Старик поднялся с колен. Сразу же послышались удары, и прозрачная скорлупа, в которой было заключено её тело, начала сотрясаться.
– Поаккуратней вы, дуболомы! – прикрикнул на них тот, кого называли Алазаром, и в тот же миг крышка саркофага качнулась. Оказалось, что её можно просто сдвинуть. Парни поспешно подхватили её и оттащили в сторону.
– Вставай, владычица. Без тебя многие беды творятся. Вставай, драгоценная ты наша. – Старик, казалось, обращался вовсе не к ней, он просто шептал эти слова, как молитву, как заклинание.
Флора почувствовала, что свободна. Она подняла руку, посмотрела на своё изящное запястье, на котором красовался платиновый браслет с крупным изумрудом на каждом звене – украшение времён Второго Царства, настоящее сокровище. И кожа светилась тёплым ровным загаром, как после курорта, как после давней поездки к Западному океану, которая случилась ещё до войны, в прошлой жизни, о которой следовало давным-давно забыть.
– Вставай, владычица! Твой народ ждёт тебя, чтобы с тобою восстать во славе. – Речь могла бы показаться торжественной, если бы Алазар не всхлипывал после каждого слова.
Она поднялась, почувствовав, что тело ей послушно, и в нём ощущается непривычная лёгкость. Неужели боги даровали ей вторую молодость и новую жизнь – ту, в которой будет и цель, и смысл, ту, о которой останется память и след в судьбах будущих поколений?
– Зеркало принесите! – скомандовал старик, заметив, что она пытается рассмотреть себя.
Алазар мгновенно сообразил, что женщине, пролежавшей в алмазном гробу не одно столетие, наверняка хочется посмотреть, как она выглядит. Он явно был здесь в авторитете, и его приказание было выполнено незамедлительно. Несколько человек бросились к повозке, запряжённой парой лошадей и крытой брезентовым тентом, и, пока они бегали, Флора успела окинуть взглядом окружающий пейзаж.
Древняя пирамида, Святилище Шамаша – Мардука справедливости, которую Флора раньше видела только на рисунках в довоенных монографиях, возвышалась над долиной, окружённой с трёх сторон горными хребтами, почти так же, как три тысячелетия назад. Только на восточной стороне зияла огромная уродливая выбоина, видимо, от прямого попадания ракеты. У её подножия теснилось несколько десятков каменных хибар, сложенных, похоже, из обломков древних строений, и оттуда небольшими группами шли люди – несколько сотен, может быть – тысяча.
Прошло меньше минуты, и круглое, локоть в диаметре, зеркало было принесено. Из глубин отражения на неё смотрела Флора, легендарная владычица Кетта, облачённая в лёгкие сверкающие доспехи, с царственной диадемой, венчающей замысловатую причёску, полная сил, воплощение неотразимой красоты и недосягаемого величия.
Теперь, наверное, бессмысленно пытаться убедить хоть кого-то здесь, что она – не та Флора, которую здесь ждут, в которую верят. Никто даже слушать не будет. А могут и счесть, что они чем-то обидели воскресшую владычицу, долгими веками дожидавшуюся своего часа. Ещё начнут совершать ритуальные самоубийства или, в лучшем случае, посыпать головы пеплом. Но быть владычицей этой горстки отщепенцев всё-таки лучше, чем превратиться в собственность Великого сагана, продолжать лгать и притворяться, жить в страхе и презирать себя. Да и не такая уж их горстка. В отказавшейся сдаться армии рабсака Абу Шамаша, по слухам, было тысяч пятьдесят бойцов. И ещё столько же солдат и офицеров из других частей присоединились к непокорному военачальнику. И ещё многие бежали сюда за двадцать с лишним лет оккупации. Но сколько бы их ни было, этих мятежников-повстанцев, неизвестно, поверит ли большинство из них в возрождение Флоры Далл-Озирис. Она попыталась представить себя на их месте. Принять на веру исполнение древнего пророчества, воплощение полузабытой легенды? Едва ли ей было бы легко это сделать. Даже после встречи с Инанной, после разговора с ней, разум продолжает протестовать против того, что боги действительно существуют, что это именно они подарили ей вторую жизнь в новом молодом, крепком и прекрасном теле.
– Владычица! – раздался голос Алазара, и Флора, оглянувшись, обнаружила, что старик и вся его компания стоят на коленях, склонив головы, едва не уткнувшись лбами в землю. – Владычица, благослови нас на священный бой. Да возродится Кетт, великое царство!
– Да возродится Кетт, великое царство… – вторили ему остальные, не поднимая голов.
– Вы хотите с мотыгами и топорами идти против танков?! – спросила Флора, глядя сверху вниз на склонённые головы.
– На силу богов уповаем, – отозвался Алазар. Он явно хотел что-то добавить, но вдруг издалека донёсся рокот мотора, а на дороге, ведущей от седловины среди гор к пирамиде, поднялся столб пыли. – Кто настучал?! – взъярился старик, поднимаясь с колен.
Его последователи тут же вскочили и отбежали на безопасное расстояние.
– Как можно, – отозвался один из них. – Разве кто посмел бы…
– Да следят они за нами, – заявил другой. – Я сам вчера вечером видел, как на той горе что-то блестело.
Но разбираться, кто виноват, было уже некогда. Приземистый броневик с крупнокалиберным пулемётом в угловатой клёпаной башне и бортовой грузовик, полный солдат, были уже на подходе.
– Узнаю – башку оторву, – пообещал Алазар. – Прости, владычица! – обратился он к Флоре и с распростёртыми руками двинулся навстречу небольшой, но грозной на вид колонне.
Броневик остановился, резко затормозив в локте от старика. Едва осела поднятая им пыль, распахнулся люк в передней броневой плите и оттуда по пояс высунулся офицер в серо-зелёной форме армии Республики Кетт.
– Ты чего, старый дурак, под колёса лезешь? – прикрикнул он на Алазара, вылезая наружу. – Жить надоело?
– Спешу поделиться радостью, почтенный окла Джераб! – расплывшись в лучезарной улыбке, отозвался тот. – Исполнилось пророчество! Восстала из алмазного гроба владычица Флора Далл-Озирис, что поведёт нас в решительный бой, что сметёт с лица Аппры имперскую скверну. Да возродится благословенный Кетт!
– Неймётся тебе, старик! – Офицер усмехнулся. – По-моему, терпению почтенного рабсака скоро придёт конец, и он прикажет-таки разогнать твою шайку безумцев и дезертиров. Чего только не придумают ленивые трусы, лишь бы не сражаться и не работать!
– Поверь, славный окла Джераб! – Алазар, казалось, не слышит его слов. – Стоит тебе увидеть её, и ты сам уверуешь в милость богов.
– Нет никаких богов, Алазар! – не унимался офицер. – Религия – сладкая отрава, которой веками дурманили народы жрецы и правители. А вы – кучка глупых отщепенцев, которые не понимают и не хотят понять, что верить надо только в себя и собственные си… – И тут он умолк на полуслове. Он увидел Флору. Он несколько секунд стоял с отвисшей челюстью, но вскоре вновь собрал свою волю в кулак. – Верить надо только в собственные силы, иначе проклятая Империя скоро будет и здесь. И спасёт нас от этого не очередная самозванка, а дисциплина, стойкость и самоотверженный труд.
Окла Джераб похлопал старика по плечу, лёгким движением оттолкнул его в сторону, освобождая себе путь, и неторопливо направился к прекрасной юной деве в сверкающих доспехах. Он смотрел то на неё, то на саркофаг, а когда подошёл к ней на расстояние трёх локтей, присел на корточки, выбрал на обочине тропы камень по руке и с силой швырнул его в сверкающую на солнце множеством граней крышку её «гроба». Офицер явно надеялся, что от удара она разлетится на множество осколков, и этот факт сразу же опровергнет утверждение, будто выточена она из цельного алмаза. Но камень с глухим стуком ударился об искрящуюся поверхность и сам развалился надвое, не оставив на крышке никаких следов.
– Поедешь с нами! – чуть дрогнувшим голосом распорядился окла. – Пусть сам рабсак Абу решает, что с тобой делать.
– Я тоже! Я тоже! Я поеду! – закричал Алазар, и офицер кивнул в знак согласия, поняв, что старик всё равно не отвяжется и готов на своих двоих бежать вслед за этой ряженой девицей. А ну как у него серчишко выскочит? Кто ответит? Ясен пень, Джераб за всё ответит. Рабсак почему-то предпочитает не ссориться с этой горсткой безумцев и их престарелым предводителем. Значит, у него есть на то причины. Пусть едет. Заодно можно будет проверить, является ли Алазар соучастником этой гнусной мистификации или сам стал жертвой обмана.
Солдаты помогли Флоре забраться в кузов грузовика, затем втащили Алазара, усадили обоих рядом с водительской кабиной, а сами сгрудились у заднего борта, задрав к небу стволы ружей. Видимо, явление владычицы Флоры вызвало в некоторых из них суеверный трепет, да и их командиру после неудавшейся попытки разбить саркофаг, похоже, было не по себе. Чувствовалось, что его уверенность в своей правоте несколько поколебалась. Саркофаг бойцы погрузили бережно, положив его поперёк кузова. Далось им это с немалым трудом – и крышку, и ложе поднимали шестеро сильных парней. Столько же принимало груз наверху. А ведь последователи Алазара вдвоём тащили его из пещеры – не разбирая, да ещё и с телом внутри. Им так не терпелось извлечь свою находку, что у них даже мысль сбегать за подмогой возникла далеко не сразу. Воистину искренняя вера удесятеряет человеческие силы…
Едва взревел мотор, и грузовик, оставляя за собой облако едкого дыма, тронулся с места, Алазар забился в угол кузова – подальше от Флоры. Видимо, он счёл себя недостойным сидеть рядом с посланницей богов. В глазах его читалась досада. Его явно приводило в душевное смятение то, что по эту сторону Тигриных гор всё ещё есть люди, которые могут отнестись с недоверием к исполнившемуся пророчеству, к единственной надежде вернуть себе собственную страну. Да, его и раньше именовали здесь шарлатаном и наивным глупцом, но это можно было как-то оправдать, когда многолетние поиски оставались бесплодными, когда с ним было только вера и кучка единомышленников. Да и те постоянно сбегали, разуверившись в успехе, утратив надежду. Многие из них действительно были просто бездельниками, которых устраивала такая жизнь – бесцельно слоняться по окрестным ущельям, корчить из себя отшельников и не знать отказа в тарелке каши на кухне местного гарнизона.