Глава 15
Если люди не верят в сказки о феях и духах, то причина этого отнюдь не нелепость этих сказок. Просто приказа не было! Власти прикажут – и человек поверит в любую чушь!
6-го дня месяца Улулу
Она открыла глаза и увидела лёгкие белые облака, неспешно плывущие по пронзительно-яркому голубому небу, ощутила бодрящий запах луговых трав и прохладный ветерок, теребящий волосы и обдувающий лицо. Значит, боги действительно существуют, и смерть – не конец жизни, а всего лишь шаг к новой ступени бытия? Но где же ануннаки, судьи подземного мира, сидящие у ног Эрешкигаль, владычицы царства мёртвых? Где тяжёлый каменный свод? Где подземная река, за которой начинается царство мёртвых? Где перевозчик, переправляющий на ту сторону души умерших, чтобы они не смогли натворить бед в мире живых? Где семь врат подземного мира, у которых главный привратник Нети встречает мертвецов? Если загробный мир действительно так хорош, каким сейчас кажется, то стоило ли терпеть все беды, лишения и муки земного существования? Пожалуй, стоило умереть молодой. Или, может, после того, что она сделала, боги даровали ей особую милость? Нет. Мардуку всё равно, как человек прожил жизнь, ему безразличны все совершённые им непотребства, его не умаслить добродетелью. Преданность, вера, страх и обильные жертвы – вот что ему угодно, если верить древним манускриптам. Если верить… А если всё наоборот? Может быть, «Книга Мардука» писалась в угоду жестоким властителям, для которых был возможен лишь один путь к вечному блаженству – купить его, принося в жертву верховному божеству тех, кто оказался слишком слаб, чтобы сопротивляться? Порядки в обители богов, мало чем отличаются от тех, что давным-давно установили земные правители. Значит, разница между прижизненными и посмертными страданиями только в одном – последние будут длиться вечно. Что гадать? Скоро и так всё будет известно. Может быть, и не стоит пытаться встать и оглядеться? Зачем что-то менять, если всё и так прекрасно? Солнце, небо, ветер, трава, покой… И главное – она всё-таки сделала то, что должна была сделать. Конечно, глупо было кидаться с зубочисткой на бронепоезд, но иначе поступить было невозможно. Одно мгновение, один поступок едва ли может искупить всю бессмысленность прежнего существования. Но это лучше, чем ничего. И ещё повезло, что смерть была скорой и почти не причинила страданий. Последнее воспоминание – кинжал туртана, приставленный к её горлу. Спасибо тебе, Ивия Шалит, убийца людей, за избавление от мук. Ты ещё не раз пожалеешь, что твоя рука, подгоняемая гневом, оказалась проворнее твоих мыслей. Лучше удар кинжала, чем калёное железо палачей. Да! Если он перерезал ей горло, наверное, должен остаться шрам…
Флора осторожно коснулась кончиками пальцев своей шеи, и кожа на ощупь показалась ей удивительно гладкой и упругой. А потом в поле зрения попала рука, тонкая, изящная, без набухших вен на тыльной стороне ладони. Неужели со смертью возвращается молодость и красота? Зачем красота мертвецам? Чтобы не смели оскорбить зрение Эрешкигаль дряблой кожей и морщинами? Да, наверное… Зачем же ещё?
Флора приподнялась, опершись локтем на мягкую тёплую землю, и обнаружила, что она лежит посреди зелёной долины, рассечённой руслом реки и окружённой со всех сторон холмами. Над пространством, что за рекой, сгущался мрак, клубились чёрные тучи, пряча в кромешной тьме линию горизонта, над которой временами мерцали алые зарницы. С того берега доносились едва слышимые раскаты грома, а здесь сияло солнце, мирно шелестела трава, пахло утренней свежестью, и то, что творилось за рекой, казался отсюда особенно зловещим. Значит, это всего лишь «прихожая» царства Эрешкигаль, и ей ещё только предстоит перейти границу, чтобы погрузиться во мрак вечного пути сквозь мир без надежды и радости. Но что может заставить её пойти к реке? Что может заставить её покинуть это благодатное место, где впервые в жизни удалось ощутить покой, где нет страха, который раньше вечно стоял за спиной?
Но кто знает, как действительно устроено загробное царство? В древних манускриптах не раз упоминалось о том, что Эрешкигаль жестока и коварна, что посмертные страдания людей доставляют ей ни с чем не сравнимое удовольствие. А что может быть страшнее отнятой надежды? Нет, не стоит рассчитывать на то, что можно будет остаться здесь, по эту сторону реки, за которой время останавливается и начинается пустота, где есть место лишь боли и страху, которые продолжаются вечность. С другой стороны, откуда взяться вечности, если нет самого времени? Стоп! Лучше оставить схоластику тем, кто ещё жив. У покойников есть преимущество: им открываются знания – они видят то, о чём живые могут лишь догадываться. Разве хоть один из жрецов Мардука или учёных-богословов видел эту реку и этот мрак, что простирается за ней? Разве вдыхал кто-то из них аромат неземных трав, сквозь заросли которых лежит путь в безрадостную вечность? Но стоит ли себя этим утешать? Зачем мертвецу знания, если ими невозможно ни с кем поделиться? Да! Здесь ещё, наверное, есть шанс повстречаться с родными и близкими. Можно увидеть родителей, которые давным-давно, незадолго до вторжения, погибли при восхождении на Рамуту, высочайшую вершину Тигриных гор. Можно повидаться с профессором Гидеоном и наконец-то узнать, что он думал на самом деле, когда писал свои «выдающиеся труды». Наконец, можно повстречаться с Ниносом, с которым было прожито самое счастливое время жизни – всего два месяца, прежде чем он понадобился Империи в качестве пушечного мяса.
Она вдруг осознала, что вся её ненависть к оккупантам родилась вовсе не во времена захвата Кетта имперскими войсками, а именно в тот миг, когда у неё отняли возлюбленного – сильного, умного, доброго, спокойного, верного. Может быть, только ради этой встречи и стоит сейчас спуститься к реке, присесть на берегу и дождаться перевозчика? Правда, ждать, скорее всего, придётся долго. Идёт война, и у него наверняка слишком много работы. Стоп! А почему она здесь одна?! На этом берегу сейчас должны быть несметные толпы воинов, погибших в сражениях, – они должны стоять в очереди поротно и побатальонно.
Что-то не складывается картина, которая должна быть в «предбаннике» преисподней…
И вдруг она почувствовала, что находится здесь не одна. Тот, кто составил ей компанию, никак себя не проявлял, но Флора явно ощущала на себе чей-то пристальный взгляд, от которого сразу стало как-то зябко и неуютно. А ещё говорят, что мёртвые не мёрзнут… Или не потеют? Всё равно… Какая разница… Во всяком случае, что-то начало происходить, а это могло означать, что ситуация может хоть как-то проясниться.
– Кто ты?! – спросила она вполголоса, озираясь по сторонам.
– Разве это на самом деле тебя интересует? – отозвался приятный женский голос. Невидимая собеседница говорила спокойно, и в её интонациях сочеталась затаённая ирония и доброжелательность.
– Пожалуй, да. Не это, – согласилась Флора, набравшись смелости, добавила: – Но я привыкла видеть того, с кем говорю.
– Я просто не хотела напугать тебя внезапным появлением. – Собеседница продолжала оставаться невидимой.
– После того, что случилось, мне уже нечего бояться. – Здесь Флора слегка покривила душой. Если за гранью земного существования жизнь продолжается, то и повод для страха всегда найдётся. Всякому, кто что-то видит и что-то чувствует, есть, что терять… Смутное беспокойство, которое она испытывает сейчас, может перерасти в настоящий ужас там – на противоположном берегу реки, за которой останавливается время.
– Мне стоило это понять. – На соседнем холмике появился полупрозрачный силуэт сидящей женщины, который уже через несколько мгновений обрёл ясность очертаний. Смуглая, красивая, стройная, в белой хламиде с прорезями для рук и головы, она смотрела на Флору с нескрываемым любопытством. – Так что же тебя интересует на самом деле?
– Я умерла?
– Пока не знаю.
– Я брежу?
– Вряд ли…
– Я жива?
– У тебя есть выбор.
– Кто ты?
– А как ты думаешь?
– Инанна? – Флора назвала имя богини любви и плодородия – первое, что пришло в голову.
– Если хочешь, можешь называть меня так.
– Зачем столько загадок?
– А зачем тебе вообще ответы? Ты ведь не очень-то веришь в реальность происходящего.
– Так из чего я должна выбирать? – Флора проигнорировала последние слова богини. Та была права насчёт её неверия. Вероятнее всего, туртан всё-таки удержался от того, чтобы вонзить клинок в её горло, и эти изверги из СОС или Ночной Стражи просто напичкали её галлюциногенами.
– Выбор прост: жить или умереть.
– Я хочу жить. Но с чего такая щедрость? С каких пор обреченным предоставляется право выбора? Я что-то должна сделать?
– Странно.
– Что? Что странно?
– Те, кто всю жизнь надеялись на чудо, так часто отказываются в него верить, едва оно случается. Вы даже стараетесь не замечать его, даже если оно произошло. Почему?
– Прости, богиня…
– Разве я сказала, что я богиня? И мне не за что тебя прощать.
– Я хочу сказать: прости, но это не обо мне. Я никогда ни на что не надеялась. И никогда ни о чём не мечтала. Я просто жила… – Флора отвернулась от незнакомки, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слёзы. Ей вдруг стало невыносимо больно от того, что в прожитой жизни как будто и не было. Последнее яркое и страшное мгновение – не в счёт. Шаг, продиктованный отчаяньем…
– Ты даже не знаешь, кто ты такая. И так уверенно говоришь всякие нелепости, – сказала богиня с нескрываемой укоризной. – Разве ты не мечтала о том, чтобы закончилась война, чтобы Империя ушла из Кетта, чтобы люди стали меньше лгать, трусить и предавать, чтобы любовь и чувство долга стали в них сильнее страха? Если бы ты об этом не мечтала, то не сделала бы того, что… сделала.
– И моя никчемная жизнь закончилась бы не сейчас, – в тон богине добавила Флора. – Я бы прожила бы ещё лет десять или двадцать – купаясь в роскоши и ненавидя себя. Так из чего мне выбирать, богиня?