Понятно. Отказы не принимаются. Отказ столь высокопоставленному лицу могут приравнять к государственной измене. Хорошо хоть удалось отсрочить неизбежное. Хотя в этом мире нет ничего, кроме неизбежности. Всем правит перст судьбы и десница императора. И, похоже, всё равно ничего нельзя изменить. Как ни пытайся обмануть судьбу, всё, что ни делаешь, властители легко обращают себе на пользу – даже эти похороны. А всё началось с того, что у неё не нашлось несчастных двенадцати тысяч чиклей на скромный обряд и неприметное надгробие. Может быть, стоит смириться?.. И, задав себе этот вопрос, она поняла, что отвечать на него уже поздно. Она уже смирилась. Давно. А до того, какие мысли роятся у неё в голове, никому и дела нет – лишь бы она не смела высказывать их вслух. Да кто ж посмеет… Кому охота обрекать себя на пытки и смерть? Кто знает, может, у тех сотни раз проверенных подданных, что изображают на площади скорбящий народ, возникают мысли ещё более крамольные, но по первому зову они готовы исполнить любую волю имперских и провинциальных властей. А что делать, если жизнь не оставляет иного выхода…
Умолк последний оратор, и барабанщики, стоящие цепью между изваянием Мардука и безмолвствующей толпой, начали отбивать медленный ритм. Толпа расступилась, образуя узкий и прямой проход для колесницы, запряжённой парой лошадей – чёрной и белой. Профессор лежал на повозке, обитой чёрным бархатом, накрытый алым покрывалом, уставив к небу короткую седую бородку. Могло показаться, что он спит, если бы не заострившиеся скулы и мертвенная бледность лица. Мог ли он думать, что смерть его станет событием, которое прогремит на всю Империю, что тело его будет покоиться в Долине Славных, что находится между Долиной Великих и Долиной Мёртвых? Обширное кладбище, раскинувшееся на пару фарсахов, начиналось прямо за храмом Мардука, и туда с площади вела широкая сквозная галерея, по которой могла проехать даже колесница, запряжённая четвёркой рысаков. Древних царей Кетта хоронили в золотых саркофагах, и только крепкие дубовые колесницы выдерживали их тяжесть. И сейчас холмы царских могильников возвышаются над горизонтом, увенчанные высокими мраморными стелами, на которых высечены подробные описания их подвигов и свершений.
Колесница с телом покойного под ритмичный бой барабанов трижды объехала вокруг изваяния Мардука и медленно двинулась к воротам храма. Все, кто находился на трибуне, спустились по гранитной лестнице и двинулись за ней, а следом, организованно выстраиваясь в колонну, потянулась и вся толпа. Барабанщики постепенно наращивали темп, намекая колонне, что путь не близок и надо поторапливаться.
– Флора, нам пора, – Великий саган слегка толкнул её плечом, чтобы привлечь к себе внимание.
– Сейчас? – удивилась она. – Но профессора ещё не похоронили.
– Увы, время не ждёт, – шепнул он в ответ. – «Владыка небес» отправляется через час. Кроме нашей делегации на борту военные грузы, так что он даже меня ждать не станет.
– Но как же мы уйдём, Ваше Высокопревосходительство? – Она и сама не прочь была покинуть эту церемонию, но не представляла, как можно сделать это незаметно.
– Доверься мне, и всё будет прекрасно. – Он подставил ей руку, и она с некоторым сомнением положила на неё свою ладонь.
В этот момент процессия вошла в галерею, где царил полумрак, который сгущался буквально с каждым шагом. Ближе к середине пути уже было невозможно разглядеть движущуюся впереди повозку, везущую бездыханное тело. Из темноты доносились лишь цокот копыт и стук колёс, перекатывающихся через булыжники древней мостовой. Согласно ритуалу, именно здесь те, кто провожает усопшего в последний путь, должны прочувствовать мрачность и безрадостность подземного мира, а далёкий свет в конце тоннеля символизировал милость богов, которую нужно ещё заслужить. Но на этот раз до света вместе со всеми добраться не удалось. Господин Ушана начал потихоньку выталкивать её из строя скорбящих, а потом послышалось едва различимое поскрипывание петель. Великий саган аккуратно отворил потайную дверцу.
– Ножку поднимаем, – посоветовал он Флоре, направляя её в невидимый дверной проём. – И вперёд – по стеночке, по стеночке…
– А что такое «Владыка небес»? – спросила она, но не потому, что её интересовал ответ. Просто хотелось слышать чей-то голос в этой непроглядной давящей тьме.
– Увидишь. – Раздался щелчок, и под сводчатым потолком узкого коридора зажглась гирлянда тусклых огоньков. – Вот так. При моей работе иногда случается бывать чуть ли не одновременно в разных местах, так что, приходится выкручиваться. Пойдём-ка. Надо спешить… А «Владыка небес», да будет тебе известно, – продолжил Великий саган уже на ходу, – это крупнейшее в мире воздухоплавательное судно. Длина – почти пятьсот локтей, может принять на борт восемьдесят тысяч мин груза и со скоростью в двадцать фарсахов в час доставить его в любую точку Империи. Я сейчас бьюсь за то, чтобы завод по производству таких гигантов было решено строить здесь – в Катушшаше. И проблем бы не было, если бы в наших горах до сих пор не прятались мятежники. Но до гор далеко, так что шансы есть, если, конечно, жадность столичных чиновников не превзойдёт нашу щедрость. Прошу – вперёд. – Он уступил ей дорогу перед винтовой лестницей, ведущей вверх.
– Я боюсь, – честно призналась Флора, глядя в тёмный узкий проход.
– Надо, – безжалостно заявил Великий саган. – Меня не должны видеть здесь посторонние. Выглянешь, и если там только двое в серых камзолах – один за рулём, другой в шляпе, то свистни, и я выйду. Если ещё кто-то там толчётся, то позовёшь, когда уйдёт. Всё ясно?
– Да, – ответила она, хотя и не понимала, зачем столь высокопоставленному сановнику нужна такая конспирация.
Чужих снаружи не было. Тесный проход закрывала фигурная кованая решётка, и сквозь прутья был виден чёрный автомобиль с крытым салоном и зашторенными окнами. Двое в серых камзолах были на месте – один, как было сказано, сидел за рулём, а другой, облокотившись на капот, почитывал бульварную газетёнку «Вечерний Катушшаш». Увидев Флору, он закинул чтиво в открытое боковое окно кабины и бросился к ней.
– О, прошу вас, уважаемая, прошу! – Он распахнул решётку и услужливо подал руку. – Его Высокопревосходительство здесь?
– Здесь. Просил свистнуть, если всё нормально, – простодушно ответила она. – Только я свистеть не умею.
– Это не проблема. Сейчас свистнем, а вы давайте-ка быстренько в салон – и на заднее сиденье. Вам тоже тут светиться незачем.
Флора забралась в автомобиль. Обитые кожей мягкие сиденья располагались здесь вдоль задней и правой стенок салона, а посредине стоял овальный стол из морёной древесины, к которому декоративными шурупами была прикручена серебряная ваза с изящным орнаментом. В полумраке стебли цветов были едва заметны, и казалось, что букет белых роз благоуханным облаком парит над столом. Едва она расположилась на сиденье, дверца распахнулась, и салон ввалился Великий саган, а за ним – парень в сером камзоле. Нимруд Ушана с размаху уселся рядом с Флорой, облегчённо вздохнул, обнял и притянул её голову к своему плечу.
– Отдыхайте, милая, – посоветовал он, прижимая её к себе всё сильнее. – До летной базы полчаса быстрой езды, так что лучше воспользоваться моментом.
– Я не устала. – Она попыталась высвободиться из его объятий, но у старика была сильная рука. – И мне бы заехать домой за вещами.
– Всё, что тебе потребуется, уже приготовлено и находится в твоей каюте на борту «Властителя небес», – спокойно ответил сановник. – У меня служат опытные и ответственные люди, которые никогда не упустят ни одной мелочи. Так что можно не беспокоиться. – Он осторожно погладил её по предплечью. – А скажи-ка нам, Флора, о чём это ты там шепталась с каёмом императорского двора, стоило мне отвернуться?
– Он предлагал мне должность в столице, – честно ответила Флора. – На Имперском радио.
– Ты, конечно, отказалась!
– А вы бы отказались? – пошутила Флора, и ответом ей стал громогласный смех, заглушивший рокот мотора.
– Да уж! – Старик еле справился с приступом хохота. – На столичных чиновников нелегко найти управу. Сама-то ты желаешь перебраться в Ниневию?
– Я бы хотела остаться в Катушшаше, – скромно ответила Флора. – Здесь мой дом. И я надеюсь, что когда-нибудь наш университет будет восстановлен.
– Что ж… Благородно. Понимаю, – одобрил Великий саган её позицию. – Но сопротивляться этим столичным выскочкам непросто. Очень даже непросто. Но стоит попробовать! Так они вообще Кетт без достойных кадров оставят! Эй, Ишо!
– Да, господин… – Помощник Великого сагана привстал и вновь опустился в своё кресло, всем своим видом выражая готовность слушать и действовать соответственно распоряжениям.
– Ты, надеюсь, подслушиваешь, о чём мы тут беседуем?
– Разумеется, господин, – с улыбкой ответил Ишо. – Я же должен быть в курсе всего, что вас волнует…
– Что мы можем сделать?
– Боюсь, что ничего, мой господин. – Помощник тяжело вздохнул. – Если мы будем упорствовать, то только подпортим отношения, а они всё равно своего добьются.
– Вот ведь мерзость какая! – Было заметно, что Великий саган по-настоящему расстроен. – И недели не прошло, как обзавелись столь ценным кадром – и на тебе! Да, Флора, мне жаль, очень жаль…
– Недели не прошло?! – вдруг встрепенулся Ишо. – Тогда, возможно, есть решение.
– Ну-ка, ну-ка?
– Согласно девятому разделу шестого параграфа сборника предписаний по организации государственной службы, служащий из провинциальных органов управления, имеющий менее пяти лет служебного стажа, не может быть допущен к службе в центральных имперских структурах, – доложил помощник. – Уважаемому каёму, конечно, начхать на правила, однако это отличный повод затянуть процедуру перевода и на год, и на два, а потом, глядишь, он и сам забудет о том, чего хотел.
– Отлично! – Великий саган отпустил Флору, чтобы одобрительно похлопать своего помощника по плечу. – Вот на таких сотрудниках и держится всё управление провинцией. – Он снова обнял Флору. – Этот парень найдёт выход из любой ситуации! А вот ты спроси у меня, дорогуша, почему ему это удаётся?