Это звучало, как подкуп. В другой раз я бы усмехнулся, но сейчас ситуация стало слишком серьезной. Последняя партия была мною проиграна, и над столом взвился столб зеленого пламени и дыма. Проигравшие карты сгорели. Это были мои карты. Я не касался их, но ощутил, что пальцы обожжены.
- Что мне предложить тебе еще? - Магнус перегнулся через стол, и вот он уже обнимал меня сзади, каким-то образом мгновенно очутившись рядом. - Образ жизни монаха не для тебя. Ты хочешь оказаться в костре, как мученик? Хочешь пытки в застенке инквизиции? Хочешь суд над колдуном? Я могу устроить все это тебе. Или твое желание куда более изысканно? Ты хочешь, чтобы твой нечеловеческий возлюбленный растоптал тебя? Это и подстраивать не нужно. Судьба есть судьба. Ты для него нечто. А я искал тебя так давно. Даже раньше, чем ты родился. Я принес столько жертв, пока тебя нашел. Моих близких, моих избранников, моих родных... Столько крови пролилось, потому что они не подходили мне. А потом появился ты, но ты такой непокорный.
Его когтистая ладонь почти с нежностью потрепала мои кудри. И как только король не замечает, что у его советника на руках когти дьявола. Или он очарован им настолько, что ему уже все равно, что эти когти его растерзают, как было все равно многим другим до него. Тем, о ком с таким пренебрежением говорил Магнус. Если я сдамся, поступит ли он так же и со мной.
Между тем его пальцы нащупали бинт на моей ладони, и он чуть не расхохотался.
- Если не вернешься ко мне, то сгоришь еще быстрее, чем думаешь, - предупредил он.
Какие-то существа уже стряхивали золу оставшуюся от сгоревших карт с ломберного столика. Оставшиеся целехонькими карты Магнуса сами устроили победный марш по столу. Изображения с них нагло усмехались мне, а нарисованные алебарды и пики казались такими острыми, готовыми вонзиться в плоть. Я поспешно поднялся. И комнаты в миг не стало, я снова стоял в коридоре, и кругом не было карт и наложниц, только свечи и бра. Да еще Магнус, уже успевший снова надеть на лицо свою львиную маску.
- У тебя осталось мало времени на раздумья, - шепнул он, прежде чем уйти. Он оставил меня одного, полностью раздавленного. Как плохо ощущать себя слабым. Он разозлил меня так, что я готов был сокрушить голыми руками весь мир. Но ни моих человеческих, ни моих магических сил на это, конечно же, не хватало.
Аллегра куда-то исчезла. Во всяком случая, я не нашел ее среди гостей. Зато по пути к выходу меня ждало новое унижение. Королевская процессия проходило мимо, и я вынужден был отвесить изящный, утрированно куртуазный поклон. Только молодой король, выглядевший настолько бледным и болезненным, словно за его плечом уже стоит смерть, держа косу на изготове, даже не обратил на меня внимания. А вот Магнус гордо вышагивавший прямо на ровне с ним так улыбнулся, что по моей спине пробежал холодок.
Я возвращался к себе, чертыхаясь на ходу. Обозленный, я спрашивал себя, зачем во дворце столько лакеев, мажордомов, стражников и зевак, которые непонятно чем занимались и что здесь делали. Внезапно меня начали раздражать абсолютно все. А Магнус... меня непостижимым образом тянуло к нему, и в то же время я его ненавидел. Да, конечно же, как и многие неспособные чародеи, я был пленен его способностями и жаждал перенять у него его накопленный за века опыт, но стоит ли ради этого идти на союз со змеей. Вернее, с многоопытным древним и искушающим змеем.
Если скоро он станет королем Рошена, то мне лучше убираться отсюда. Но меня держала здесь Аллегра. Я знал, что не уеду, не убедив ее, последовать за мной.
ЕСТЬ ЛИ СОВЕСТЬ У ДЕМОНА?
Когда я вернулся в здание инквизиции, то понял, меня уже ждут. И дело было вовсе не в том, что кто-то хотел обсудить со мной успехи моей ночной вылазки. Хоть, по их мнению, я и занимался божьим делом, когда отлавливал колдунов, а дожидаться меня у дверей, чтобы похвалить, никто бы не стал.
В своих расчетах я не ошибся. Меня схватили, едва я переступил порог. Я закрыл глаза и собрался исчезнуть на счет три, пусть стражники недоумевают, когда я испарюсь прямо у них из рук. Но что-то меня незримо удержало и не дало испариться. Было ли это страстное желание снова увидеть Аллегру и ради этого рисковать жизнью? Или же меня неожиданно сковала чья-то посторонняя магическая сила?
Я раскрыл глаза, готовясь увидеть перед собой ухмыляющегося Магнуса, который уже взял дело в свои руки и готов заполучить меня, но его здесь не было. Яркое пламя факелов выхватывало из темноты лишь хорошо знакомые мне и весьма неприятные на вид лица инквизиторов. Все это были нехорошие и подлые люди, но присутствия колдунов я среди них не чувствовал. Если только не считать какой-то давящей силы, которая повисла над зданием. Раньше я ее здесь не чувствовал.
На маскараде весь вечер меня преследовало видение того, как мою Аллегру прижимают к стене и душат щупальца, поднявшиеся из воды. Мне казалось, что они просочились, как влага по всему королевскому дворцу, даже больше по всему Рошену и сжимают его в роковых объятиях. Может, это было всего лишь предчувствие какого-либо стихийного бедствия, в результате которого морская вода хлынет из берегов и поглотит весь город. У меня вполне могло развиться чутье такого рода. Жаль, что, кроме стихийного бедствия, я успел предсказать еще и свой конец, раньше, чем заметил сумрачную фигуру, прячущуюся за колоннами. Это была изящная женщина, блондинка в черной вуали, и ее пальцы легкие на мрамор чем-то напомнили мне щупальца осьминога.
- Смотрите, у него нет тени, - это воскликнул Жиль. Он был здесь, а я даже его не почувствовал, такой сокрушительной была сила, исходившая от женщины под вуалью. Со стороны казалось, что по мраморной галерее за ней тянется хвост спутанных конечностей невообразимой морской твари. Я знал, что под юбками эта дама сама как морская тварь, но даже если я скажу об этом сейчас во всеуслышанье, то никто мне не поверит. Жиль успел настроить их всех против меня. Он схватил канделябр и поднес его к моему плечу, чтобы доказать свои слова. Тени действительно не было. Как я мог теперь это отрицать.
- Он маг, колдун, чернокнижник, - кричал Жиль, как будто сам не был таким и поднимал канделябр над моей головой так, как будто кроме отсутствия тени хотел высветить самого дьявола за моей спиной.
Странно, что именно в этот момент я его заметил, дьявола в наряде шута. Он сидел в проеме арочного окна и смеялся, невидимый никому кроме меня. Смех, как у шута, был, однако, таким зловещим. Меня пронизал могильный холод в то время, как леди Серена при виде свечей в руках Жиля приготовилась юркнуть в тень. Она боялась огня. Я понял это по настороженному выражению ее лица. Даже под густой вуалью было заметно, как ее красивые черты перекривились. Она любила только воду, а огонь ненавидела. И, конечно же, она выползла из моря и явилась сюда, чтобы отомстить мне за мой побег из школы.
- Где Аллегра? - я лихорадочно искал ее взглядом, пока на меня надевали кандалы. - Позовите маркизу Дефер, она скажет вам, что я невиновен.
Но никто мне не ответил. Все мои недавние сослуживцы будто превратились в толпу безмолвных осуждающих теней.
- Отступник, демон, чернокнижник, - вот какие обвинения ни готовы были выплюнуть мне в лицо. Как будто они раньше не догадывались, что я такой. И мои таланты были им очень полезны. Пока не появился шанс обвинить меня и сместить, они терпели мое присутствие здесь. А будет ли шанс вырваться у меня.
- Где Аллегра? - я искал ее глазами, не потому, что мне нужно было ее заступничество, а лишь, чтобы проверить, что мое видение ложно, и Серена не причина ей вред. Я убью эту проклятую русалку, если она посмела к ней приблизиться. Не знаю, как, но убью. Я заметил, что она боится огня. Я буду сжигать ее медленно, как на сковородке, если только смогу до нее добраться.
Но мои чары не действовали. Я мог сопротивляться стражникам лишь физически, а это мало чем помогало. Если б только у меня было хоть какое-то преимущество, я не дал бы упрятать себя за решетки.
Так я очутился в темнице. Меня не заперли вместе с остальными осужденными в каменных мешках. Камера, отведенная мне, была даже просторной. На грубо сколоченном деревянном столе лежали бумага и перо, чтобы я мог раскаяться и написать признание в собственных грехах, которое потом публично огласят перед казнью. Мне даже оставили краюху хлеба и кувшин с водой, как если бы я был высокопоставленным узником. Я только надеялся, что ловкие водянистые пальчики Серены не успели наложить на еду никакого заклинания. Она хотела, чтобы я стал сговорчивее, я чувствовал это. Но кто же тогда желал казнить меня?
В зарешеченное оконце заглядывали красные вороньи глаза. Вороны! Их карканье и их вид были мне так неприятны. Похоже, они посланы шпионить за мной. Но кем? Серенной? Жилем? Или Магнусом? Я бы не опустился до того, чтобы послать кого-то из них к последнему и молить его о помощи. И сам как-нибудь выберусь. Или погибну.
Мне было нечем заняться в ожидании суда или казни. Не знаю, что там мне уготовили. Единственное, что я мог сделать, это что-нибудь написать. И я решил, что напишу покаяние. Только не перед судом инквизиции, а перед Эдвином. Он единственный перед кем я виноват, потому что хотел его. И чуть не причинил ему зло из-за этого. Теперь я должен записать всю свою жизнь на бумаге, чтобы когда-нибудь он нашел ее и простил меня. Правда тогда меня может уже не быть в живых. Правда больно кольнула, но я все равно взял перо.
Только первое, что я записал, было для Аллегры. Я надеялся, что любая магия, какая еще осталась во мне, донесет до нее эту строчку, как послание.
- Мое сердце с тобой.
И вдруг перо, вырвавшись из моей руки, приписало рядом вторую фразу.
"Я женюсь на другой".
Что за бред? Это вовсе не то, что мне могло прийти мне в голову.
- Она получит это послание, - произнес за моей спиной знакомый женский голос, будто вырвавшийся из мрака небытия. Я обернулся на кувшин с водой. Он как раз оказался пролит. Неужели всего одной лужицы хватило для того, чтобы Серена смогла проникнуть сюда. Идеально красивая и стройная она напоминала зарю в моей камере, чуть затененную черным флером вуали.