичной пневмонии у нас не было особого страха, и, получив приказ сверху, мы, писатели с военным прошлым, устремлялись вперед. Большой проблемы не возникло, никто не заразился. Кажется, что интенсивность и размах заражения у коронавируса нового типа действительно намного выше, чем у атипичной пневмонии.
Одинокая жизнь на протяжении более двух месяцев, интенсивные и трудные задачи, а поесть негде, поэтому у меня каждый божий день – и на завтрак, и на обед, и на ужин – была лапша быстрого приготовления. Кто же знал, что от большого количества этой лапши люди полнеют? Я начал набирать вес. Позже я обнаружил, что мой вес увеличился до 193 кг, и из-за этой полноты ощущал дискомфорт. Конечно, я набрал лишний вес не только за те два месяца, роль катализатора сыграл период с апреля по июнь 2003 года – в силу особенностей журналистской работы и проблем со здоровьем, которые стали у меня проявляться. Затем несколько лет подряд на каждом медицинском осмотре врач напоминал мне о высоком уровне сахара в крови – больше восьми миллимолей на литр! Однако я не обращал на это внимания, относился к этой информации безалаберно. Так я тянул шесть-семь лет, пока не заработал безжалостный диагноз «сахарный диабет». В первые два года показатель глюкозы в крови натощак был 12 (при норме 5–7). Всё кончено! С каждым днем я ощущал, что становлюсь всё более вялым, более слабым…
Последние два года, чтобы снизить уровень сахара в крови и сжечь калории, я занялся бегом. Понизить уровень сахара трудно, и для этого обязательно нужно ходить, двигаться. Раньше я терпеть этого не мог, а сейчас мне приходится это делать, и я стараюсь выходить на прогулку каждый день, утром и вечером. Начинал я с трех тысяч шагов, потом увеличил количество до пяти тысяч, а теперь могу пройти и десять тысяч шагов.
Когда после вспышки эпидемии все засели дома, моя ежедневная «активность для снижения сахара» натолкнулась на препятствия. Раньше в отеле работал тренажерный зал, но сейчас все общественные места закрылись. Мой номер был настолько маленьким, что полноценно заниматься в нем спортом не получалось, а о беге и говорить не приходилось – немного побегать можно было только по площадке возле отеля, где я часто бывал и до эпидемии. У этого места имелась не очень приятная особенность – множество бездомных кошек. Наверное, жизнь у них была вольготной благодаря отелю – их регулярно кормили и редко беспокоили. Когда я только начал свои занятия физкультурой на этой площадке, с разных сторон из кустов и цветников выскочили пять-шесть кошек и чуть ли не зарычали, обращаясь ко мне: «Кто ты? Кто это посмел зайти на нашу территорию? Ты принес нам что-нибудь вкусненькое? Если не принес, убирайся отсюда! Принеси что-нибудь поесть в следующий раз!» Их свирепые позы немного меня напугали, и я стал реже там бывать.
Конечно, я не ожидал, что после объявления всеобщего карантина мне негде будет делать зарядку и заниматься физкультурой. Так что теперь у меня осталась только эта «кошачья территория».
В прежние дни на прогулках по безбрежному Шанхаю можно было увидеть либо ровные ряды высотных домов, либо улицы и переулки, заполненные транспортом и людьми, либо входы на вокзалы и торговые центры, где яблоку негде упасть…
Сейчас же, когда на улице никого, особенно остро чувствуется, как всё вокруг изменилось, и изменилось пугающе, ведь на больших и малых улицах не видно людей, и нужно прождать несколько минут, чтобы появилась хоть одна-две машины. Не видно бурлящей толпы, вливающейся в метро и выливающейся из его входов и выходов, ведущих в подземные глубины и, как голодные рты, просящих милостыню… Это оцепенение предметов, их мертвая тишина и метаморфозы страшнее, чем если бы перед вами вдруг возникли горы окоченевших трупов. Все эти здания и дороги слишком грандиозны, слишком внушительны: когда жизнь вокруг замирает, они полностью переворачивают наши привычные представления, порождая сумятицу в мыслях и противоречия в чувствах, и без того находящихся в расстройстве и полном беспорядке из-за внезапных изменений…
Я начал ходить по той маленькой площадке. Чтобы пройти сто шагов, нужно сделать полтора круга. Я ходил кругами, когда услышал внезапное «мяу»… «Мяу» звучало все громче, и я увидел небольшую стаю кошек, которые плотно меня окружили. Так и произошло наше знакомство.
Сначала они кричали и медленно, крадучись приближались ко мне, пружиня на мягких лапах, а потом уселись вокруг и уставились на меня. Их глаза меня шокировали. То были голодные взгляды, в которых горел вызов. Они словно говорили: «Мы голодны – ты что-нибудь принес?», «Мы не ели несколько дней – почему бы тебе не принести что-нибудь вкусненькое?», «Ты хочешь заморить нас голодом?»
И я испугался! Взрослого рослого мужчину напугали бездомные кошки!
Набравшись смелости, я пустился наперерез окружению и на одном дыхании добежал до своего номера.
Что за чертовщина? Напуган бездомными кошками так, что чуть штаны не обмочил.
Несколько дней я не выходил на эту площадку. Примерно на десятый день первого месяца Нового года я подумал, что бездомных кошек здесь уже быть не должно. Я с легкой душой спустился туда снова и начал отсчитывать количество установленных себе шагов: «один круг, два круга», т. к. хотел вернуться к своей получасовой норме в три-четыре тысячи шагов. Это минимальные показатели двигательной активности для снижения уровня сахара в крови.
– Мяууу…
– Мяууу…
– Мяууу…
Господи, они снова пришли. На этот раз их мяуканье было совсем слабым, и у меня от него защемило сердце, потому что оно было жалким, как плач ребенка, и глухим, как отчаянный хрип умирающего…
У меня на голове волосы зашевелились от ужаса.
Присмотревшись, я сначала увидел полосатого котенка, затем большого черного кота и белую кошку. Куда делись остальные? Ведь несколько дней назад их было пять или шесть! Где же они теперь? Так я думал, пока искал их, переводя взгляд с одной дорожки на другую. Чем дальше, тем тревожнее становилось на душе: может, они не смогли выжить и умерли от голода или куда-то сбежали? Так я пытался себя утешить. Внимательно рассмотрев трех подошедших ко мне кошек, я понял, что они, должно быть, составляют одну семью: маленький полосатый котенок – это ребенок, большой черный кот – отец, а белая кошка – мать. Странно, что мне в голову пришла такая догадка – я никогда особо не любил кошек и редко за ними наблюдал. Посмотрите-ка на них: очаровательный котенок с манерным мяуканьем потихоньку приближается ко мне; в осанке старого черного кота чувствуется свирепость и ежеминутная готовность вступить со мной в бой; ну а белая кошка прячется и наблюдает за каждым моим движением, даже за выражением лица… Заметно четкое разделение труда и такое же распределение ролей, как в человеческой семье. Это меня очень удивило.
– Мяу, мяу… – Так меня окликнул котенок. Услышав его, я почувствовал, что он демонстрирует мне свою симпатию и расположение, а весь его вид говорил о намерении попрошайничать. Его жалобное мяуканье ничем не отличалось от плача и мольбы беспомощного ребенка: «Я голоден, я голоден…»
Он совершенно меня растрогал, коснулся самой уязвимой части моей души и заставил меня почувствовать сострадание…
– Мяу, мяу… – постоянно мяукал котенок и с плачем приближался ко мне. Мое сердце всё больше сжималось, а шаги становились всё быстрее и быстрее… В тот момент, когда мне показалось, что я выбросил из головы этого бедного котенка, я внезапно обо что-то споткнулся и неосознанно пнул этот предмет ногой.
– Вау-мяу! Вау-мяу! – Резкое, завывающее мяуканье напугало меня так, что я весь покрылся холодным потом. Оказалось, что котенок бегал у меня под ногами, и я случайно задел его ногой – так, что он покатился…
– Прости! Прости, я не специально, нет… – Глядя на жалкий комочек, лежащий на земле, я чуть не заплакал – и несколько раз попросил у него прощения…
– Мяу, мяу… – Он медленно прокатился по земле, поднялся на лапы и, немного покачиваясь, снова запищал: «Я голоден, я голоден…» Его глаза продолжали пристально смотреть на меня.
Что же делать? Очевидно, он сильно оголодал. Я посчитал, загибая пальцы: с момента объявления о реагировании на опасность первого уровня в Шанхае (24 января) до десятого дня Нового года прошло более десяти дней. Может ли человек прожить десять дней без нормальной еды? Отель пустовал, оставалось только трое или пятеро таких же, как я, постояльцев, застигнутых приказом «Домой!». Вряд ли посторонние люди, проходя мимо отеля, оставляли еду для кошек на этой маленькой территории. Иначе говоря, кошки голодают уже очень долго!
Во время природных и техногенных катастроф горестные крики людей проносятся над горами и реками, сотрясая их, но вокруг нас – бесчисленное количество слабых жизней в еще более плачевном положении. Они могли умирать десятками тысяч… или полностью вымереть в одночасье.