— Какая Нина?
— Ты знаешь, какая, — сказал Игорь.
Эней заломил своднику средний палец и повторил вопрос.
— Не знаю! — взвизгнул Никита.
— Сделай музыку погромче, — сказал Игорю Эней. — Зачем препарат тратить, он денег
стоит.
Игорь выдвинул панель управления, выбрал плейлист, запустил. По ушам ударил архаичный металл, любимый Энеем. Игорь его не переваривал, но решил, что для клиента — в самый раз.
— Поехали, — сказал Эней. Игорь положил инъектор на соседнее сидение и двинул машину вперед.
— Не знаю! — захлебывался клиент, пытаясь вырваться из хватки Энея. — Ничего не знаю! Никакую Нину! Пошли вы!..
Эней припечатал ладонью его рот, чтобы пресечь поток сознания.
— Ты не понял, — сказал он. — Мы будем кататься, пока ты не вспомнишь Нину. Бак у нас полный. А когда мы отъедем за город, я пристегну тебя к этой же дверце снаружи, и мы будем кататься еще. Пока не вспомнишь.
— Оставь что-то и мне, — сказал Игорь. — У меня еще лицензия на этот квартал не использована. Да, — добавил он, как бы спохватившись, — он все знает, все помнит, тебя боится. Только маловато, на мой вкус.
— Оставлю, — сказал Эней. Клавдий снова запищал — видимо, пошел в ход другой палец. — Послушай, а может быть, ты думаешь, что мы менты? Я тебя огорчу. Мы вольные стрелки и наняли нас родители. Ты знаешь, что такое материнское сердце? Меня просили, чтобы ты умер не слишком быстро.
Писк перешел во что-то членораздельное. Кажется, Клавдий пытался объяснить, что он тут ни при чем. Это он зря.
— Как ты думаешь, — все так же спокойно продолжал Эней, — почему я причиняю тебе боль?
Мычание.
— Потому что мне заказали, в частности и это. И многое другое. Понимаешь, если ты заговоришь сейчас, мне все-таки придется отдать тебя милиции. Живого. Потому что так будет проще найти девочку.
Мычание.
— А если мы приведем тебя в нетоварный вид, то сдавать тебя не будет никакого смысла — они по весу не принимают, даже на Гороховой. А расскажешь ты все в любом случае.
Более интенсивное мычание. Тихий хруст. Ого!
— А вот теперь я слушаю, — Эней убрал руку.
— В Москве! — задыхаясь, крикнул Клавдий. — В Москве она! Только вам ее не достать, там такие шишки! Они вас сразу размажут! И меня размажут, уроды!
— Это уже интересно, — сказал Игорь. — А поподробнее?
— Какие именно шишки? — подхватил Эней.
Несколько минут, давясь соплями, Клавдий рассказывал. Он не знал ни имен, ни должностей — только название клуба: «Морена». Там происходило все, что разрешал закон: азартные игры, любительские бои между людьми и собаками, разнообразный секс. Там происходило и то, что закон запрещал: азартные игры на имущество и жизни, нелегальное потребление, бои насмерть и секс такого рода, какой запрещает даже самое либеральное законодательство.
Если все это существовало чуть ли не в открытую чуть ли не в центре Москвы — то крыша должна была быть серьезной. Наверное, даже не ментовской.
Клавдий имел дело с — вероятно — помощником менеджера. Ему пересылали заказы. Он находил «объекты», обрабатывал, доставлял. У клуба были и другие агенты, но он не знал, кто… Он действительно не знал.
На него вышли два года назад. Один из его старых клиентов сказал, что некоему очень закрытому и очень престижному клубу нужен агент в Питере. Работа та же самая — поставлять «товар». «Агнцев». При том — девственников и девственниц. Товар штучный. Платили по двадцать пять тысяч за голову. Пять приходилось отстегивать психологине, если представитель клиента оставался доволен. Он обязательно сначала приезжал лично и смотрел. Брал далеко не всегда.
Когда стало ясно, что из Клавдия больше ничего не выжать, а за окнами машины потянулась полоса лесопарка, Эней сделал Игорю знак остановиться.
— Нет, — сжался на сиденье Клавдий. — Не надо!
Эней вышел из машины, обошел ее кругом, разблокировал дверь со стороны Клавдия и рванул на себя так, что смазливый сводник выпал на асфальт. Рука, прикованная к дверце машины, вывернулась, Клавдий заорал.
— Заткнись, — Эней перестегнул наручник себе за запястье. — Поднимайся.
Клавдий с трудом перебирал ногами — не поддергивай его Цумэ за шиворот, упал бы. Заведя жертву чуть подальше от обочины — неглубоко, только до второго ряда деревьев — Эней прижал парня спиной к одному из стволов, отстегнул свой наручник и сковал его руки за стволом.
— Ты сейчас умрешь, Никита, — Эней вынул нож из ножен на запястье. — Что ты чувствуешь? Поделись.
— Не наа…. - говорить Клавдий не мог. Голова на сторону. Хрип. Кажется, его рвало всухую от страха.
— Напуган он до усрачки, — Цумэ потянул носом. — Ну… по меньшей мере, до уссачки. И все-таки на что-то еще надеется… перебирает в головенке варианты — кого бы нам еще сдать, чтобы хоть минутку подольше пожить. А вдруг появятся, спасут… Но ведь не появятся и не спасут, и он это понимает. Так что его мотает от надежды к отчаянию. Знаешь, раздумал я
это говно потреблять.
— Леви падло не їдять, — ровным голосом сказал Эней. — А раскаяние он чувствует?
— Ты думаешь, до него хоть что-нибудь дошло? — с сожалением спросил Цумэ. — Нет. Хорошо бы, но — нет. Досада наличествует. На то, что не был умнее, на то, что так глупо дал себя поймать, не поднял крик, не побежал… А вдруг сумел бы вырваться? А вдруг мы да не успели бы его подрезать? Или успели бы, но не насмерть?
— Понятно, — сказал Эней. Спрятал нож, развернулся и пошел к дороге, на ходу включая комм и вызывая номер Занина.
— Алло, — промычал в наушнике предельно усталый голос.
— Не спишь?
— Не… что? Какое слово ты сказал? Я забыл, что оно значит, сейчас в словаре посмотрю.
— Мы взяли агента.
— Где вы? — голос Занина мгновенно изменился, словно специальной программой стерли посторонние шумы.
— По 19-му шоссе на восток до автобусной остановки «Лесная». Сразу увидишь наш джип.
— А как я его взял?
— Я тебе сейчас перешлю лог беседы, которую вел с ним твой сотрудник. И завтра к тебе явится с повинной твоя зацепка. По крайней мере, должна. Да… этот тип сопротивлялся при аресте. Немножко.
— Еду, — быстро сказал Занин и визор угас.
Эней сунул руку в карман, потеребил четки. Цумэ хорошо, он курит. Ему есть чем занять руки и рот.
Ощущение было гадостное. Ладно, к делу. Он набрал Антона.
— Привет.
На том конце смачно зевнули. Эней улыбнулся.
— Я тебя из кровати вытащил?
— Не, я прямо за терминалом уснул. Сейчас в кровать пойду. Или не идти?
— Извини, Тоха, — Эней сел на переднее сиденье джипа, подключил к комму бортовой компьютер. — Сейчас я тебе солью небольшую аудиозапись, прослушай ее — это раз. И пробей московский ночной клуб «Морена». Вряд ли найдешь что-то, кроме регистрационных данных, но так, на всякий случай. По максимуму — попробуй узнать, кто хозяева. В тех же чатах посмотри и прочем трындеже. Там еще бои — человеческие, собачьи. Так что в тематических может что-то найтись.
— Есть, — сказал совершенно проснувшийся Антон.
Хорошо быть молодым, подумал Эней, начисто забывший, что ему до 30 еще плыть и плыть. Брассом.
Не прошуршав ни единой травинкой, на дороге появился Цумэ. Аппарировал, не иначе.
— Во-первых, — сказал он, закуривая. — Клиент в обмороке. Во-вторых, капеллан у нас Костя. И в-третьих, спасать эту душонку, по-моему, поздно.
Эней не ответил. Набрал номер Кости.
— Слушаю, шеф, — а вот в голосе Кости ни тени сна — хотя он старается по своей армейской привычке урвать любую минуту.
— Ты подготовил контракт с Александровыми?
— Так точно.
— Поезжай к ним и подпиши. И собирайся на утренний монорельс. Едем в Москву.
…Если спросить у образованного москвича, что такое нелегальный бордель, то он ответит, что это химера речи — существует в языке, но не встречается в природе. Если спросить то же самое у москвича обыкновенного, то даже те из них, кто не опознает химеру языка, попытайся она загрызть его в темном переулке, согласится, что нелегальный бордель встретить в этой жизни не легче, чем летающего слона. В крупную зеленую клетку. Потому что, во-первых, все, что требуется человеку — от дружеской беседы до снаффа — ему охотно и с удовольствием продаст бордель легальный, а во-вторых, со всем остальным борется не столько полиция, сколько высокие господа. Обычными своими методами.
Обе группы москвичей совершат типичную ошибку. Там где есть спрос, будет и предложение. О да, в нынешние времена не то что почти все, а пожалуй и просто все можно получить с полного согласия партнера… но что если кому-то требуется именно несогласие. Причем настоящее?
…Это была та самая Старая Москва — узкие улицы, путаница переулков со странными названиями, дома в три-пять этажей с не по-современному узкими окнами и толстыми стенами, с двускатными крышами, с парадными и черными лестницами. Вот еще отличие Москвы от Питера, — подумал Игорь. — У нас так и называют лестницы «парадными», даже если это старый блочный дом с единственным выходом. Усмехнулся — давно ли Питер стал «у нас», а квартира на Фонтанке — «дома»? Иногда казалось, что всю жизнь, а иногда…
Переулок носил странное название Щипок, и по одну сторону там стеной стояли эти старинные дома, а по другую шел забор — квадратные столбы выкрашены белым, плиты между ним — желтовато-бежевым, четырехскатные навершия столбов — темно-красным. За забором виднелись деревья и двух- или трехэтажные строения. Забор охватывал целый квартальчик неправильной трапециевидной формы, а внутри находился искомый развлекательный комплекс-клуб «Морена».
Стоянок было две — одна, практически заполненная, внутри, вторая — снаружи. Кен, сидевший за рулем, завел машину на крайнее место внешней стоянки. Хоть и предполагалось, что эту «мазду» придется бросать, но вдруг еще пригодится? Как и положено водителю-телохранителю, Кен вышел первым, обошел машину и открыл Игорю дверь.
Карточка-пропуск с мерцающей зеленой голограммой утверждала, что клиент явился посмотреть на бои без правил. О настоящих намерениях клиента в ней написано не было. Карточку Игорь украл в казино того же клуба. Эней перекроил ее под данные Игоря — работа качеством пониже Енотовской, но чекер съест.