Почему? Многочисленные исследования подтверждают: когда случается нечто неожиданное, мы реагируем на это более эмоционально. Будь то наше внутреннее «усиление» лишь слегка неприятного события или же весьма серьезного, механизм один: мы дольше о нем думаем, пытаясь найти ему какое-то объяснение. Однако, найдя (или измыслив) причину, мы адаптируемся к этому событию, включив его в круговорот повседневности.
А значит, убрать неопределенность из жизни – это хорошая стратегия для обретения счастья?
Увы, нарисованная выше картина неполна. Исследователи бытовой неопределенности обычно склонны обращать главное внимание на негативные стороны. Впрочем, в последнее десятилетие психологи изучали воздействие неопределенности на примере вполне позитивных переживаний. Полученные ими результаты убедительно свидетельствуют: тот же механизм, из-за которого восприятие плохих сценариев обостряется при неопределенности, порой становится ключевым ингредиентом счастья.
К примеру, Уилсон выдвинул такую гипотезу: для приятных событий сохранение неопределенности таит в себе определенные преимущества. Чтобы проверить свою идею, он разработал целую серию экспериментов. В ходе одного из них участникам объявляли, что им предоставляется шанс поучаствовать в соревновании, после чего их просили заранее выбрать два приза, которые им больше всего хотелось бы выиграть. Затем каждому объявили о его победе. В одной группе испытуемые сразу же получали один из заранее выбранных ими призов. А вот в другой группе участники до самого конца эксперимента не знали, какой из двух выбранных ими призов они получат. Уилсон обнаружил: те, кому пришлось потратить много времени на невольные размышления о двух возможных благоприятных исходах, сохраняли хорошее настроение намного дольше, чем те, кто мгновенно получал награду.
Испытуемые из второй группы также проводили больше времени за разглядыванием изображений своих возможных трофеев, что подтверждает теорию, согласно которой в ситуации неопределенности люди тратят больше времени, размышляя о возможных результатах. При счастливом исходе неопределенность лишь усиливает удовольствие, которое из этого результата можно извлечь.
Из не совсем определенного, но приятного события в силу самой его природы труднее вывести какой-то смысл, что заставляет вас дольше на нем фокусироваться, тем самым продлевая период эмоционального подъема. Отсюда феномен, который психологи окрестили парадоксом удовольствия: нам хочется понять мир, но такое понимание может лишить нас удовольствия, которое мы нередко получаем от неожиданных событий.
Эти находки дают представление лишь о небольшой части особой сферы исследований, демонстрирующих, сколько удовольствия можно получить благодаря силе неопределенности, и предполагающих, что технологии, вводящие в нашу жизнь элемент случайности, могли бы резко улучшить наше настроение, так сказать, в ежедневном режиме.
Вот почему я вдруг обнаружила, что преследую совершенно незнакомую женщину, упорно бредя по Северному Лондону дождливым днем. Я, видите ли, испытываю Serendipitor («Прибор для счастливых случайностей»), приложение, завязанное на спутниковый навигатор и нарочно вводящее в свои указания всякие мелкие ошибки, отвлечения, обходные маршруты и прочее в том же роде.
Разработчики таких приложений балансируют на тонкой грани: нужно убедить пользователя пойти на риск и при этом как-то избежать гнева тех, кто считает подобные программы нелепыми и абсурдными. «Serendipitor – это, по сути, ироническое выражение вопроса: что означает жизнь в обществе, где нам приходится загружать отдельное приложение для того, чтобы внести в наше существование счастливую случайность?» – говорит Шепард, создатель этого самого приложения. Но программы, ориентированные на счастливую случайность, по определению «мухлюют», как бы смещая центр тяжести игральных костей и поэтому заставляя их непременно выпасть самым благоприятным для нас образом. К примеру, Graze позволяет вам избежать продуктов, которых вы терпеть не можете, а хитроумный Serendipitor позволит вам заблудиться, даже когда вы подключены к картам Google с их хваленой надежностью.
У меня уже имелись планы на ланч, и я решила воспользоваться привычным приложением, чтобы прикинуть маршрут. Пешая прогулка до нужного мне ресторана должна занять шесть минут. Смартфон показывает мне предсказуемый маршрут вдоль широкой и оживленной улицы. Но как только я пускаюсь в путь, Serendipitor ставит мне первую задачу: найти прохожего, за которым я буду следовать в течение двух кварталов. (Шепард признался, что позаимствовал многие свои необыкновенные инструкции из арсенала художников группы Fluxus.) Выбрав в уличной толпе женщину с чемоданом на колесиках, я пристроилась за ней. Вскоре она, перейдя дорогу, привела меня в парк.
Я никогда раньше не знала, что он вообще здесь есть. Преимущества новомодного приложения начинают вырисовываться яснее. Я никак не могу избавиться от мысли, что, выбери я кого-то еще, мне бы, вероятно, так никогда и не довелось узнать об этом месте.
Я не единственная, кого зачаровывали размышления о том, чего никогда бы могло не произойти. В 2008 году гарвардский психолог Дэниэл Гилберт набрал группу добровольцев, каждый из которых как минимум 5 лет находился в счастливых романтических или семейных отношениях. Экспериментаторы разбили группу пополам. Испытуемых из одной подгруппы попросили написать о том, как они познакомились со своим спутником / спутницей. Испытуемых из другой подгруппы попросили описать разные варианты, при которых пара могла бы упустить возможность познакомиться. Затем провели общий тест, выявивший: те, кто писал о возможной невстрече, пребывали в лучшем настроении (и ощущали больший всплеск удовлетворенности своими отношениями), нежели те, кто просто поведал историю своей любви.
Уилсон называет это «эффектом Джорджа Бейли» – в честь главного героя фильма «Эта прекрасная жизнь»; ему показывают воображаемый мир, в котором этот герой никогда бы не появился на свет (и где без него было бы гораздо хуже). По мнению Уилсона, размышления о всех вариантах развития событий, когда нечто хорошее могло никогда не произойти, способны вдохнуть новую жизнь в наши чувства, даже когда они давно утратили прелесть новизны.
Случайная встреча принесла мне много радости, да и вообще, оказывается, это до странности воодушевляет, когда тебя просят совершать случайные действия. Проводив незнакомку в парк, я не сразу набралась храбрости осведомиться у случайного прохожего, могу ли я его сфотографировать, но когда у меня все-таки получилось, это оставило во мне яркое (хоть и дурацкое, прямо скажем) ощущение победы. Но я невольно задаюсь вопросом: стала бы я пользоваться таким приложением, если бы не выполняла редакционное задание?
По правде говоря, люди постоянно недооценивают положительный эффект неопределенности. Никто не знает это лучше Кирмана, который обнаружил, что хотя пользователи в целом неплохо воспринимают идею приложения Getlostbot, они с большой неохотой следуют его советам попробовать что-нибудь новое, внезапно появляющимся на экране. Иными словами, людям очень нравится приложение, они его с готовностью загружают… но потом не пользуются им.
Мало того что мы упорно сопротивляемся неопределенности (что само по себе иногда представляет заметную проблему): еще один барьер на пути всеобщего принятия счастливых случайностей – коммерческие соображения. На приложении, которое позволяет вам заблудиться, много денег не заработаешь.
Но это не значит, будто нам такие программы не нужны. Мы все больше полагаемся на предсказуемые рекомендации. В конце концов все мы будем жить в «пузырях с фильтром», считает дана бойд (она принципиально пишет свои имя и фамилию со строчных букв) из исследовательского центра компании Microsoft (Кембридж, штат Массачусетс). Она считает, что наше нынешнее восприятие онлайновых технологий сводится к смеси страха перед неведомым и давления, которое побуждает нас оставаться внутри своего безопасного пузыря.
Именно поэтому, полагает бойд, подобные технологии никогда не станут повсеместно распространены. Однако, по ее мнению, они позволяют сформировать альтернативное мировоззрение, что весьма полезно для компенсации господствующих в обществе взглядов: «Мы утратили понимание того, как важно общаться с людьми, чей взгляд на мир в основе своей совершенно противоположен нашему».
Она считает, что примерно в 2005 году произошел некий сдвиг восприятия: именно тогда, подчеркивает бойд, внимание прессы к онлайновым хищникам привело к «нравственной панике по поводу опасных незнакомцев». Примерно к этому же времени относится взлет социальных сетей. Люди все больше используют Всемирную Сеть для общения главным образом лишь со знакомыми, а не с теми, кого не знают.
Не только наша онлайновая жизнь стала ограниченной. «Одна из самых важных вещей – позволить вашим детям раскрыться навстречу счастливым случайностям, – уверяет бойд (которую мы смиренно продолжаем писать с маленькой буквы). – Это как прыгнуть на велосипед и покатить, куда глаза глядят. Мы лишились этого». Может ли вечная пуповина, связывающая нас с рекомендательными сервисами, GPS и другими безопасными технологиями, менять наше отношение к риску? В ходе изысканий, которые проводились на протяжении нескольких последних лет, специалисты из вашингтонского Исследовательского центра имени Пью обнаружили, помимо всего прочего, что все меньшее число американских подростков учится вождению, что продажи велосипедов резко упали, что молодые люди меньше подготовлены к переезду в другой штат, даже если это означает более подходящую работу.
Однако все-таки есть надежда на искусственное взращивание счастливых случайностей. Крупные корпорации уже обдумывают эту идею. В 2008 году Apple, по слухам, даже пыталась запатентовать систему, которая автоматически связывает два устройства, если они окажутся поблизости – к примеру, если вы вдруг, сами того не зная, находитесь в том же месте, что и ваш приятель. Гугловское приложение