– А вы жестокий человек, капитан, – сказала ему Флора, едва они спустились по трапу в коридор пассажирской палубы. – А если кто-то из них насмерть замёрзнет?
– Работа у них такая, – попытался отшутиться рабб-илпа. – Да вы не беспокойтесь. Минут через десять – пятнадцать, когда они проветрятся как следует, пошлю к ним матросиков – проводят в грузовой трюм. Там хоть и прохладно, тесновато, но терпимо. Вот и пришли… – Он протянул руку к дверной ручке, но Флора перехватила его запястье.
– Я не хочу туда, – сказала она вполголоса, секунду подумав. – Если не возражаете… Можно мне на мостик. В вашем присутствии мне не так страшно.
– Высоты боитесь? – почему-то шёпотом спросил капитан.
– Летать боюсь. Я первый раз… А вы не боитесь, что кто-нибудь из этих писак опубликует о вас какую-нибудь гадость?
– Я? Ни в коем случае! – Рабб-илпа расплылся в довольной улыбке. – Я же не чиновник какой-нибудь. Я делаю своё дело, и во всей Империи не так уж много умельцев, способных водить дирижабли. Нет, не боюсь. Я вообще ничего не боюсь. Только за детей… Пойдёмте.
– А что же вы так подобострастно разговаривали с Великим саганом?
– Ха! – Рабб-илпа снова перешёл на шёпот. – Не вороши дерьмо – оно и воняет меньше. Осторожно, затопчут…
По поперечному коридору, пересекая им дорогу, один за другим прошли матросы в меховых бушлатах, шлемах и рукавицах.
– Куда они?
– К пулемётам. Мы входим в зону действия вражеской авиации.
– Нас могут сбить? – испуганно спросила Флора.
– А вот это вряд ли. Не будем подниматься над облаками, а в облаках нас хрен заметишь. Эй, Джераб! – окликнул он последнего из пробегающих матросов.
– Да, капитан!
– Проводи этих уродов с палубы в грузовой трюм.
– Есть, капитан!
– А можно мне пострелять? – неожиданно даже для себя спросила Флора.
– Из чего?
– Из пулемёта.
– Зачем вам это? – несколько раздосадовано поинтересовался капитан.
– Действительно, – согласилась Флора, – зачем? Вы не обращайте внимания на мои глупости, господин рабб-илпа. Мне просто немного не по себе, и я не знаю… Не знаю, что мне делать.
– Бывает, – рассудительно ответил капитан. – Со всеми бывает. Кроме Его Императорского Величества, да живёт он вечно. Он-то всегда знает, что делать…
Она поняла. Рабб-илпа намекал на то, что ей не стоит откровенничать ни с кем, даже с ним.
Остаток пути Флора провела, сидя в кресле, которое уступил ей штурман, очень любезный молодой человек. Она пыталась отказаться, но тот настоял, пообещав, что немедленно выгонит её, как только возникнет такая необходимость. Прямо под ногами плыли облака. Они клубились, меняли форму, бились о застеклённую решётку шириной не меньше пяти локтей. Хотелось скинуть туфли и потрогать эти клочья тумана кончиками пальцев ног. Флора даже не сразу заметила, что подол платья соскользнул с колена, левая нога обнажилась почти до бедра, и капитан, сидящий в соседнем кресле, то и дело косит глаза в её сторону. Пусть смотрит. В конце концов, мало кому удаётся к такому возрасту сохранить хотя бы часть былой красоты. Университетский спортзал, экспедиции, любимая работа, относительно спокойная жизнь сделали своё дело – впору себе самой завидовать. И всё это во время войны, которой не видно конца. И не стоит удивляться тому, что произошло за последние несколько дней. Всё это тихое благополучие должно было когда-нибудь рухнуть. Кто-то, возможно, счёл за благо, за редкую удачу, если бы с ним случилось нечто подобное. Такой стремительный взлёт! Вся Империя слышит её голос, внимает её речам, сам Великий саган добивается её расположения и преподносит щедрые подарки. Чего ещё желать женщине в зрелые годы?.. И кто знает, как бы она сейчас ко всему этому относилась, если б совершенно случайно не узнала о том, во что на самом деле имперская власть оценивает жизни своих подданных, как цинично и изощрённо лгут газеты и радио. А что – она разве не догадывалась обо всём этом раньше? Просто удобней было не замечать очевидного, воспринимать сложившийся порядок вещей как неизбежность. Это теперь, после того как её буквально ткнули носом в правду, в душе не осталось ничего, кроме жгучего чувства стыда за годы, прожитые в страхе и смирении. Стыдно даже за эти минуты покоя, когда можно плыть над облаками, ощущая их прохладу кончиками пальцев босых ног. Миллионы людей испытывают те же чувства, что и она, и ничего – живут. Тот же капитан, сидящий в соседнем кресле. Может быть, все беды этого мира происходят оттого, что никто не находит в себе сил однажды в жизни сказать правду? А если кто-то всё-таки решится на такой отчаянный поступок, едва ли найдутся смельчаки, которые будут его слушать. Шарахнутся, как от чумного. Все хотят жить, причём, по возможности, спокойно…
Клочья тумана, обволакивающие стекло, скрадывали ощущение времени, и в какой-то момент начало казаться, что этот полёт продлится вечность, а там, внизу, под облаками, нет ни войны, ни жестокости, ни интриг, ни лжи, ни страха, ни боли. Но внезапно донёсся запах гари, а среди серой пелены облаков показались клубы чёрного дыма.
– Почти прилетели, – раздался за спиной голос штурмана. – Прикажете начать снижение? – обратился он к капитану.
– Давай, только осторожненько, – отозвался рабб-илпа. – Похоже, мы промахнулись малость. Ветер слишком уж попутный нам достался.
Рулевой медленно наклонил от себя стойку штурвала, плавно повернул его направо, и «Владыка небес» с небольшим дифферентом начал спускаться, одновременно делая разворот. Запах гари усилился, а вместе с ним к Флоре вернулся, казалось, уже усмирённый страх. Нет, теперь она уже не боялась, что воздушное судно обрушится на землю. Было страшно увидеть догорающий внизу город, где среди домов в панике мечутся люди, ищущие спасения, а под дымящимися руинами лежат тела их близких.
В следующий миг дирижабль пробил слой облаков, и реальность оказалось куда страшнее того, что она могла себе представить. До земли оставалось не более трёх сотен локтей, и было отчётливо видно, что полгорода лежит в руинах, над которыми стелется чёрный дым, а местами ещё полыхают пожары. Зато в другой, уцелевшей половине люди, как ни в чём не бывало, разгуливают по улицам, сидят в кафе, заходят в магазины, явно не спеша на помощь пострадавшим, движутся конные экипажи и автомобили. Никакой суеты, никакой паники – как будто ничего не случилось… Когда дирижабль медленно поплыл над разрушенной частью города, Флора в отчаянье закрыла лицо руками, но перед глазами продолжали стоять дымящиеся руины и множество обгоревших тел, сложенных рядами на просторной площади, посреди которой, как бы в насмешку над произошедшей трагедией, продолжал работать полуразрушенный фонтан, украшенный мраморной фигурой улыбающейся матери со счастливым младенцем на руках. А тем временем к площади подъезжали всё новые повозки, и люди в синей униформе Службы Общественного Спокойствия сгружали с них новые и новые тела, а вдоль рядов трупов неторопливо прохаживались чернорубашечники из Ночной Стражи, вероятно, подсчитывая число жертв.
– Позвольте мне уйти, – не отрывая рук от лица, сказала Флора. – Не могу этого видеть…
– Проводить? – предложил рабб-илпа бесстрастным голосом.
– Нет. Дойду. Спасибо.
Уже пройдя полпути до каюты, она заметила, что забыла надеть туфли и всё это время шла босиком. Проходя мимо трапа, ведущего на нижнюю палубу, услышала бодрые взволнованные голоса, и обрывки фраз, что до неё донеслись, снова заставили её содрогнуться.
– Снимай! Общий план, чтобы все жмурики в кадр попали!
– Смотри – вон из дома хвост ракеты торчит!
– Это сенсация! Премия не меньше двадцати тысяч чиклей светит.
– Я эти кадры меньше, чем за сороковник, не отдам.
Она пошла на голоса. Она осознавала, что у неё едва ли хватит сил выбросить за борт хоть кого-то из этих подонков, зато можно хотя бы сказать им прямо в лицо, какие они мерзавцы, уроды, бесчувственные твари, выродки, недоноски, сволочи…
Едва Флора появилась на палубе, несколько газетчиков метнулись к ней, держа блокноты и перья наготове.
– Госпожа Озирис, расскажите, о том, какое впечатление на вас произвел этот варварский обстрел? – опередив всех, спросила стройная ясноглазая девица в помятом дорожном платье.
Флора оглядела устремлённые к ней лица, поочерёдно заглянув каждому в глаза, и молча пошла прочь…
Глава 12
Тот, кто намерен добиться победы в войне, должен стать коварным, скрытным, хитрым, лукавым, вором и грабителем.
7 сентября 2923 года, в 320 километрах от г. Харран
– Всё-таки оружие на всякий случай стоило бы взять, – ворчал штурман, загружая в вездеход «Гумля» опломбированный сургучной печатью железный ящик, полный золотых кыспов с профилем императора. – Они ж не знают, что я тут всё с землёй сровняю, если с вами что-то случится.
– Оружие в Империи разрешено носить только военным, шуртам и служащим прочих силовых ведомств, – ответила ему Вьорика, бросая на заднее сидение холщовые мешочки с разменными чиклями. – А мы, согласно документам, представители частной инвестиционной компании с лицензией на освоение новых территорий. Тиглат, сколько вы заплатили рище канцелярии Верховного сагана провинции Ниппур, чтобы получить такую лицензию?
– Двадцать тысяч золотых кыпсов, – с готовностью ответил профессор Юханна, занимая место за рулём. – И ещё столько же составила официальная имперская пошлина. Но мы вернём себе эти деньги за пару месяцев, а потом на нас польётся золотой дождь, и ты моя дорогая Сурия, будешь ходить в шелках по нашему дворцу в Ниневии.
– Хватит байки травить! – вдруг вспылил штурман. – Можно подумать, вас на каждом углу будут допрашивать, кто вы да откуда…
– Клим, прака! У хэмзуме ляха ахчи ка бухна лищана, – заявила ему Вьорика, усаживаясь на пассажирское сидение рядом с водителем. – Ыкбал катух.