Король потряс головой. Встал — к собственному удивлению — ничего не опрокинув, самостоятельно дошел до кухни и поставил чайник. Потом снял с холодильника резервную планшетку и запустил «Суржик». Заваривать мате самому было как-то неправильно. Но совершенно необходимо. Два калебаса спустя в Краснодар ушло краткое и выразительное описание ситуации, сделанное на идиоматической смеси идиша и чероки с подобающими грамматическими ошибками и зашифрованное в три слоя. Видимо, с уровнем секретности он все-таки переборщил — ответ загудел только через полчаса и состоял всего из трех слов, в принципе способных вогнать в ступор любого подчиненного — «Действуй по обстановке».
Ну раз так… Как говаривала пра-пра-прабабушка Габриэляна, «Мы тут ни при чем, мы Ульянова предупреждали». Миша-Король встал, набрал еще воды, заново поставил полный чайник. Взял губку, вытер стол. Помыл и выжал губку. Открыл свежую пачку мягких салфеток и взял еще одну чистую губку. Прошел к себе. Если бы кто-то мог следить за Королем, пока тот методично возвращал рабочему столу, казалось бы, навсегда утраченную невинность, он бы заметил, что движения рыжего становятся резче и четче, плечи чуть подались назад, а ведущей рукой стала левая — или нет? Впрочем, никаких наблюдателей — живых или электронных — ни в доме, ни в окрестностях не было да и быть не могло, и предполагать их наличие значило выказать крайнее неуважение отсутствующему — а теперь уже и частично присутствующему — хозяину квартиры. Король оглядел дело рук своих — за столом снова можно было работать. В коридоре, возвращаясь на кухню, к засвистевшему как раз чайнику, провел рукой по торцу книжного шкафа, будто кота погладил. В эту форму он мог переливаться и мгновенно, но предпочитал по возможности делать это с некоторым люфтом — так потом было легче выбираться. «Аквариум» он снял с полки, не глядя, автоматически. И правильный объем чая налил, уже не тратя на это внимания.
Итак. Провокация или настоящая утечка. Если провокация — чья и против кого? Против нас? Вовсе не обязательно. Если утечка — у кого? Кто у нас может заниматься данпилами — и при этом не располагать своим обеспечением, а отсылать пробы на сторону? Но сначала, до всего — кто, кто делал экспертизу? Кто писал заключение? Работал ли один человек по обеим группам образцов? Менялся ли график работы? Есть ли подчистки в файлах? Какая система защиты и когда ее ставили? С этой группой вопросов можно работать прямо сейчас.
Затем. В лабораторию придется пойти. Значит — нужна личность. Личность с почти настоящими документами СБ. Так, чтобы допуска хватило на лабораторию, но чтобы такую карту, в принципе, могли сделать и в подполье. Это на случай, если провокация не внешняя, а идет изнутри Цитадели. И тогда наша «легенда» — что мы запустили данные Кесселя плавать как приманку и смотрели, что поймается. А если поймались свои же из соседнего департамента — что ж, так оно и бывает сплошь и рядом. Война в зазеркалье, ловля хвоста. Единственный, о ком можно не беспокоиться — это Волков. У господина советника достаточно компромата, чтобы при желании вменить нам любой градус государственной измены. Ему не нужно играть с нами. Документы необходимы и их тоже можно сделать сегодня.
И — если утечка настоящая — нужен канал связи с теми, у кого утекло. Электронный. Надежный. Тоже можно сейчас. И комплекс мер по ликвидации утечки, если это вообще осуществимо. Если там, где делали анализ, есть приличные иммунологи, у них возможно уже весь отдел гудит. Так что для того, чтобы разрабатывать пути отхода и прикрытие, все равно нужны данные по лаборатории, составу и связям.
Чай выпит, фронт работ определен. На часах 8.30. Интересно, утра или вечера? Не важно. Все равно на подготовку уйдут сутки как минимум. Если вечера, то может завтра еще удастся и поспать.
Схватил он сестренку
И запер в сарай.
Сказал он сестренке:
— Ты здесь поиграй!
Шесть часов спустя, уже вполне вернувшийся в себя и страшно недовольный этим обстоятельством Миша с омерзением смотрел в монитор.
Петр Степанович Вешенников. Младший научный сотрудник. 23 года. Только после университета. Швыцер подстреленный. Никаких подчисток, перемен или сдвигов в системе файлов не было. Это еще ничего не доказывало — Миша и сам так мог. Внутренняя почта лаборатории была как бочка селедкой набита восторженными отчетами Петечки об обнаруженном им замечательном совпадении. И это был не первый крик Тарзана. Вешенников выдавал на гора свои «Уау!» с промежутком в 10–12 дней и кое-какие из них были на непросвещенный королевский взгляд совсем неплохи. Что, кстати, делало его практически идеальным кандидатом для любой аферы с информацией.
«Паранойя, — подумал Король, — Работа с этим „б“, судя по записям, едва не год идет. Кто будет крошить в капусту архивы целой лаборатории из-за одной дезы?» «Король, — сказала паранойя, — они Лотерею уронили ради одной дезы. Ты лучше вот о чем подумай. Если эти образцы — липа и подстава, то они же наверное что-то взяли за основу. Чей-то реальный генетический материал. И скорей от старшего, чем от человека. И уж потом подгоняли показатели». «Молодец, паранойя, — сказал Король. — Так держать». Свести все данные в один файл, запустить поиск по параметрам — ну, это надолго, и заняться Вешенниковым нашим, потому что делать с ним все равно что-то надо.
Дрова он усердно
Помыл кипятком,
Четыре тарелки
Разбил молотком.
А что с ним делать? А ничего. 23 ему? 23. В армии не служил. Ну и значит, по закону о чрезвычайном положении и статусе медперсонала поедет он у нас в Саратов. Под Саратовом недавно была вспышка орора, шесть человек зараженных, мелочь, но все равно очень неприятно, здравохрана ведет поголовную ревакцинацию, медиков туда шлют вагонами… Так что никто и не удивится ни тому, что говорливый мэнээс получил такое назначение, ни тому, что — если выпадет такая карта — до места он не доехал. Решат, что испугался и сбежал, благо он у нас мальчик домашний. И искать его будет милиция без всякой связи с предыдущей работой. О, да он у нас и в резервных списках здравохраны стоит. Отлично. Значит, утречком перенесем в действительный — и все. Если потребуется. Потому что очень может быть, что второй образец — все же доброкачественный и это не ловушка, а просто совпадение. По документам заказчик — НИИ эпидемиологии в Протвино. Там, в числе прочего, занимаются орором и занимаются относительно успешно, а потому могли затребовать — и получить — ткани данпила на совершенно законных основаниях. Да затребуй они хоть владычицу морскую, им дадут. Во всяком случае, попробуют.
Можно пока посмотреть, кто там у них эти пробы заказывал и зачем. Время есть, сличалка будет копать еще долго.
И тут компьютер тихо зажужжал и открыл новое окно. И Король почувствовал, как распадается на составные части. Глаза его провалились в экран. Корпус ухнул куда-то назад и застрял в нетях. Мозг же витал над всем этим яко голубица и думал, что, наверное это так подействовала добравшаяся до кровеносной системы контактная линза, состоявшая, видимо, из чистого героина. Потому что только от усталости такое примерещиться не могло.
Генетический материал объекта «б» на 95.4 совпадал с данными некоего И.Искренникова, имеющего пребывать во всемирном розыске.
Но долго пришлось
С петухом воевать —
Ему не хотелось
Ложиться в кровать.
— Габриэлян. Сукин сын, — сказал вслух Король. — Сукин сволочной сын. Чтоб тебя чума так обошла, как ты меня обошел. Чтоб твой первенец стал меламедом. «Действуй по обстановке», как же. Я тут вторые сутки колочусь с твоими розыгрышами…
«Нет, — знакомым голосом сказала паранойя. — Не может быть. Снова ввести данные Искренникова в оборот? Напомнить о нем? Не может быть. Ни для какого розыгрыша».
Паранойя, как всегда, была права. Если мы отбрасываем невозможное, если мы отбрасываем — с омерзением отбрасываем — Габриэляна и его штучки, то варианта у нас всего два. Либо это кто-то из подполья исследует Искренникова — и есть всего одна причина, по которой
подполье может интересоваться его иммунной системой — либо кто-то из «соседей» что-то накопал и предполагает, не уверен, а именно предполагает, что команда Габриэляна может знать, где Искренников. И они подсунули нам эту дезу, чтобы посмотреть, куда мы с ней побежим. Значит, к «Луне» — что было бы самое простое — обращаться нельзя. Никак.
Миша откинулся на спинку стула, закрыл глаза. Под веки будто толченого стекла насыпали, но это не от усталости. Это из-за Пети Вешенникова, который завтра получит свое направление и поедет вовсе не на юг. Поедет он в Подмосковье, благо есть там закрытая лаборатория относительно нужного профиля. И компромат на директора лаборатории — такой, что он не посмеет ни сказать «нет», ни спрашивать, зачем. Да и по прежнему месту работы никто не удивится — молодой, талантливый, энергичный, накопал ценное, таких прибирают, бывает. Бедняга… Бегал по лаборатории, кричал «курочка яичко снесла»… Потерял свободу. Года на три, самое меньшее. И, считай, еще повезло лаборанту, что у нас есть, куда его спрятать — а то бы цена совсем другой вышла.
Не буду я с этим писать в Краснодар. Случай ясный.
Капитан СБ Владислав Симен был пыльным человеком лет 35. То есть, был он чист и отутюжен и даже несколько щеголеват, но казалось, что толстый, застарелый слой бумажной — самой въедливой на свете — пыли лежит и на безукоризненно отглаженных лацканах, и на тускло-русой шевелюре, и в складках морщин. И глаза у него сухие и пыльные — сейчас высунет раздвоенный язык и облизнет, чтобы не ссыхались.
А вот голос был без всяких признаков сипа, хрипа и шелеста — низкий, неожиданно приятный. И этим приятным голосом свалившийся ниоткуда варан госбезопасности очень сочувственно объяснял Владимиру Петровичу Штерну, что именно произошло по причине бардака, то есть, систематического неосторожного обращения с информацией, имеющего место в штерновской лаборатории.