Высокого, сухого, похожего на мертвое дерево старика император побаивался. Столько лет они знакомы, а он все не мог преодолеть детский страх. Даже став императором нервно оглядывался, стоило услышать за спиной старческий скрипучий голос или встретить пронзительный взгляд бледно-голубых, выцветших глаз.
Нет, не стоило доставлять удовольствие премьер-министру своими капризами.
Тадеус стал императором в девятнадцать, давно уже вырос, приобрел опыт, но все еще ловил снисходительность во взглядах министров, точно до сих пор был маленьким мальчиком. Бездна! Как же раздражало!
– Умываться! – рявкнул, с удовольствием наблюдая, как нервно подскочил камердинер, как понесся к двери, где уже ждали слуги с подогретой водой, мылом, маслами и полотенцами.
Сейчас за дверьми разнесется шепот: «Не в духе», и очередь из просителей, вечно топчущаяся около приемной, уменьшится вдвое. Останутся самые храбрые и те, кому нечего терять. Тадеус поймал себя на том, что губы растягиваются в улыбке, но удержал недовольное выражение лица. Хмурый император – недобрый император, а значит подданные станут держаться подальше, и день пройдет легче.
– Дорогая.
На легкий поцелуй в щеку жена ответила вымученной улыбкой.
«Скелет, а не женщина», – с раздражением подумал Тадеус, вспоминая пышное тело последней фаворитки. А ведь вначале все складывалось неплохо. Была страсть, вожделение, даже чувства какие-то появились, но бездной проклятый дворец оказался слишком суров для жены. Точно южный цветок под северным ветром она чахла здесь, стала чаще болеть, и речи уже не шло о том, чтобы Лиястрея выносила наследника.
– Новости, ваше величество, – слуга передал ему стопку газет на серебряном подносе, император рассеянно взял верхнюю, пролистнул, потом вернулся на первую полосу.
– Что? – разнеслось по столовой, и слуги замерли испуганными столбиками. – Женился? Когда?
Хрясь! Соусница улетела в стену.
– На ком?
Бамс! К ней присоединилась сахарница, осыпав кремовое пятно белыми крупинками.
– Да как он посмел!
– Дорогой, – бледная ладонь с просвечивающими жилками легла ему на запястье, – тебя расстроил Леон? Мне пригласить его матушку во дворец? Чтобы дала объяснения?
– Поздно, – скрипнул зубами император, – какие, к бездне, объяснения, если этот поганец женился!
По губам Лиястреи скользнула незаметная улыбка.
– Если он женился, то что теперь ты можешь сделать? – спросила, стараясь, не выдать голосом радость. Ей не нравился магистр, настораживало его влияние на мужа и пугала странная решимость отдать девочку в лапы магам. Пусть она не знала подробностей, но и по обрывкам фраз можно было догадаться о том, что задумал император.
– Такое утро испортил, поганец, – уже тише, успокаиваясь, произнес император. Сдернул с шеи салфетку. Слуги отмерли, кто-то побежал за тряпкой – убрать следы монаршего гнева со стены.
– И что я теперь скажу магистру? – мрачно спросил Тадеус у чашки с кофе.
– Что ему стоит поискать кого-то другого? – тихонько подсказала Лиястрея.
– Если бы это было так легко, – проворчал муж, – с другой стороны, она теперь моя родственница. Не могу я и вправду ее казнить или арестовать. Нет, ну надо было так, – скомканная салфетка полетела на стол, – все испортить. Может, их быстренько развести?
– Развод в императорской семье? – охнула побледневшая Лиястрея.
– Ты права, звучит отвратительно, – согласился Тадеус, – а главное, газеты такой вой поднимут…
Он откинулся на спинку кресла, утомленно прикрыл глаза, потер виски. Лиястрея сочувственно посмотрела на мужа, потом встала за его креслом, принявшись тонкими пальцами массировать виски мужчины.
– Выгоню. Лишу всего. Сошлю в такую глушь, где только медведи и волки.
– А кто вместо него работать будет? – заметила императрица. – На таком посту нужен человек, заслуживающий доверия.
– Вот именно! – поднял палец вверх Тадеус. – А какое, к бездне, доверие, когда он пошел против моей воли. Нет, решено. Сошлю, чтобы глаза не мозолил.
Как ни странно, допрос в управлении оказался не так ужасен, как мне представлялось. Присутствие мужа заставляло одетых в мундиры людей вести себя учтиво. В их взглядах читалось жаркое любопытство, а еще там присутствовала толика растерянности… Они явно не ожидали столь безумного поступка от начальства, как скоропалительная женитьба. Впрочем, дальше взглядов дело не шло. Все вопросы задавались исключительно по делу: когда, как, с кем и что именно вы слышали.
Разительный контраст с теми, кто меня арестовывал. Но я прекрасно понимала – лишь авторитет и власть Леона защищали меня от системы правосудия нашей страны.
Шагая по широким коридорам, стены которых выкрашены в унылый серый цвет, легко было представить себя в сырой камере, где спертый воздух, крошечное, зарешеченное окно и узкий топчан вместо кровати.
– Значит, вы заснули в комнате пансиона, а проснулись уже в подвале? – повторил усатый следователь, записывая мой рассказ. – Сможете подробно описать тех людей?
Я прикрыла глаза, вспоминая не самый удачный день в моей жизни. Хотя… как посмотреть. Я осталась жива, смогла выбраться, встретила Леона… Да, определенно небесный отец не оставил меня своей милостью в тот день.
– Прекрасно, – следователь закончил запись примет похитивших меня людей, – у вас есть версия, что именно их убило?
– Не знаю, – покачала головой, – один из них сказал, что моя кровь нарушила охранное заклинание. И когда они попробовали добраться до дневника мужа, оно сработало, убив их. Меня не тронуло, потому что моя кровь вплелась в заклинание.
Мы решили смешать ложь с правдой, придав достоверности этой истории. Дневник я по ошибке прихватила со своими вещами, когда, поссорившись с женихом, внезапно приняла приглашение подруги посетить Фраканию. «Понимаете, дневник был завернут в точно такую же бумагу, что и новый сборник стихов». Об охранном заклинании узнала, только достав книгу из своей сумки и развернув бумагу. На ладони был свежий порез, небольшой, но его хватило, чтобы он начал кровоточить.
– Ох, уж эти охранные заклинания, – добавил сочувствия в голос мужчина, – в прошлом месяце одного воришку размазало по стенам, еле отскребли. Когда уже запретят магам любую деятельность, кроме целительства.
Я побледнела, что не укрылось от взгляда следователя.
– Простите, дарьета, не хотел вас напугать.
– Нет-нет, ничего, продолжайте.
– Собственно, мы закончили. Дальше – рутина. Запросим показания владелицы пансиона, опросим людей в деревне и таверне, где вы обедали после побега. Так как это Фракания, ответа придется подождать. Ваш муж завтра обещал отдать дневник на экспертизу. Как проверим, я сообщу результат. А так… Дело запутанное, но уверен, магконтроль поспешил поддержать обвинение в ваш адрес. Фраканцы – известные бездельники. Им проще обвинить женщину в тройном убийстве, чем искать настоящего преступника. Но теперь у нас есть экспертное заключение об отсутствии у вас магических способностей, а убить трех здоровых мужчин без магии, – мужчина криво усмехнулся, – в такое чудо ни один судья не поверит.
Как бы ни был любезен следователь, я не сдержала вздоха облегчения, очутившись на ступенях управления. Вышла, зажмурившись от яркого весеннего солнца, подставляя лицо под теплый поцелуй солнечных лучей. В Лоранию окончательно пришла весна. На ветках деревьев набухли почки, кое-где уже проглядывала первая зелень. Подумалось, что скоро и у нас горожане переоденутся в летние наряды, а на улицах мальчишки будут продавать клубнику.
– Дорогой! – женский вопль взметнул с площади стаю голубей. Я открыла глаза, смотря, как под неодобрительное хлопки крыльев, к нам, приподняв юбку, спешит молодая женщина. Отметила красивое лицо, в обрамлении тугих локонов светлых волос, модный костюм, с выглядывающими из-под подола узкой юбки белыми кружевами, шляпку с кокетливым птичьим пером.
Особа пересекла площадь, взбежала по ступеням и самым что ни на есть собственническим жестом вцепилась в локоть моего мужа!
– Я была у тебя дома, мне сказали, ты уехал в управление.
Они на «ты»! Еще не зная, кто передо мной, я ощутила удушливый приступ ярости.
Пара служивых притормозила рядом, заинтересовавшись встречей. Судя по направлению взглядов – интересовала их исключительно бурно вздымающаяся женская грудь. Леон кашлянул, и мужчины тут же заторопились вернуться на рабочие места. А женщина, кроме Леона, не замечала никого вокруг.
– Прости, меня не было в столице. Вернулась ночью. Как только узнала, что ты в опале – сразу бросилась к тебе. И кто эта нахалка, что позволила втянуть тебя в свои проблемы и пытается обманом выйти за тебя замуж?!
Так я – нахалка? Интересно, почему сегодня такой сухой воздух? Словно в него пакет песка высыпали. Горло пересохло, мучительно захотелось воды. Один глоток из стакана, а остаток выплеснуть в лицо незнакомки. Или запустить в голову Леона за то, что позволил стать свидетельницей столь унизительной сцены.
Как можно делать предложение, продолжая близкие отношения с другой женщиной? Причем с аристократкой, если я не ошибаюсь.
Спину обдало горячим воздухом, пахнуло чем-то отвратительным, а потом в ушах зазвучал чужой шепот: «Давай ее убьем, а?»
– Роалина, – муж стряхнул с локтя женскую руку, повернулся ко мне спиной, загораживая, – не здесь. Нам давно надо поговорить, но сейчас я занят. Будь сегодня после обеда в парке Сольнера, я тебя найду.
Горло перехватило, я попыталась вдохнуть и не смогла. Гнев душил, сухие слезы щипали глаза. При жене назначать свидание чужой женщине? Как он посмел?!
«Убьем их обоих?» – предложил шепот, и я замерла, обдумывая.
Мир замер вместе со мной. Исчезли окружающие звуки, площадь будто медленно проваливалась в бочку с прозрачным клеем. Вместе с ней тонула и я, застывая, точно отлитая из сахарного сиропа фигура.
– Вот же дура девка! – проворчал знакомый голос над ухом и приказал кому-то: – Забирай эту дуреху, пока она зверинец здесь не собрала.