— Хорошо. Тогда расскажите про Флойда.
Дженнифер Шеридан пригубила вино и задумалась, словно собираясь с мыслями, чтобы ничего не упустить. Перед тем как заговорить, она взяла в руки игрушечного льва.
— Он сказал, что Марк не знает об их визите. Но он напарник Марка и должен прояснить ситуацию, поскольку из-за меня Марка могут убить. Я попросила его объяснить, что происходит, но он проигнорировал мой вопрос. Он заявил, что я не люблю Марка, а я сказала, что он ошибается. А он ответил, что я выбрала странный способ это продемонстрировать. Тогда я велела ему убираться, но он не послушался. Он сказал, что мне не следовало вас нанимать, потому что из-за вас будут крупные неприятности.
— Мы встречались сегодня с Флойдом. — И я рассказал ей о том, что произошло на рынке.
— Вы его ударили? — удивленно заморгала она.
— Нет. Я его лягнул.
— Лягнули? — переспросила Дженнифер.
— Да. Как Брюс Ли. Ну вы знаете.
— Вы можете так высоко поднять ногу?
— Я на редкость талантлив, — развел я руками.
Она коснулась левой щеки, между ухом и глазом.
— У него был синяк на этом месте, — благоговейно пробормотала Дженнифер.
Я снова развел руками, и она улыбнулась: наверное, вспомнила, как Риггенс грубо схватил ее за руку. Когда Дженнифер улыбнулась, мне захотелось опустить крыло и полетать кругами. Возможно, мы все еще не совсем зрелые.
— Четверо полицейских из КБР не сели бы мне на хвост, если бы их не испугало мое расследование. Они вовсе не хотели, чтобы я узнал о слежке, но теперь поняли, что все выплыло наружу. А еще они не хотели, чтобы вы о чем-то догадались. Вот почему Риггенс заявился сюда, чтобы припугнуть вас. Они пытаются контролировать ситуацию, но она обостряется, так как у них ничего не получается. Тогда они начинают действовать в открытую.
Она кивнула, и на лице ее появилось задумчивое выражение. Ей пришлось собраться с духом, чтобы задать следующий вопрос:
— А Марк там был? На рынке?
— Нет.
Я наблюдал за ней. Ей было трудно думать об этом, но еще труднее говорить.
— Он сказал, что у Марка неприятности и они пытаются ему помочь, но я все порчу и у Марка будут серьезные проблемы. Потом Риггенс начал кричать. Он сказал, что, может быть, кому-то следует научить меня правильно себя вести. Мне стало страшно, и тут он меня схватил. — Она вдруг замолчала, вышла на кухню и вернулась с бутылкой «Пино». Плеснула вина в свой бокал и поставила бутылку на стол. — Как вы думаете, Марк знал, что Флойд ко мне придет?
— Сложно сказать. Может быть, и нет. — «На крик о помощи детектив отвечает полным сомнений „может быть“».
— Я спросила у Риггенса, почему он так себя ведет. Попросила его рассказать, что произошло. Сказала, что готова помочь. Он решил, что это смешно. Он сказал, что Марк совершал плохие поступки и теперь все они в полной заднице. Я ответила, что Марк не такой, и тогда он заявил, что я совсем не знаю Марка. — Она замолчала, словно кто-то нажал на кнопку, и уставилась на ряды фотографий.
— Вы боитесь, что он прав? — поинтересовался я.
Она молча кивнула.
— Вы боитесь, что действительно ничего не знаете о Марке, а когда узнаете, перестанете его любить?
Она поджала губы и тряхнула головой, а потом посмотрела мне в глаза:
— Нет. Я всегда буду его любить, что бы ни случилось. Если он совершил что-то плохое, значит, верил, что иначе нельзя. Если я могу ему помочь, то обязательно помогу. Я буду его любить, даже если он больше меня не любит.
Она заморгала, и я попытался представить себе, что кто-то любит меня так же сильно, и мне вдруг ужасно захотелось оказаться на месте Марка.
— Дженнифер, Марк когда-нибудь упоминал имя Чарльз Льюис Вашингтон?
— Нет.
— Возможно, он что-то говорил о нем три-четыре месяца назад.
— Может быть, это имя и проскользнуло в разговоре, но я почти уверена, что раньше никогда его не слышала.
— Четыре месяца назад КБР заявилась в «Премьер ломбард», чтобы арестовать Чарльза Льюиса Вашингтона за скупку оружия. Завязалась драка, и Чарльз Льюис Вашингтон умер от многочисленных травм головы.
Дженнифер молча смотрела на меня.
— Люди из КБР заявили, что Вашингтон вытащил пистолет и случайно получил травмы головы, когда они попытались остановить его, не применяя огнестрельного оружия. Семья Вашингтона утверждает, что у Чарльза Льюиса не было пистолета и он старался вести честный образ жизни. Вашингтоны подали в суд на город и Полицейское управление, пытаясь доказать, что смерть Чарльза Льюиса наступила в результате противоправных действий. Было проведено расследование, которое показало, что это не так.
Дженнифер Шеридан не шевелилась. Она смотрела на старые фотографии. Марк и Дженни на выпускном балу в школе. Марк и Дженни после футбольного матча. Она смотрела на улыбающиеся лица. Смотрела, как они смеются.
— Это был Марк?
— КБР заявили, что в инциденте замешаны все пять офицеров, хотя ответственность взял на себя командир отряда Эрик Дис.
— Марк мне ничего об этом не рассказывал, — вздохнула Дженнифер.
— А вам приходилось слышать имя Аким Де Муэр?
— Нет.
— Аким Де Муэр — гангстер из Южно-Центрального округа Лос-Анджелеса. Он главарь банды, которая называется «Восьмерка — двойка». Семья Вашингтон отозвала жалобу, так как Аким Де Муэр начал им угрожать.
— Он ничего мне об этом не рассказывал. Вы думаете, Марк имеет какое-то отношение к этим людям?
— Мне неизвестно, связаны ли эти два факта. Может быть, и нет. Может быть, Марк ничего не говорил вам об Акиме Де Муэре, так как и сам ничего не знал.
— Он ничего мне об этом не рассказывал, — покачала головой девушка.
— Дженнифер, будет очень нелегко. Возможно, мы узнаем о Марке весьма неприятные вещи. Возможно, Риггенс сказал правду. Возможно, откроется то, что вам совсем не хотелось бы знать, и ваши чувства к Марку навсегда изменятся. Вы это понимаете?
— Вы хотите сказать, что нам следует прекратить расследование.
— Нет, вы неправильно меня поняли. Я лишь хочу, чтобы вы понимали реальное положение вещей.
Она отвернулась от меня и уставилась на фотографии на белой стойке. Вся ее жизнь с девятого класса до настоящего момента. Дженнифер стала тереть покрасневшие глаза.
— Проклятье! Я больше не хочу плакать. Я устала от слез. — И она принялась тереть глаза еще сильнее.
Я наклонился вперед и коснулся ее руки. Той руки, за которую ее хватал Риггенс.
— Плакать опасно, — улыбнулся я. — Вы поступаете весьма мудро, стараясь избегать слез.
— Что? — недоуменно спросила Дженнифер.
— Во-первых, обезвоживание, а во-вторых — в легких образуется шлюз рыдания.
Она перестала тереть глаза.
— Шлюз рыдания?
— Пары воды, которые возникают от плача, воздействуют на легкие, а те, в свою очередь, теряют способность перемещать воздух, что часто приводит к удушью. Я потерял из-за этого больше клиентов, чем из-за огнестрельных ран.
— Возможно, это больше говорит о детективе, чем о его клиентах, — заметила Дженнифер.
Я хлопнул себя ладонью по груди:
— Ух!
Дженнифер Шеридан рассмеялась, забыв о слезах:
— Вы забавный.
— Нет. Я Элвис. — «Стоит мне разойтись, меня уже не остановишь».
Она рассмеялась и попросила:
— Скажите еще что-нибудь смешное.
— Еще что-нибудь смешное.
Она снова засмеялась, скорчила гримаску и сказала:
— Нет. Я имела в виду, чтобы вы сказали что-нибудь смешное.
— Ах вот оно что.
— Ну? — Она ждала.
— Вы хотите, чтобы я сказал что-нибудь смешное.
— Да.
— Что-нибудь смешное.
Дженнифер Шеридан швырнула в меня игрушечного льва, но потом перестала смеяться и прошептала:
— О господи! Мне так страшно.
— Я знаю.
— Я закончила колледж. У меня хорошая работа. Я могла бы ходить в гости, но сижу дома. Нужно быть цельным человеком, но у меня такое чувство, что без Марка я умру.
— Вы влюблены. Люди говорят совсем по-другому или до того, как влюбились, или после того, как любовь прошла. И только влюбленный человек может вас понять. Когда любишь, слишком многое поставлено на кон.
— Ни с кем другим я не чувствовала себя так, как с Марком. Впрочем, я даже не пробовала. Хотя, может, и следовало это сделать. Может, я совершила ужасную ошибку.
— Если вы сами этого хотели, значит, не совершили никакой ошибки. — Я тяжело дышал и никак не мог взять себя в руки.
Она стала изучать свой бокал, провела пальцем по его краю, а потом посмотрела на меня. Она уже не казалась мне шестнадцатилетней девочкой. Дженнифер была стройной и хорошенькой и — в некотором смысле — доступной.
— Как здорово, что вы заставили меня смеяться, — сказала она.
— Дженнифер, — начал я.
— Вы очень милый, — подняла на меня глаза девушка.
Я поставил бокал на стол и встал. Она сильно покраснела и отвернулась.
— О господи! Извините, — прошептала она.
— Все в порядке.
Она тоже встала.
— Наверное, вам следует уйти.
— Хорошо.
Я кивнул, понимая, что мне совсем не хочется уходить. В висках снова застучало.
— Это все вино, — нервно засмеялась Дженнифер. Она старательно избегала моего взгляда.
— Конечно. На меня оно тоже подействовало.
Я отошел от нее и оказался в коридоре. Мне нравилось то, как колготки облегают ее икры, а футболка свисает на бедра. Она стояла, скрестив руки на груди, словно ей было холодно.
— Я сожалею, — сказала она.
— Не стоит, — ответил я. — Вы очаровательны.
Она опять покраснела и принялась рассматривать пустой бокал. Я ушел.
Я довольно долго простоял возле ее дома, а потом сел в машину и поехал к себе.
Пайк ушел, в доме было темно и прохладно. Я не стал зажигать свет. Вытащил пиво из холодильника, включил радио и вышел на веранду. Наступило время Джима Лэдда. Зазвучал Джордж Торогуд, потом «Криденс Клируотер ревайвал». Уж если слушать радио, то только все самое лучшее.