Печенье? Кукурузные хлопья? Пакет яблочного сока?
Вдобавок ко всему еще и упаковка флинстоунских витаминов… Тревожные колокольчики вдруг зазвенели в его голове. Он почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Подавшись назад, он врезался в тележку, в которой сидел ребенок, и забормотал извинения, не отводя глаз от детских лакомств из корзинки Либби, словно они внезапно пустили зеленые побеги.
– О, я вдруг вспомнил кое-что, – промямлил он. – Я… да… у меня засорилась раковина.
– Мне приходилось прочищать раковины.
– Вот как… да… мне надо поскорей вернуться… А ужин… думаю, как-нибудь в следующий раз.
– А может, поедем тогда ко мне? С раковиной у меня все в порядке. Сегодня вечером я собиралась делать спагетти, и знаете, я всегда готовлю столько, что хватит на целый взвод.
– Спасибо, но я вряд ли смогу. О, вы поглядите только… Забыл купить молоко. Извините, Либби, прошу прощения, леди.
Точно загнанный зверь, он выскочил из очереди, бросив свою тележку посреди прохода; Либби и какая-то незнакомая женщина с недоумением провожали его глазами. Нырнув за пирамиду консервированных ананасов, он скрылся в дальнем углу магазина и наклонился над мясным прилавком. Глаза его были закрыты, но он с болезненной ясностью видел голубую пластмассовую бутылку, разрисованную желтыми кроликами, лужицу молока и плавающие в ней хлопья. Лицо его исказилось, когда детский голос вдруг произнес: «Папа, а почему, когда разливаешь молоко, оно всегда голубое?»
– Джейк! Джейк, что случилось?
Глубоко вздохнув, он открыл глаза и взглянул на маленькую, чуть огрубевшую руку, легшую на его рукав.
– Ничего, Либби. Со мной все в порядке. Просто я забыл взять…
Нет! Хватит изворачиваться! Если мужчина дошел до того, что врет на каждом шагу, значит, пора кончать.
– Джейк, но почему бы вам не поехать ко мне? Посмотрите новости, а я пока приготовлю соус – честно говоря, я пользуюсь бутылочным, но добавляю туда много всякой всячины. Получается неплохо.
– Либби, детка, не сомневаюсь, что это вкусно, и очень мило с вашей стороны пригласить меня, но как-нибудь в другой раз. День выдался тяжелый, пришлось много суетиться. Вы понимаете…
Взгляд ее говорил, что она понимает. Очень хорошо понимает. Джейк видел, как она отвернулась, и движение подбородка – упрямого, изящного, точеного подбородка – выразило то, о чем гордость заставляла ее промолчать.
Проклятие, он ее обидел. Только этого не хватало. Что бы с ним ни творилось, меньше всего он хотел обидеть ее.
Скрестив руки, он прислонился к холодному металлическому краю прилавка и долго стоял так, преграждая доступ к свиным отбивным, пока какая-то женщина, нацелившаяся на два куска вырезки, не обругала его.
Когда Джейк вышел из магазина, Либби и след простыл. Он выехал на шоссе и неожиданно для себя повернул в противоположном направлении. Теперь он, по крайней мере, обязан перед ней извиниться.
Глава четвертая
Джейк не стал терять время на то, чтобы понять, чего же он, собственно, хочет. Между ним и Либби что-то возникло. Хотел он этого или нет. Однажды в его толстые рабочие перчатки попал крошечный осколок стали. Извлечь его не удалось даже с помощью магнита, и он все время царапал палец и доводил Джейка до бешенства. Чтобы покончить с этим осколком, пришлось, в конце концов, выбросить новехонькие перчатки из конской кожи.
С этой историей надо было покончить прямо там, в супермаркете. Бог свидетель, у него нет никаких причин за ней бегать. Никаких разумных причин. Но он больше не подчиняется разуму. Им управляет стихия. Инстинкты берут свое.
Вскоре Джейк притормозил рядом с микроавтобусом Либби; она как раз выгружала сумки. Не улыбаясь, с какой-то настороженностью во взгляде она ждала, пока он выйдет из машины. Потом, нагнувшись к задней дверце, вытащила еще одну сумку. Как раз в этой сумке сверху лежали детские кукурузные хлопья. Ничего, как-нибудь переживем, решил Джейк.
Ну, разумеется. В супермаркете он уже показал, как здорово держит себя в руках. Одного взгляда на ее покупки оказалось достаточно, чтобы впасть в истерику.
– Привет еще раз! Что, передумали? – спросила она.
Джейк торопливо пытался изобрести для своего появления какой-нибудь правдоподобный предлог, вроде того, что он заметил спущенную шину или нелады с клапаном. Еще ничего не потеряно.
Нет, потеряно. Может, все было потеряно в тот момент, когда он впервые увидел ее.
И тут его осенило. Тот, первый раз… Это случилось не на вечере встречи, это случилось… Ну конечно, в Релифе! Семь или восемь лет назад. Благотворительный вечер или что-то в этом духе. Джейк взял у Либби сумку. Память его медленно продиралась сквозь обломки прошлого.
– На вас было черное бархатное платье с большим кружевным воротником, и вы сидели за одним столиком с Чарли Элдерхолтом и Портерами.
Портер! Так ведь ее зовут Либби Портер!
Джейк содрогнулся от собственной глупости. Два инженерных диплома, а сообразительности – как у мяча для пинг-понга.
– Джейк, вы хорошо себя чувствуете? Пойдемте, посидите в кухне, а я быстренько разгружу всю эту дребедень и приготовлю нам по чашечке кофе.
Она опять нагнулась, вытаскивая из машины сумки; почему же он раньше не догадался, кто она, думал Джейк. Почему он не убрался отсюда к дьяволу, пока не поздно? Почему он больше не управляет собой и мотается туда-сюда, как пятидолларовый чертик на ниточке?
Чем только она его взяла? Строго говоря, бедра у нее слишком широки для такой тонкой талии, надменный подбородок плохо сочетается с лебединой шеей, что же касается улыбки…
Ну, хорошо, пусть у нее удивительная улыбка, но, кроме улыбки, что такого особенного в Либби Портер? Да таких, как она, у него может быть навалом!
Тут Либби извлекла, наконец, последнюю сумку и кивком пригласила его в дом.
– В магазине вы выглядели ужасно. Я даже испугалась оставлять вас одного. А теперь вам лучше?
Она принялась искать ключи.
– Мигрень, – пробурчал Джейк, подумав, что превращается в хронического лжеца. – Раньше со мной такое частенько случалось. Последний год, правда, Бог миловал.
По крайней мере, в этом он не солгал.
Джейк все еще сам не мог взять в толк, зачем он здесь. Ну ладно, его к ней тянет, не так, впрочем, и сильно. Как заноза в перчатке, она все время причиняла ему беспокойство, нечто вроде зуда. Но лишь до того, как выяснилось, что у нее есть ребенок. До того, как он вспомнил, что несколько лет назад уже видел ее, брюхатую, как гороховый стручок. Связаться с женщиной, у которой есть ребенок – нет уж, это не для него.
На кухонном столе лежали книжки-раскраски, из-под холодильника выглядывала пара игрушечных грузовиков, на полу валялись разноцветные кубики от конструктора. У Джонни таких было множество. Джейк вечно наступал на эти кубики босыми ногами и грозился спрятать их навсегда, если только Джонни, наигравшись, не будет убирать их на место.
– Джейк, может, вы пока… – начала Либби, и тут Джейк не выдержал.
– У вас ребенок, – ровным, бесцветным голосом произнес он.
Осторожно извлекая из сумки коробку с вермишелью, Либби кивнула:
– Да, сын. Его зовут Дэвид.
– Почему же вы сразу не признались?
Глаза Либби вспыхнули зеленым огнем. Она вздернула подбородок.
– Призналась? А что, по-вашему, иметь ребенка – это преступление?
– По крайней мере, знай, я это с самого начала, не стал бы тратить время.
Он смотрел, как заливаются краской ее щеки.
– Хорошо, теперь вы это знаете, и я вас больше не задерживаю!
– Черт побери, послушайте, Либби! Если бы я знал…
– Нет, это вы послушайте меня, Джейк Хэтчер!
Она хлопнула коробкой по столу, не заботясь о том, что станется с содержимым; Джейк почувствовал, что нервы его содрогнулись, как вермишель в коробке.
– Вы вломились в мою жизнь, точно паровой каток! И я вас об этом не просила. Ни в первый, ни во второй, ни в третий раз! Вы сами этого захотели!
– Знали бы вы, как я кляну себя за свою глупость!
– Так чего же вы ждете? Мне вы совершенно не нужны. Даже с пьяным, что пристал ко мне в тот вечер, я прекрасно справилась бы без вашей помощи!
Джейк прислонился к холодильнику, скрестил руки на груди и прикрыл глаза, ожидая, пока она выдохнется.
– И уж, разумеется, я не нуждаюсь в вашем разрешении на то, чтобы иметь сына!
– Вы ведь тоже помните тот вечер?
– Какой еще вечер? – огрызнулась Либби.
– Когда мы в первый раз встретились.
– Ничего я не помню! По крайней мере, не помнила, пока вы мне об этом не сказали. Правда, мне сразу показалось, что я вас где-то видела, но я решила, это было в школе, – неохотно признала Либби. – Хотя в школьном альбоме вашей фотографии не оказалось, – с упреком добавила она.
Руки ее были заняты связкой моркови и пакетом зеленой фасоли, и она сделала неопределенный жест подбородком. Как живучи привычки у некоторых людей, подумал Джейк.
На него вдруг навалилась усталость. Словно из него, как из шарика, вышел весь воздух. Но, как ни странно, сковывавшее его напряжение ослабло.
– Мы с вами встречались, Либби, только не двадцать лет назад. – Глаза его ощупывали ее лицо, словно в поисках – и небезуспешных – следов, оставленных временем. – Помните благотворительный вечер в Релифе? Я заметил, как женщина, явно на последней стадии беременности, пробирается сквозь толпу. В тот вечер шел дождь, я вышел за вами в вестибюль. Помните, я еще подумал, что вы жена Чарли Элдерхолта?
Встретившись на мгновение с глазами Джейка, взгляд Либби скользнул в сторону.
– Да, теперь припоминаю. Вы поймали для меня такси… Я… У меня разболелась голова, и я решила уйти пораньше. Если я в тот раз забыла поблагодарить вас, Джейк, примите мои извинения. А теперь вам лучше уйти.
Джейк не двигался; его не отпускали воспоминания о дождливом мартовском вечере, о женщине, так поразившей его своей независимостью, трогательно сочетавшейся с хрупкостью. В тот вечер он удивлялся, что ее муж так невнимателен к ней.