Мне наконец удалось справиться с душившим гневом и прислушаться к словам Фридгерса.
– Вы так уверены, маги интересуются именно мною?
– А вы считаете, один из них совершенно случайно оказался в том убогом трактире? Аккурат после вашего побега?
Я вздрогнула. Передернула плечами, не в силах сдержать пробежавшую по телу дрожь. Накатила дурнота. Я точно вернулась в подвал фраканского хутора. Трупы, рыжие волосы мага, бледное лицо, запах горелого мяса, череп с горящим алым глазницами. Подняла ладонь ко рту, давя приступ тошноты.
– Что такое?
Кровать прогнулась, меня обняли за плечи, притянули к себе, и я уткнулась в мужскую грудь.
– Ты что-то вспомнила, девочка? Поделишься?
Я помотала головой. Нельзя рассказать, не раскрыв своей глупости и срыва тайной операции. Кстати, не в этом ли причина «личного приказа императора»? Но Леон обещал: никаких последствий моего проступка не будет. Мол, ты – моя невеста, и дело становится семейным, но что, если он ошибался? Хорошая теория, вот только в нее никак не вписывается неизвестный маг.
Я отстранилась, меня не стали удерживать, вытерла глаза. Что поделать, мы, дарьеты, крайне чувствительны к чужой жалости, но объятия наемника еще не повод для откровенности. И надо что-то делать с нашим общением. Я предпочла бы остаться на «вы», но наемник путался, точно дебютантка на первом балу.
– Ты понимаешь, чем больше я буду знать, тем проще будет помочь.
Я прикусила губу, потупилась и отрицательно мотнула головой.
– Шанти, бездна тебе побери, – меня грубо встряхнули за плечи, – твое упрямство только все осложняет, и, если понадобится, я заверну тебя в ковер и протащу через полстраны на плече, поняла!
Куда уж понятнее, но ковер – не повод сокращать мое имя.
– Для вас – дарьета Шанталь. И могу одолжить парик, чтобы сделать бороду.
Наемник скривился, представив то же, что и я: засаленный халат, длинную бороду и намотанные на голову тряпки. Ковры к нам в империю попадали через пустыню с юга, и купцы оттуда отличались экстравагантностью в одежде, а еще культом экономии воды. Мылись они крайне редко, но качество привозимых ими ковров заставляло мириться покупателей с запашком от продавцов.
– Шанталь, поверьте, ковер еще более неприличный способ перемещения для незамужней дарьеты, чем путешествие в парике.
Надо же, запомнил мои слова.
– Я верю, вы достаточно разумны, чтобы это оценить. Сейчас у нас нет времени на разговоры, надо покинуть гостиницу. Вам помочь с одеждой?
Я представила его руки на своей спине и торопливо развернула свертки. Фридгерс приобрел юбку и блузку. Разумно.
– Нет, благодарю, справлюсь сама.
– У вас полчаса на сборы. Пообедаете в дороге, я попрошу запаковать еду нам с собой, раз вы решили объявить голодовку.
И вышел, не забыв закрыть дверь на ключ. Так то, Шанти. Жалость – попытка добиться откровенности, а ковер – припугнуть. Не стоит питать иллюзий и видеть заботу там, где ее нет. Теплый шарф с плащом – гарантия того, что я снова не простужусь. Шерстяные чулки и удобные сапожки – по той же причине. Фридгерс – профессионал, вот и парик подобрал максимально не похожий на мой родной цвет волос.
Я подошла к зеркалу. На меня смотрела девица со светлыми волосами, с детства знакомым лицом, одетая скромно, но добротно, и меня посетило странное чувство, точно я смотрю на кого-то чужого.
Шанти, а ведь ты больше не золото ВанКовенберхов. Волосы отрастут, но смогу ли я остаться собой? Не потеряюсь ли между побегами, тюрьмами и убийствами?
– Дарьета, мы вас ждем, – в дверь просунулась бандитского вида рожа, я вздрогнула, отвела взгляд от зеркала, подхватила плащ и вышла из комнаты.
До ближайшей станции мы добрались в дорожной карете, влекомой по тракту четверкой лошадей. Попутчиков было трое: служительница богини и пожилая семейная пара. Монахиня дремала, а вот дэра проявила к нам живейший интерес. Разглядывая нас с теплой улыбкой, она расспрашивала о свадьбе и путешествии к родственникам.
Я с радостью отдала разговор на откуп Фридгерсу. Забавно было узнать, что мне на год больше, чем на самом деле. Что я единственная дочь, у меня золотой характер и самая красивая внешность на всем белом свете.
На мою беду фантазия у наемника оказалась богатой – ему бы романы писать. Под конец путешествия мне хотелось одного: заткнуть болтливый рот «мужа» его же шейным платком.
На особо трогательных моментах: «А потом я встал на колено и протянул кольцо», мою руку подносили к губам и нежно целовали. Я кривилась – исключительно про себя – сдерживала желание вытереть мокрую кожу об юбку и улыбалась так, что скулы сводило.
Второй наемник, представившейся Крейгом, одобрительно кивал на мою улыбку, точно лично ему сдавала экзамен на притворство. Надо ли говорить, что из кареты я не вышла – выпорхнула с горящими от смущения и злости щеками.
– Ты! – ткнула пальцем в грудь наемника, когда мы оказались в отдалении от зрителей.
Брови Фридгерса взлетели вверх, а на губах заиграла столь самодовольная улыбка, что я закрутила головой в поисках чего-то увесистого и подходящего для вразумления. Как назло, мусорная урна стояла в десяти шагах. Пришлось вразумлять словесно, отбросив воспитание и вежливость.
– Еще раз устроишь подобное, и я предпочту ковер твоему обществу, понял?
Брови взлетели еще выше, а улыбка стала шире.
– Мы уже делим один ковер на двоих, колючка. Если тебя найдут, мне достанется пуля или веревка на суку ближайшего дерева. Таких, как я, кончают без суда и следствия. Впрочем, – он скомкал улыбку и окинул тяжелым взглядом, – меня убьют быстро, а вот что ждет тебя…
Я сглотнула, поежилась – солнечный день вдруг показался холодным, а ветер, пробравшийся под плащ, ледяным.
– Меня ждет жених, – вскинула подбородок.
– Где?
Этот сын бездны еще и оглянулся, заставив меня сжать кулаки и мысленно пожелать ему сдохнуть.
– Неужели?! – он притворно охнул, махнув рукой в сторону проходящего мимо нас почтенного вида дэра, чей объемный живот не мог скрыть даже просторный плащ. – Представишь?
Крейг уже не потешался, а откровенно ржал, что, к моему удивлению, нисколько не смягчало его зверской физиономии. Я с трудом оторвала взгляд от перекошенного лица: одна сторона навечно застыла из-за шрама, а вторая растягивалась в ухмылке.
– Катитесь в бездну, – искренне пожелала обоим и, резко повернувшись, зашагала в сторону вокзала.
Мужчины догнали меня через три шага. Пристроились, точно сторожевые псы, по сторонам. Фридгерс пробовал подхватить под локоть, но я не дала.
Поезд к южным окраинами империи отправлялся через три часа, и, все еще недовольную меня, пригласили на обед. Ну, как пригласили. Ухватили за руку и молча потащили куда-то. Вбитое с детство воспитание не позволило устраивать публичный скандал, а потому я тоже молча, но с крайне невоспитанными мыслями, следовала за наемником. Оказалось, в таверну.
Глава шестая
– Дорогая, вы нам не поможете?
В лавку нижнего белья вошли старушки, того приятного вида, когда в одежде превалируют спокойные тона, на руках кружевные, в тон, перчатки, седина скрыта модными шляпка, а в поблекших с возрастом глазах все еще горит юношеский задор. Над их головами показалось лицо Крейга. Мужчина в одно мгновение отыскал меня взглядом и убрался обратно на улицу, торчать около витрины. И ведь лично проверял, что в лавке нет запасного выхода, чем напугал владелицу до побледневшего лица и заикания в голосе. Она, бедная, решила, что ее грабить пришли. Нет, всего лишь побаловать необходимыми обновками меня.
– Конечно, дэры, к вашим услугам, – вяло улыбнулась продавщица, нервно поправила прядь волос и кинула тоскливый взгляд на деревянный шкафчик, стоящий в углу, явно мечтая добраться до его содержимого и успокоить нервы, когда мы уберемся прочь.
Старушки, судя по внешней схожести – сестры, увлеченно зарылись в разложенные на прилавки панталоны.
– Марьяра, смотри какие, – одна из сестер потрясла парой. Короткие, по моде, панталоны были нежного голубого цвета, а их тонкое кружево оставляло мало места для мужской фантазии. – Мне бы такие, когда мой сокол был жив, – сообщила, зардевшись.
– А сейчас они тебе зачем? Демонов в бездне соблазнять? – фыркнула Марьяра, безжалостно отбирая голубую нежность и отправляя ее обратно в стопку. – Вот эти посмотри, – она расправила белую из грубой ткани пару необъятных, на мой взгляд, размеров.
– Они мне большие, – мотнула головой старушка и упрямо потянулась за первым выбором.
– Глупая, – припечатала Марьяра, – а натягивать на тебя их как будут? Смотри, – тонкий шелк затрещал под грубым нажимом, – резинка тугая, ткань не тянется. Ты о чем думаешь, старая?
– Сама старая, – обиделась сестра, – может, я и там, – она подняла глаза к небу, – красивой хочу быть.
Вторая сестра тоже воздела очи к небу, но совсем с другим выражением на лице.
– Дура ты, Катрель, кому сверкать голубыми трусами собралась? Ты еще туфли на каблуках купи, чтобы демоны от хохота передохли.
– Ничего ты не понимаешь, – поджала губы Катрель, потом тяжело и смиренно вздохнула: – Ладно, давай свои паруса. В них еще пяток меня поместится, но ты права. Главное – легко наденутся. Но тапочки с помпонами я все же куплю, поняла?!
– Хорошо, – махнула рукой Марьяра, – будут тебе помпоны, – и обратилась ко мне: – Дэра, вы уже выбрали?
Я кивнула и отдала стопку белья для расчета. Старушки пристроились сбоку. Некоторое время все молчали. Продавщица шевелила губами, складывая, старушки оценивали мои покупки. Первой не выдержала Катрель.
– Простите, дорогая, но по какой причине вы столь рано решили собрать вещи последнего пути?
Я вздернула брови и взглянула на свой выбор под другим углом зрения. Женщина за прилавком тоже замерла, держа в руках пару непритязательных панталон старого фасона, длиной по колено, из грубой, серого оттенка ткани.