— Так давай останемся еще на день, — предложила она.
— Нет, пожалуй, — с сомнением в голосе, но все же произнес я. — Рад бы, но есть такое слово «надо».
Я сам себе усмехнулся. Моя мать любила так говорить. А отец постоянно спорил: «В литературном языке такого слова нет!» «Вот и живи в своем литературном ничего не делая, а у нас „надо“ есть, а раз оно есть, то и делать будем», — возражала мать.
Не помню, чем обычно заканчивался этот спор, но то, что задумала мать, делать мне все же приходилось.
При воспоминаниях о семье в мое настроение добавились еще легкие нотки ностальгии и печали.
— Хорошо, — легко согласилась Настя. — Тогда вставай, лежебока!
Девушка вскочила и принялась меня щекотать, не давая спрятаться под одеяло. Пришлось подскочить и побегать за ней по комнате, пока, слегка запыхавшись, мы оба вновь не завалились в кровать. Но теперь уже никакого желания спать не осталось. Минутная пробежка сняла весь сон.
Я дотянулся губами до губ девушки и поцеловал ее. Без всякого намека. Просто мне так захотелось. Настя четко восприняла мое настроение и ответила на мой поцелуй. Мы лежали и некоторое время целовались. Но безо всякого продолжения.
— Давай перекусим и выйдем на улицу. Посмотрим, как погода. И тогда решим летим или нет, — предложил я.
Настя согласилась на мое предложение, но заверила меня, что на улице полный кошмар.
Агафон Михайлович и Катя ушли в контору заниматься своими делами. Настя встала рано и проводила их, пообещав, что перед отъездом мы обязательно заглянем.
Еда была на столе, и мы быстро и сытно поели. Затем собрались, и через полчаса были готовы отправиться.
Я вышел на улицу первым и замер, отойдя на пару метров от дома.
Прямо мне за шиворот с неба падала стена воды. Причем, мне казалось, что сделай я несколько шагов в любом направлении, дождь прекратится. Я шагнул вправо, затем сменил направление и прошел в другую сторону, но нигде не было спасения от ливня.
Я отряхнулся, словно пес, и вбежал обратно под навес.
— Да уж, — произнес я, сам не понимая рад я непогоде или нет.
— Остаемся? — с надеждой в голосе спросила Настя.
— Нет, — ответил я.
Может быть, это вода промыла мне мозг, а может я почувствовал что-то, но мне вдруг непреодолимо захотелось оказаться в Суздале. Словно я осознал, что не смогу прожить без этого города ни дня больше.
— Как же мы полетим в такую погоду?
— Что-нибудь придумаем, — пообещал я.
Коснувшись рукояти кинжала, я захотел увидеть Осколка, и он тут же начал появляться. Дождавшись, когда змей станет реальным я потянулся к нему мысленно и поприветствовал.
Ответом мне было недовольное бурчание на тему, кто и кого в такую погоду из дома не выгонит. И по всему выходило, что я не прав. Я бы согласился с ним, не споря, но с каждой секундой понимал, что нужно спешить.
— Ты можешь лететь в такую погоду? — спросил я змея.
— Я бы сказал, что нет, но это будет ложью, — витиевато ответил Осколок.
— Тогда летим. Вот только как нам не промокнуть?
Мне показалось, что Осколок промолчит или же ответит, что такого способа нет, и если хотите лететь, то будьте готовы вымокнуть до нитки.
— А если я накину на нас с Настей защитный кокон, ты сможешь маневрировать? — предложил я.
— Смогу, хоть это и сложнее. Будем лететь медленнее.
— Не страшно, — решил я. — Нужно выдвигаться.
Мы заскочили на минутку в контору к Агафону Михайловичу. Попрощались с ним и с сестрой. Выслушали еще порцию версий почему в такую погоду стоит сидеть дома, но проигнорировав их все, взобрались на Осколка и взлетели.
Кокон я создал сразу, как только мы устроились верхом. Так что слишком сильно промокнуть мы не успели. Змей взмыл вверх и словно таран через калитку прошел сквозь клубы серой ваты, разметав седые пряди по разные стороны.
Привыкший к полетам на самолете, я подумал, что над тучами дождя не будет, но не учел той высоты, на которую мы поднялись. Над первым слоем облаков оказался второй. Не менее плотный и точно так же низвергающий потоки воды на спину несчастного змея.
По кокону забарабанили капли, через несколько секунд частично превратившиеся в градины. Дворников для очистки щита мне явно не хватало. Разводы медленно ползли в стороны, обтекая выпуклую поверхность.
— Ты как? — спросил я Осколка.
— Все в порядке, — ответил он, — Может немного поболтать.
Я покрепче прижал к себе Настю, протянув руки назад. Девушка поняла мой порыв, и сама крепко прижалась к моей спине.
Под брюхом змея поплыли желто-буро-зеленые холмы, с каждой минутой сглаживаясь, превращая поверхность из смятой ткани в хорошо отглаженную простыню.
Еще несколько дней назад, когда мы летели на восток, пространство под нами напоминало желто-зеленое лоскутное одеяло. Сейчас же все настойчивее в него вкрадывались бурые тона.
До Суздаля лететь было довольно долго, но я не собирался останавливаться. Пару тройку часов, и мы будем дома. Еще немного и я увижу родные крыши деревенских домов, острые колья защитной стены и окруженную со всех сторон лесом поляну. Я даже не думал, что Красилово, а вместе с ним и лежащий рядом Суздаль стали мне такими близкими.
Через какое-то время мне показалось, что я замечаю знакомые очертания изгибов рек, но присмотревшись, понял, что ошибся. Видимо, я так хотел туда, что мозг подбрасывал желаемую информацию выдавая ее за действительную.
Осколок принялся закладывать вираж влево, затем вираж вправо, и снова все по кругу. Словно змей тоже искал знакомые приметы.
И вот наконец полет выровнялся. Осколок нашел, что искал.
— Далеко нам еще? — спросил я змея.
— Совсем немного осталось. Пристегните ремни, приведите спинки кресел в вертикальное положение. Мы приступаем к снижению, — усмехнувшись, произнес он.
Я покрепче вцепился в рукоять ножа, хоть это было излишне.
Хорошо знакомые мне стены кремля с часовой башенкой я узнал сразу. Сердце приятно сжалось, и улыбка сама вылезла откуда-то из глубины моей души. Мы заходили с севера.
Отлично! Посмотрим на город, а потом, уйдя влево доберемся до Красилово.
Что-то неладное я заметил через мгновение.
Сначала, я решил, что мне показалось. Сверху выглядело так, будто мы пролетаем над лесной делянкой, где совсем недавно велась вырубка леса. Повсюду были разбросаны бревна, обломки досок, какие-то части покрытия крыш. Я присмотрелся. И вправду, пятак в несколько квадратных километров слева от кремля, был усыпан обломками.
Это как раз то место, где находился бар, в котором прошли мои первые бои. От деревянного здания даже стен не осталось. Тут словно прошел ураган, сорвал крыши, разметал обломки по земле, вывернул деревья и разорвал их в щепки.
— Что тут произошло? — спросила из-за плеча Настя.
— Не знаю, — ответил я, всматриваясь вниз.
Чуть дальше, там, где я когда-то давно преследовал шпиона, раскиданные по земле бревна были обожжены. С такой высоты они выглядели карандашными грифелями, но было четко видно, как огонь словно огромный кот языком лизнул улицу. Прямая черная просека со всяким мусором — все что осталось от складских помещений.
— Снижайся! — приказал я Осколку. — Нужно рассмотреть внимательнее, что тут случилось.
— Уверен? — спросил змей.
— Конечно! Вдруг там кому-то нужна помощь. Последствия стихийного бедствия налицо. Похоже, тут совсем недавно прошелся ураган.
— Не думаю, что в этой местности могут зарождаться такие смерчи, — с сомнением произнес Осколок.
Змей не произнес больше ни слова, а медленно и аккуратно снизился и пошел на бреющем полете вдоль развалин.
Ничего нового на такой скорости я заметить не успел. Чтобы разобраться, что произошло, нужно было приземляться.
— Садись, где есть чистое от обломков место, — приказал я Осколку.
Змей сделал разворот и вернулся к складской улице. Там действительно было немного почище.
Приземлились мы без особых проблем.
Я ожидал увидеть людей, помогающих пострадавшим, но улицы были пусты. Может быть, я не прав и это случилось довольно давно?
Отпустив Осколка, я осмотрелся вокруг. От многих горелых бревен шел легкий дымок. Нет, значит я прав и происшествие было совсем недавно. Может быть сегодня утром. Тогда, где горожане?
Мы стояли посреди той черной выжженой полосы, что я сравнил со следом от кошачьего языка.
Справа и слева от меня валялись горы горелых досок, остатки несгоревших бревен, какой-то бытовой мусор. Я стоял словно в овраге, стены которого когда-то были домами.
Прямо посередине этого бардака сияла мокрая проплешина.
Границу дождя мы миновали, еще не долетая до Казани. Западнее тянулись унылые серые тучи, но похоже, весь дождь пришелся на Урал.
Тут же, воды было столько, словно ливень не переставал идти пару дней. Неужели жители тушили пожар? И все же, где все?
— Тут что-то не так, — произнесла Настя за моей спиной. — Это не пожар.
Я и сам видел, что все выглядело не так, как должно бы. Горелые остовы домов, все же остались бы стоять, пусть даже пожар бушевал бы не на шутку. А здесь… Я пытался подобрать подходящие слова. Словно, ветром все разрушило. Будто тут столкнулись два атмосферных фронта и вызвали бурю.
— Раздумываешь, как такое могло случиться? — раздался из-за спины знакомый голос.
Я не слышал, чтобы к нам кто-то подходил, так что развернулся так резко, как только мог, мгновенно переходя в боевую стойку и набрасывая щиты на себя и Настю.
Прямо передо мной стоял Корсаков.
Его разорванная в клочья одежда оказалась местами сгоревшей, а кое-где растрепавшейся до состояния нитей.
По лицу стекала кровь, один глаз казался затекшим, словно он только что хорошенько подрался.
Черт! Я осмотрелся вокруг, взглянув на все в другом ракурсе. Мокрые разводы на земле, сгоревшие начисто дома. Да тут была действительно крупная драка. Я бы сказал сражение. Сражение двух магов, которых я еще сегодня ночью считал союзниками.