Впервые я задумалась над тем, зачем живу. Чтобы улыбаться и танцевать? Чтобы выполнять прихоти мужа? Хорошо, если боги дадут детей, а если нет?
«Мы будем учить детей». Я представила, как вхожу в класс, где на меня с парт смотрят десятки пар любопытных глаз, как дети ловят каждое мое слово, и я открываю для них новый мир. Титул «дарьета» уже не казался идеалом жизни.
– Значит, вы тоже считаете, что власть не должна быть сосредоточена в руках одного человека? – осведомился у «мужа» Аргус. Третий студент, представившийся Вальгерием, большей частью молчал, кивая в особо значимых моментах спора.
Ох уж эти «дорожные знакомства»… Минимум этикета, обращение по именам и желание выплеснуть свою жизнь на случайных людей. Наш разговор очень быстро свернул в сторону политики.
Я всегда считала, высшее образование – благо. Оно помогает нашей стране оставаться великой. Подбрасывает топливо двигателю прогресса. И просто украшает общество умными, образованными людьми, но оказалось, ум – не всегда хорошо. Порой его излишек приводит к опасным заключениям.
– Если этот человек избран из народа, – делая вид, что задумался, проговорил Фридгерс, – но и тогда велик шанс, что избранник решит задержаться у власти, превратившись в нового императора.
Мы не просто обсуждали императора, мы обсуждали совершенно крамольные вещи: власть без его величества. И пусть у меня были личные причины не любить Тадеуса-Эрам-Шари – сложно любить того, кто приказал тебя арестовать – но даже я понимала: власти нужна сильная рука. Если отрубить у тела голову, ноги не будут знать, куда идти, руки – что делать. Как бы ни был плох его величество, на нем держится все. Убери – и страна посыплется по бревнышку.
Наемник был лишен верноподданнических чувств. Совершенно аморальный тип. Так что студенты нашли в его лице полное понимание своих идей.
Я сидела, краснея от смущения, вынужденная слушать этот бред, потому как мой единственный вопрос:
– А вы считаете, ваш человек из народа будет знать, как управлять государством?
Вызвал бурю негодования со всех сторон.
Мне доказывали, что управлять страной можно научиться на ходу. И если человек умен и талантлив, если у него хорошая команда советников, если есть минимальный опыт управления, то ничего сложного нет. Главное, чтобы человек целиком и полностью отдавал себя стране, чтобы любил и заботился исключительно о благе народа.
Этакая утопическая идеальная личность. Мне страшно стало за детей, которых они собирались учить.
Вот кого надо арестовывать. Вот кто несет вред государству, а не такие заблудшие души, как мой отец. Если бы могла – сама арестовала, но о чем мечтать, когда в первую очередь арестуют меня. И будем мы сидеть в соседних камерах… Быстро же невзгоды способствуют развитию терпения. Поэтому я сидела молча, внутренне кипя от негодования.
– Собирайся, скоро выходим.
Я удивленно вскинула брови. Никто не удосуживался держать меня в курсе планов, и это несколько нервировало.
– Мы пересаживаемся на ночной «Острец».
– Рады были знакомству.
Я едва заметно фыркнула. Наемник и студенты-вольнодумцы – самая подходящая друг другу компания. Жаль, молодые люди не в курсе истинного лица моего «мужа». Не думаю, что их теплое чувство «взаимопонимания» останется прежним, узнай они, кто он на самом деле.
– Ночной? – спросила тихо, когда студенты вышли в коридор.
– Да, дорогая. Нас ждет одно купе на двоих. Не считаешь, это – прекрасная возможность ближе узнать друг друга.
Я прикусила губу, искренне надеясь, что слова – очередная провокация, которые, как я заметила, обожает делать наемник.
– Желаешь узнать, как сильно я могу расцарапать твое лицо? Или пристрелить, пока ты будешь спать?
Фридгерс прищурился, прошелся по мне оценивающим взглядом.
– Знаешь, мое задание еще никогда не было таким, – он понизил голос, наклонился, едва касаясь губами щеки. Я с трудом заставила себя не отстраниться, – приятным.
Его палец очертил линию моего подбородка, я все же дернулась и искренне пожелала:
– Сожри тебя бездна!
Фридгерс ответил искренним смехом.
– Ты так не похожа на дарьету, что я начинаю сомневаться, ту ли девушку похитил?
Колеса застучали сильнее, вагон тряхнуло.
– Подъезжаем. Отложим наш разговор, милая, до вечера.
А мне очень хотелось, чтобы Фридгерс до этого вечера не дожил.
Глава седьмая
Поезд стоял на путях, пыхтя и покашливая, как давний любитель махорки. Вокруг суетились пассажиры. С очередным пронзительным гудком вокзальная суета цепенела, чтобы через мгновенье вспыхнуть с удвоенной силой.
В толпе мелькали синие форменные куртки рабочих. Прошла строем рота солдат. Я засмотрелась, но меня дернули за руку, еще и за талию приобняли – не вздохнуть – и потащили за собой, как чемодан.
Мне всегда нравилось путешествовать, но сейчас в роли бесправного багажа путешествие теряло свое очарование.
Бездна, как хочется, чтобы меня оставили в покое! Я желаю столь малого: забиться в угол, закрыть глаза и забыть обо всем.
Проводник вежливо поклонился, занес багаж в купе и удалился, получив на чай.
– Располагайся.
Фридгерс продолжал играть в заботливого мужа, но я знала, рано или поздно игра ему надоест. И тогда забота превратится в жестко ограниченные рамки: встать, сесть, молчать. Я содрогнулась, и это не укрылось от мужчины.
– Замерзла? Потерпи, я распоряжусь, чтобы нам подали ужин. А пока не хочешь разобрать покупки?
Я помотала головой, присаживаясь на мягкий диван около окна, но Фридгерсу мое согласие и не требовалось. Мужчина зашуршал бумагой, я даже дыхание затаила. Неужели хватит наглости рыться в женском белье?
Хватило.
– Дорогая, – Фридгерс разочарованно растянул в руках панталоны строгого покроя, вдобавок такого унылого серого оттенка, что мог вызвать приступ хандры даже у самой благочестивой девицы. К ним прилагалась такого же «веселого» цвета нижняя сорочка.
– Знаешь, по нижнему белью можно многое сказать о женщине. Я ожидал что-то более, – он взмахнул кистью, – изящное или кружевное.
Кружевной комплект, лежащий в кармане плаща, казалось, жег сквозь подкладку.
– Или такая честь исключительно для меня?
От пристального взгляда мужчины захотелось провалиться сквозь землю. Я торопливо отвернулась к окну, кляня проницательность наемника и свой глупый план. Жаль, накатившие сумерки не позволяли правдоподобно изобразить интерес к лежащему за ним пейзажу.
– Наивная глупышка, – горячий шепот ожег кожу, Фридгерс ухватил меня за подбородок, задирая голову. Серые глаза наемника потемнели, пальцы, сначала жестко сжимавшие подбородок, расслабились и принялись поглаживать кожу. Я замерла.
– От твоей глупости только одна польза, – в голосе наемника зазвучали мурлыкающие ноты, – этот серый страх хочется быстрее снять. Проверим?
Мое воображение живо нарисовало проклятую бездной картинку, от которой щеки полыхнули румянцем. О чем я только думала!? Надеялась, что кого-то остановит серый цвет?
– Ты все правильно поняла, – Фридгерс придвинулся еще ближе, его губы почти касались моих. От острого аромата чужой туалетной воды закружилась голова, воздуха стало катастрофически мало, я задыхалась, а нависший надо мной мужчина и не думал отстраниться.
– Мне заказали доставить тебя живой. Больше условий не было. Так назови причину, по которой я должен отказать себе в удовольствии скрасить наш путь?
Я выдохнула, приказывая себе дышать, а также думать и действовать.
«Давай, Шанти, соберись».
Облизала губы. Взгляд наемника мигом зацепился за них, пальцы снова сжались, причиняя боль, не давай ни малейшего шанса отстраниться. Ладонь легла на затылок, фиксируя окончательно. Фридгерс потянулся ко мне. Я прикрыла глаза, молясь небесному отцу, чтобы все получилось, и левой рукой осторожно пробралась под мужской пиджак.
Поцелуй вышел жестким, жадным и наглым, а еще совершенно не похожим на поцелуй Леона.
Пальцы нащупали наконец ручку револьвера. Сосредоточившись, осторожно потянула ее на себя, и очень удивилась, когда мимо будто вихрь пронесся, а Фридгерс внезапно исчез.
Распахнула глаза, чтобы уловить смазанное движение, короткий полет наемника и его громкое приземление передо мной на столик. Я вскочила.
Хрум. Столик не выдержал и обломился. Фридгерс вместе с обломками рухнул на пол. Глухо застонал. Жив сын бездны!
– Идем!
Точно во сне я встретилась взглядом с Леоном. Незаметно убрала револьвер в карман плаща и протянула руку. Мужчина на мгновенье притянул к себе, и это объятие сказало больше любых слов. Волна тепла, окутывая, прошлась от макушки до пяток. В глазах ожидаемо защипало от накатившего облегчения – я больше не одна, меня нашли, а значит, все будет хорошо.
Леон отстранился первым. Коридор уже наполнялся тревожными голосами. Через десяток ударов сердца, мы спешно покинули вагон поезда.
Уверенным шагом Леон шел сквозь толпу. Моя рука лежала на сгибе его локтя. Вторую ладонь он положил сверху, сжимая пальцы, точно боясь, что я исчезну. Подступающая истерика рвалась изнутри, и приходилось прилагать огромные усилия, дабы не дать ей свободу.
«Самообладание – все для женщины, – поучала меня мама. – Даже если ты попала в неловкое положение, сделай вид, что ничего не произошло, а случившееся так и задумывалось».
Я шла, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица – не от лживого мужа сбежала, а с женихом встретилась после разлуки. Получалось плохо. Меня потряхивало, бросая то в жар, то в холод, и внутри все обмирало от страха.
Шаг. Еще один. С напряженной спиной я каждый миг ожидала окрика: «Стоять».
Вот показался хвост состава – мы добрались до вагонов третьего класса, когда нам наперерез выскочил Крейг. В его руках хищной рыбкой мелькнуло лезвие ножа.
– Не так быстро, дэршан.
– Знаешь меня? – поинтересовался Леон, чуть отступая и прикрывая меня собой.