— Да, конечно, я все понимаю. Теперь между тобой и мной нет ничего общего. Ты — леди, я — шлюха, хозяйка публичного дома, принадлежащего Боннатти. С чего бы это тебе захотелось якшаться со мной?
— Заклинаю тебя! — Кэрри готова была сорваться. — Скажи мне, чего ты хочешь.
Сьюзита полюбовалась своими кольцами.
— Я хочу предупредить тебя, вот и все.
— Предупредить меня?
— Да. О расследовании по делу Боннатти.
— О каком расследовании?
Сьюзита приподняла солнечные очки и с недоверием воззрилась на Кэрри. Глаза ее блеснули поразительно живым блеском на поблекшей уже сероватой коже лица.
— О расследовании, проводимом твоим сыном. Кэрри как током ударило. О расследовании, проводимом твоим сыном. Она знала, что Стивен над чем-то работает, но из соображений безопасности он никогда не упоминал ничьих имен. Он не доверял никому. Даже Джерри ничего не знал.
— Тебе это неизвестно, — констатировала Сьюзита. Она отрицательно качнула головой.
— Вот дерьмо! — воскликнула Сьюзита. — Да-а, но Боннатти в курсе… и он ничуть не взволнован.
— Что ты имеешь в виду?
— Не я одна шла за тобой все эти годы. В горле у Кэрри стоял тугой комок.
— Боннатти знает, чей Стивен сын. Это-то и придает ему сил. Когда его поставят перед Большим жюри, он им про тебя все и выложит. Можешь представить, что тогда будет с этим расследованием Стивена? Его же поднимут в зале суда на смех — с такой-то матерью. Так вот, Боннатти именно этого и не терпится. Это как объявить об открытии нового шоу — и он готовится, чтобы не ударить лицом в грязь. А на тебя у пего есть все: наркотики, фотографии, медицинские справки из больниц — все. У него есть даже те снимки Стивена с нашими девушками — помнишь, ему тогда было четыре года? Прелестный малыш, одетый в белый шелковый костюмчик, стоит на столе…
Потерявшая сознание Кэрри сползла с сиденья на пол машины.
Забросив нога на ногу, Лаки сидела на своей постели. Глаза закрыты, пальцы прижаты к вискам. Энцо Боннатти. Ее крестный отец. Ее учитель. Мужчина, которому она верила, которого любила. Человек, заменивший ей Джино.
Энцо Боннатти. Ядовитая змея, спрятавшаяся в траве. Убийца. Мясник. Это он расправился с Марко — не собственными, чужими руками. Но команду отдал он. «Покончите с ним, — так он, наверное, сказал. — Марко — единственный, кто знает все. Девчонки и Косты можно не опасаться. Они отвалятся сами по себе. У них не хватит мозгов, чтобы остаться».
И ведь Энцо оказался прав. Как, должно быть, у него ходил ходуном кадык, когда Лаки сама принесла ему на блюдечке все, к чему он стремился. Ему и этим близнецам Кассари, сыновьям убийцы ее матери.
До самого последнего момента она ни о чем не подозревала. Маленькая глупышка Сантанджело. Маленькая описавшаяся девочка Лаки. Дура.
И если бы не Боджи, она бы и сегодня не стала ничуть умнее. Боджи, всего-навсего кое-что услышавший из разговора двух чикагских громил, воспользовавшихся его такси десять дней назад. И хотя услышал Боджи немного: какие-то обрывки, чьи-то имена и даты, этого оказалось достаточно, чтобы возбудить в нем интерес, достаточно, чтобы он начал размышлять об Энцо Боннатти и его преданности Лаки. Этого хватило, чтобы Боджи рискнул провести свое собственное небольшое расследование.
Узнать ему удалось многое. И без особого труда. У него был приятель в полицейском управлении, который по его просьбе покопался в папке с делом об убийстве Марко. «Убийца не найден» — стояла пометка на папке. А внутри были длиннейшие полицейские отчеты о беседах с подозреваемыми. Допрашивали и братьев Кассари, но у них оказалось несокрушимое алиби. Тогда допросили одного из их боевиков. Арестовали его, затем выпустили под залог, а на следующий же день его сбил какой-то сумасшедший водитель, которого так и не нашли. Мортимер Саурис был мелким игроком, причем в тот день, когда застрелили Марко, он находился далеко от города. Известен Мортимер был тем, что заключал различные пари, но, проигрывая, просто сматывался, не платя денег. Он вовсе не собирался кому-либо мстить, но очень многие хотели бы отомстить ему.
Марко убили братья Кассари по прямому приказу Энцо Боннатти. В общем-то это не составляло большого секрета.
Пальцами Лаки еще сильнее сдавила виски. Как же она не смогла разобраться в том, что происходит? Почему даже подозрений у нее не возникло?
Внезапно она вскочила с постели. Теперь она знала, что делать.
Когда они уходили от Риккадди, Коста был насквозь мокрым от пота. Всю жизнь он любил улаживать самые запутанные дела миром. Но сейчас, когда Джино вернулся, мир и спокойствие остались в прошлом.
— Грязный сукин сын, — пробормотал Джино, когда они уже сидели в машине. — Грязный вонючий лжец.
— А что не так? — неохотно спросил Коста. — Он же согласился со всем, что ты говорил. Он ведь даже не спорил.
— Выживаешь из ума, Коста? Меня здесь не было, а ты — единственный, кто ничего не знает.
— Ты считаешь, что он собирается обмануть нас?
— Да проснись же, старина. Его планы идут дальше. Он собирается нанести удар, я знаю. Я вижу это в его глазах.
Коста искренне поразился.
— Значит, ты думаешь, что Энцо, твой старый друг…
— Спокойно, Коста. Выброси из головы свой идеализм. Люди меняются. Мне нужно подумать. Мне нужен покой. И совершенно необходимо усилить безопасность. Он готовится нанести удар. Я знаю.
— Но Джино…
— Что, Коста? Что? Думаешь, такого не бывает?
— Я только…
— Ты сообщил Лаки и Дарио, во сколько я хочу с ними встретиться?
— Я пытался найти их…
— Нечего пытаться, приведи их в отель. Если Энцо планирует покончить со мной, то следующей может стать Лаки. Кто знает? Мне нужно, чтобы они прибыли в отель как можно быстрее. Привези их лично.
Коста кивнул; пот с него катился ручьем.
Энцо забрался на заднее сиденье своего шоколадного цвета «понтиака» с пуленепробиваемыми стеклами и стереосистемой, стоившей дороже самой этой чертовой машины. В раздражении он вставил кассету Тони Беннета и под звуки «Я оставил свое сердце в Сан-Франциско» сказал Большому Виктору:
— Пора. Ты сам позаботишься обо всем. Ошибок я не потерплю.
— У меня есть идея, босс, — проговорил большой Виктор, капая слюной.
— Говори.
— Почему бы нам не использовать парня? Дарио? Если это сделает он, то никто не посмеет указать на вас пальцем. У Сантанджело немало влиятельных друзей, которым может не понравиться, если вы окажетесь причастны. А если мы используем мальчишку, то никто и не пикнет.
— А башка у тебя работает! — воскликнул Энцо. — Парень сейчас на квартире, так?
— Как вы и велели, босс, — подтвердил Виктор. Про себя он подумал, что нужно будет не забыть и о Рут. Она его не подвела, в нужный момент сделала то, что требовалось. Позвонила своему старому дядюшке и попросила совета. Виктор сразу же понял выгоды, посланные ему судьбой в образе сына Джино Сантанджело.
— Держись подальше от дома. Я пришлю своих людей, — сказал он Рут. — Ты у меня умница. Правильно сделала, что позвонила.
— А как насчет Сал? Они не причинят ей вреда? «Какое тебе до нее дело, — хотел сказать Виктор. — Подумай лучше о себе».
— Конечно нет, детка, — уверил он ее. — Придешь домой вечером. К этому времени все уже будет кончено.
— Когда вернемся, приведи его ко мне, — решил Энцо. — Знаешь, Виктор, если парень нам сгодится, это будет лучшим выходом.
— Так я и сказал, босс.
— Нет, это я так сказал.
Кэрри выбралась из «кадиллака» на углу Сто девятой улицы, поймала такси и направилась домой. Дома отпустила прислугу и заперлась в кабинете Эллиота, где уселась перед витриной с принадлежавшей мужу коллекцией оружия. Что она понимала в пистолетах? Едва ли много. Однако знаний ее хватит на то, чтобы выбрать самый маленький и зарядить его. Должно хватить и на то, чтобы им воспользоваться. Но не Сьюзиту наметила Кэрри в качестве жертвы. Сьюзита пришла предупредить ее, одному Богу известно, зачем это ей, после стольких-то лет.
Нет, ее мишенью должен стать Энцо Боннатти, живший, по словам Сьюзиты, в хорошо охраняемом особняке на Лонг-Айленде, откуда и тянулись по всему городу нити его зловещей паутины.
Кэрри смотрела на оружие, и взгляд ее остановился на небольшом револьвере 38-го калибра.
Она медленно поднялась, подошла к окну и достала из цветочной вазы ключ от витрины.
Стоявший перед нею выбор был очень прост. Карьера сына — либо жизнь Энцо Боннатти.
Выбора, собственно говоря, не было.
Коста нетерпеливо давил на кнопку звонка у двери Лаки. Все утро он пытался дозвониться до нее, но впустую. То же самое было и с Дарио. Никто не ответил и на его звонки, сделанные во время обеда.
И вот он стоит перед ее квартирой и молится в душе, чтобы Лаки оказалась дома. Пришла пора и ей обратиться лицом к реальности. Джино вернулся, сомнений в этом быть уже не может.
Наконец за дверью послышался какой-то шум. Сдерживаемая цепочкой, она раскрылась.
— Коста? — Голоса он не узнал. Он встревожился. Где прислуга? Кто еще находится с ней в квартире?
— Да, — коротко ответил он.
Дверь распахнулась полностью, на пороге стоял Боджи Паттерсон.
— Что ты здесь делаешь? — резко спросил Коста.
— Он у меня в гостях. Мне ведь дозволено принимать посетителей, не так ли? — Из спальни в коротком халатике выступила Лаки.
— Я целый день пытаюсь разыскать тебя, — обиженно проговорил Коста.
— Я выходила, а вернувшись, отключила телефон. В чем дело?
— Ты читала газеты?
— Нет. А что такое?
Он сделал глубокий вдох.
— Твой отец вернулся. И хочет видеть тебя.
Дарио пребывал в растерянности. Что, черт возьми, происходит вокруг? Он сидел на кухне в доме Энцо Боннатти, пил чашку за чашкой горячий крепкий кофе, и за каждым его движением настороженно следили двое каких-то громил.
— Я хочу домой, — уже в четвертый раз прохныкал он.
— Мы отвезем тебя туда, — ответил ему один из мужчин, его звали Руссо, — как только ты должны