– Ваша дочь, – Леон сжал пальцы, возвращая в реальность, – сделала меня самым счастливым человеком, согласившись стать моей женой.
На лицах родных читалось искреннее недоумение. Они были уверены, что я убежала из дома, спасаясь от брака с этим мужчиной.
Мама вздернула брови, потом нахмурилась и с враждебностью взглянула на Леона. Мне стало приятно при мысли, что мой отказ поддержали бы, несмотря на сложное положение и шантаж жениха. Только я сама бы не допустила отправку отца в тюрьму.
– Дорогая, это правда?
– Милая, если ты это делаешь ради меня…
Отец взглянул так, что защемило сердце. Он еще не знает, что я на самом деле сделала, порывшись в вещах гостя. До сих пор тошно, как вспомню о той глупости. Нет-нет, нельзя, чтобы они узнали. Я и так доставила им массу хлопот.
– Мама, папа, нет, не ради вас. Я согласилась стать женой Леона добровольно и от всего сердца. Он действительно мне дорог.
На лицах родных читалось недоверие. Я видела, как закипает мама, как страх за меня перебивает воспитание, и с ужасом ждала скандала. Но сгустившееся напряжение ощутила не только я.
– Нам надо столько всего обсудить, – дядя ловко втиснулся между нами, загородив от гневного взора матушки Леона. – Может, не будем стоять не пороге? И, дорогая, – вернул он невестке шпильку, – не распорядишься по поводу обеда? С утра лишь пара крошек во рту побывала.
– Так я нашел вашу дочь. В этот же день, по дороге в порт, мы встретились с дэршаном ВанКовенберх, – моим родителям рассказывалась сильно урезанная версия наших приключений. Никаких борделей и бандитов. Пансион для благородных. Приятные попутчики и прекрасная погода, ах да, еще клубника.
– Дэршан любезно согласился составить нам компанию, более того, подобрал компаньонку для вашей дочери, так что вам не стоит волноваться о ее репутации.
Я беззвучно фыркнула, вспомнив ту самую компаньонку. Узнай матушка ее поближе, моей репутации пришел бы конец.
– Зачем этот официальный тон? Я давно дал тебе разрешение звать меня по имени, – благостно улыбнулся дядя. Леон кинул на него быстрый взгляд – видно, вспомнил про щенка и остальные прозвища.
– Хорошо, Хассель, – улыбнулся чуть натянуто.
– Но, Шанти, дорогая, не слишком ли ты торопишься c принятием столь важного решения? – взволнованно спросила матушка. Она уже успела чуть успокоиться, поняв, что ничего страшного за время путешествия со мной не произошло, а дядино присутствие и вовсе дало уверенность, что он не допустил и тени на мою репутацию. Теперь матушка пыталась решать насущную проблему, а именно – мою помолвку. – Ты же только закончила второй сезон. Время еще есть.
Фэльма закашлялась, пытаясь скрыть эмоции. Вот кто доподлинно знал, что решение не просто принято, а воплощено в жизнь. Уверена, она с предвкушение ждет момента истины, особенно после намека, что кандидатура ее сына не самая желанная в моей семье.
– Милая, есть более серьезные вещи для обсуждения. Например, арест и обвинения в адрес нашей дочери, – вмешался в разговор отец.
– Ты преувеличиваешь, – отмахнулась матушка, – во-первых, твой источник в управлении, – она передернула плечами, – мог все напутать. Как можно обвинить нашу девочку в убийстве?! Это же бездне подарок, а не обвинение. Да и потом, я уверена, Леон. Можно я буду вас так называть? – муж кивнул. – Леон не дал бы случиться подобному. Вы же близки к императору? И, если я не ошибаюсь, служите в управлении?
Мужчины помрачнели, а воздух в гостиной вдруг показался стылым, точно холодом подвала откуда-то потянуло. Перед глазами ярко вспыхнули недавние события: арест, весенний лес, измененная тварь, загрызенный солдат. Как давно и как недавно это было?!
Ладонь сжали, а потом поднесли к губам и нежно поцеловали. И это на глазах родителей! Подняла недоумевающий взгляд на мужа.
«Все будет хорошо», – прочитала по губам. Тепло в его глазах согрело, прогоняя страшные воспоминания.
– К сожалению, даже мое положение не дает полной защиты от ошибок. Но вам не стоит волноваться, дарьета ВанКовенберх, я обязательно во всем разберусь. Обещаю, ваша дочь не пострадает. Я же не могу позволить, чтобы моя жена была арестована? – Леон скопировал благостную улыбку дяди, и я напряглась, ожидая бури. Краем глаза заметила, как Фэльма подалась вперед, с предвкушением наблюдая за матушкой.
– Вы хотели сказать: будущая жена? – спокойно поправила Леона матушка. – И зовите меня Ларнея. К чему эти официозы, раз мы почти семья.
Хассель кашлянул. Растер подбородок. Фэльма сейчас напоминала подобравшуюся перед скачком гончую, я же не знала, куда спрятать глаза, искренне мечтая исчезнуть из гостиной.
– Гм, Ларнея, тут такое дело, – медленно начал дядя, с чего-то решив принять огонь на себя.
– Мама, мы обвенчались, – перебила я его, – позавчера, – и тихо добавила: – Прости.
В гостиной повисла звенящая тишина. Потом шумно вздохнул отец, громко закашлялся, и Хассель протянул ему бокал, щедро плеснув туда коньяка. Матушка скривилась – до обеда коньяк отцу не полагался, но потом дернулась, вспомнив мои слова.
– Шанти, это шутка? – спросила жалобно. Вопросительно заглянула в глаза, но я отрицательно покачала головой.
– Боюсь, Ларнея, эти дети сыграли с нами плохую шутку. Вы же не против, если мы отбросим формальности? – Фэльма поднялась, забрала из рук опешившего Хасселя его бокал с коньяком и залпом осушила. – Мало того, что они сыграли свадьбу тайно, без свидетелей, за ужасно неприличное после объявления помолвки время, так еще и сделали это вопреки воле его величества.
Дядя ошалело посмотрел на протянутый ему пустой бокал, безропотно наполнил, проворчав что-то о некоторых излишне нервных дарьетах, которым успокоительное надо, а не коньяк. Фэльма этот выпад проигнорировала, и Хассель отправился к буфету за еще одним бокалом.
– То есть как вопреки? – побелела матушка, уловив самое главное.
– А вот так! – припечатала Фэльма. – Они еще мальчишками соревновались, кто у кого фрейлину посимпатичней уведет.
– Мама! – возмущенно перебил ее Леон. Я с интересом посмотрела на мужа. Надо же, а он мне не показался любителем женщин.
– А потом его величество женился, – Фэльме на возмущение сына было плевать, казалось, ее интересует исключительно содержимое бокала, – слышали, наверное, что не очень удачно? Теперь представьте, что почувствовал Шари, когда мой сын решил жениться, да еще и по любви?
– Расстроился? – с надеждой спросила матушка.
Фэльма скривилась, потрясла головой, допила коньяк.
– Впал в ярость. Теперь моему сыну запрещено появляться при дворе, а что будет с вашей дочерью, и представить страшно.
Матушка рвано вздохнула. Взглянула на Фэльму. Поднялась. И со словами:
– Это надо запить, – забрала бокал из рук вернувшегося из столовой дяди. Тот безропотно отдал бокал, проследил тоскливым взглядом за уплывшей добычей и со вздохом отправился обратно в столовую.
– А если мы скроем факт венчания? – с надеждой спросила матушка, после того как откашлялась – с непривычки коньяк встал поперек горла.
– Факт можно, – согласился Фэльма, – а вот брачные татуировки – нет.
– Татуировки! – матушка с возмущением взглянула на меня, точно я совершила ужасно неприличный поступок. И не объяснишь, что татуировки возникли сами, без моего согласия.
– Гм, дарьеты, – вернувшийся из столовой дядя присоединился к разговору. На столике перед ним стояло уже пять чистых бокалов и новая, непочатая бутылка коньяка – успокоительное для нервных, – если мне будет позволено высказаться, татуировки не сделаны вручную. Видите, – он ухватил меня за рукав, обнажил запястье, – никакого покраснения. Татуировку наносил маг, или приходится признать, что это воля богов.
– Мне больше нравится последний вариант, – призналась Фэльма, – будет отличным дополнением для газет к истории их знакомства.
– К-к-каких газет? – возмутилась матушка. – Разве вы не сами сказали, что его величество против. Если он узнает об этом из газет…
– Из утренних, чтоб ему кофе за завтраком подавиться, – едва слышно пробурчал дядя.
– Ларнея, матушка, – Леон встал, прошелся по комнате, и обе женщины проводили его взглядами. Одна с недоверием и ненавистью, вторая – с любовью и легким неодобрением, – я уже сказал – не могу допустить, чтобы Шанти пострадала. К сожалению, в аресте вашей дочери заинтересованы маги. Управление не имеет влияния на их ведомство. Чтобы подстраховаться, я ускорил свадьбу, и новость об этом будет в утренних газетах. Знаю, мы доставили вам массу беспокойства, обещаю, все исправить.
На мой взгляд, для исправления требовалось совершить государственный переворот, казнить императора, расстрелять магов, но, может, у Леона есть не столь кардинальный план?
– Не проще ли уехать из страны и переждать гнев императора за границей? – внес предложение отец. – У меня есть хорошие знакомые в Инре.
Леон с Хасселем одинаково скривились.
– Бегство не выход.
Конечно, не выход. Если только для сравнения тамошних казематов с родными.
– Прошу, доверьтесь. Я все решу.
– Я помогу, – дядя встал рядом с Леоном, еще и руку на плечо положил. В глазах родителей я видела смятение и страх. Они явно не знали, как реагировать, и жутко боялись. За меня, за репутацию сестер, которым еще замуж выходить, боялись осуждения высшего света, а главное – гнева его величества.
– С другой стороны, Шанти теперь замужем, – глядя в сторону, проговорил отец.
– Как ты можешь! – вспыхнула матушка. – Думаешь, я не знаю, почему ты согласился? Сто раз говорила – карты до добра не доведут. Проиграл дочь, а теперь рад выставить из семьи!
Я покраснела, дядя закашлялся, Леон потянулся за коньяком, а Фэльма застыла, превратившись в мрамор. Даже представлять не хочу, что она сейчас о нас думает.
– Милая, тебе не надо больше пить, – красный от смущения отец попробовал забрать бокал из рук матушки.
– А что? – вскинулась та. – Стыдно слушать правду? Мо