– Это было необязательно… – в легкой панике ответила Роза. Ей словно вручили совершенно незаслуженный подарок.
– Я понимаю. Но ты моя жена. И к тому же ты все это время после аварии обо мне заботишься.
– Не только я. Приходила медсестра. И врачи…
– Уже одно, что ты здесь, бесценно. – Леон улыбнулся. Эта улыбка отозвалась у Розы в самой глубине души. В груди у нее сжалось, сердце затрепетало. Почему она всегда так реагирует?
Леон протянул ей руку, встречая ее взгляд. Роза покосилась на его ладонь, словно это была ядовитая змея.
– Я веду тебя к лобстеру, а не навстречу злому року, – сказал он.
Роза все еще колебалась, почему-то чувствуя, что не заслуживает прикасаться к нему. Как будто это право женщины, которой не существует. Преданной жены, которой она не была. Преданной жены, которой она могла бы стать, если бы Леон стремился быть настоящим мужем.
А может, она просто наделяет ситуацию ложным смыслом. Это просто ужин.
И просто его рука.
Сделав глубокий вздох, она обхватила его пальцы своими. По коже словно заплясали молнии, а потом разбежались по всему ее телу, лишая дыхания и вызывая слабость в коленях. Она не прикасалась к Леону со дня их свадьбы. И ни к какому другому мужчине тоже. У нее были сомнения, что она вообще к кому-нибудь прикасалась…
Еще один глубокий вдох понадобился, чтобы изо всех сил скрыть ее реакцию на мужчину. Но тут же она совершила страшную ошибку. Она подняла глаза, встретила его взгляд, и то, что она там увидела, ее поразило. Они не были черными. Плоскими, однотонными. Они были… как расплавленный металл. Их жар в точности отражал огонь, который сжигал ее изнутри.
– Идем, – сказал он хрипло.
Роза могла только последовать за ним. И это о многом говорило. Не только о текущем моменте, но и о прошлых годах, до самой их встречи.
А когда они вышли на веранду, у нее перехватило дыхание, грудь была переполнена чувствами, так что она могла только стоять на месте и дрожать. Леон все еще держал ее за руку. А прямо перед ними стоял превосходно сервированный на двоих стол, в середине которого горела свеча.
Все было в точности как в ее фантазиях. Девических фантазиях. Когда любовь к нему была всего лишь желанием красивой романтики, когда они держатся за руки и говорят о высоком. Еще до того, как она узнала, что в отношениях между мужчиной и женщиной есть не только ужины при свечах и держание за руку.
– Что-то не так?
Роза посмотрела на него, в полное решимости лицо. В его глазах были какие-то сильные чувства, которые она не могла понять. Она знала только, что всю жизнь ждала, чтобы Леон так на нее посмотрел. И почему-то он смотрел на нее так сейчас. Она была не в силах сопротивляться. Это выражение его глаз брало ее в плен целиком и полностью.
– Все в порядке, – солгала она, двигаясь к столу. Садясь, она заметила, что рядом с тарелкой Леона снова стоит бокал с водой, а не вином.
– Ты больше не принимаешь обезболивающие, – заметила она.
– Нет. Но я не вполне уверен в своих отношениях с алкоголем и поэтому решил, что лучше будет воздерживаться. Прошлую неделю я прекрасно без него обходился. Так зачем начинать сейчас?
Роза медленно кивнула:
– О-о-о… Хорошо… Тогда, может, мне тоже стоит пить что-то другое.
– Не стоит. Я понял, что мы все время говорим только обо мне. Но я хочу узнать больше о тебе, Роза. Ведь я забыл не только себя. О тебе я тоже ничего не помню.
У нее отчаянно билось сердце, во рту внезапно пересохло.
– Сомневаюсь, что это особенно интересная тема для разговора…
– Сомневаюсь, что для мужчины может быть тема интереснее, чем его жена.
– Мы не… У нас не такие отношения, – сказала она. Говорить правду вслух было тяжело.
– Почему?
– Мне кажется, ты не слишком приспособлен для брака.
Леон нахмурился:
– Я что, обращался с тобой нехорошо?
– Нет, – поспешила прогнать его страхи Роза. Она опасалась, что Леон вообразит себя чудовищем, хотя в этом не было ни доли правды. – Ты просто независим. Мы немного времени проводим вместе, как ты уже наверняка понял по тому, что у нас отдельные спальни. Мы редко едим вместе на веранде. Мы не делимся друг с другом сокровенными мыслями…
– Тогда почему ты вышла за меня замуж?
В его голосе было столько недоумения, столько полнейшего непонимания… Поразительно было слышать этот вопрос от него.
– Я могу назвать тысячу причин, по которым женщина вышла бы за тебя замуж. Ты исключительно красив. Успешен в делах. А я… я… Давай будем честны, Леон. Я не красавица.
Он нахмурился еще сильнее. А потом протянул руку через стол, коснулся кончиком большого пальца уголка ее рта. Сердце сильнее забилось у нее в груди, все тело застыло, все фибры ее души напряглись в ожидании того, что он сделает потом. Леон обвел линию ее верхней губы, а затем и нижней, прежде чем погладить ее скулу, медленно двигаясь по коже.
– Должен признать, что сначала я так и подумал. Но чем больше времени я провожу с тобой, тем больше меняется то, какой я тебя вижу. Единственное мое настоящее воспоминание, единственный образ из прошлого – это твои глаза. Я помню только тебя, хотя все остальное превратилось в неясные образы и размытые картины, если не исчезло вовсе. Твои глаза – это правда моего прошлого. Моя правда. Как же я могу не считать их, и тебя, Роза, бесконечно прекрасными?
Теперь Роза и вовсе перестала дышать. У нее было ощущение, что она вот-вот съедет со стула вбок и потеряет сознание. Но Леон так на нее смотрел, говорил такие слова… Прошлые кошмары внезапно превратились в сладкий сон. Она не могла этим не наслаждаться; все было именно так, как она всегда хотела.
Но она не хотела получить это такой ценой.
И все равно она была не в силах отвернуться.
– Это… невероятно приятно слышать.
– Я же жадный и высокомерный, помнишь? По твоим словам, я не отличаюсь ни щедростью, ни добротой нрава. Так что говорю я это не из душевной доброты. Это чистая правда. В моей ситуации возможность говорить правду ограничена; я мало что знаю наверняка. Но это я знаю точно.
Леон приложил ладонь к ее щеке, согревая кожу… обжигая ее.
– Ты моя жена. Я хочу знать о тебе все.
Он отвел руку, вернул на свою сторону стола. Роза нервно откашлялась, перекладывая приборы на столе, чтобы чем-то занять руки.
– Ты училась в университете? – спросил он.
– Да, – ответила Роза.
– Что ты изучала?
Она поерзала, неуютно себя чувствуя под его пронзительным темным взглядом.
– Историю. Ты уже мог догадаться, что мне нравится все старое, прошлое. Чем больше древности и пыли, тем лучше.
– Это намек на мой возраст?
Роза рассмеялась:
– Вообще-то нет, но мысль интересная. Нет, мне нравится запах книг, подернутых плесенью страниц… все такое. Мебель с обивкой из старого бархата, всегда чуть сырая на ощупь.
– На мой вкус, звучит не особенно привлекательно.
– Нет, конечно нет. Твои комнаты обставлены современно именно поэтому.
– Что я могу сказать – я предпочитаю жить без пыли и плесени, – парировал он. – Значит, ты закончила исторический…
– Не закончила, – сказала Роза. – Я проучилась два года. А потом бросила.
– Почему?
– Я вышла за тебя замуж.
Ее ответ повис в тишине, неуютный, почти как обвинение, хотя она этого и не планировала.
– Из этого следует вопрос, который я давно хотел задать, – сказал Леон. – Сколько тебе лет?
Роза еще активнее принялась играть с приборами:
– Двадцать три.
– Значит, когда мы поженились, тебе был двадцать один год.
– Двадцать. Оставалось немного до моего дня рождения, и мы женаты чуть больше двух лет…
– Не слишком рано для замужества?
Она пожала одним плечом:
– Мой отец умирал. Мы оба это знали. И знали, что с тобой я буду в безопасности. То, что я вышла за тебя, принесло ему немало радости. Мы не хотели его этого лишать.
– А потом твой отец умер и… я разъезжал по командировкам и вечеринкам. И оставил тебя одну в этом доме, без законченного образования, заниматься непонятно чем…
– Ты помог мне. Когда отец умер, ты не просто бросил меня и пошел гулять по вечеринкам. Ты меня поддерживал. Занимался всеми вопросами, пока я не могла об этом думать из-за эмоций.
Облегчение, проступившее у него на лице, тронуло что-то глубоко у нее внутри.
– Это уже что-то.
И я занималась организацией семейной истории. Генеалогическое древо нашей семьи – оно вообще-то уходит корнями в дни основания страны. Так что оно весьма ветвистое и, как ты понимаешь, сложное.
– Замечательно. Значит, я оставил тебя здесь обрастать плесенью в компании старой мебели, которую ты так любишь. Какое проявление щедрости.
– Нет, – твердо возразила Роза, поборов рвавшиеся из груди чувства. Вообще-то это было правдой. Ее отец умер, а Леон вернулся к той жизни, которую вел до этого. Он никогда к ней не прикасался, ни разу, но продолжал спать с другими женщинами. Роза это знала, она не слепая. Желтая пресса печатала все подробности. Бедная наследница Таннеров и ее гулящий муж. Но Роза не хотела рассказывать об этом Леону. Не хотела рассказывать этому мужчине…
Как странно: она не хотела расстраивать его правдой о нем самом.
– Ты не говоришь мне правду.
Я не уверена, что правда в этой ситуации пойдет тебе на пользу.
Леон поднялся с места, обошел стол и опустился перед ней на колени. Так они смотрели друг другу глаза в глаза, и он был так близко, что Роза чувствовала запах мыла на его коже, тепло, исходившее от его тела. Ее охватило желание прикоснуться к нему. Преодолеть расстояние между ними. Но она не стала. Просто сидела на месте, словно заледеневшая. Как обычно.
Оказалось, что ей не нужно было ничего сделать, потому что все сделал Леон. Он обнял ее лицо ладонями, притянул ближе к себе.
– Значит, мы создадим новую правду. Не вижу причин не построить новую жизнь. Ты поделилась со мной своими мечтами, и мне нравится, как они звучат.