– Таких как ты, девочка, мы звали ловцами, – начал он неспешно, потом и вовсе прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания, – редкий дар, но не уникальный. Обычно врожденный, но иногда его можно приобрести, если выжить после яда измененной твари.
Я вздрогнула, неверяще посмотрела на мага. Никто не знал, что спасенная мною измененная тварь отравила меня своими иглами. Но это же получается, он прав?
– По глазам вижу – угадал. И кого пожалела, наша добрая дарьета? Щенка? Котенка?
– Щенка, – буркнула, отводя взгляд.
Маг кивнул, явно достраивая еще один логический кирпичик в цепочку своих рассуждений.
– Потусторонние твари, или ночницы, или духи бездны, у них много названий, но суть одна: они – чужаки в нашем мире.
– Их действительно призывают? – уточнил Леон.
– Есть такой ритуал, – подтвердил маг и кинул предупреждающий взгляд – не перебивать, – но иногда ткань нашего мира истончается сама по себе, открывая им дорогу. Слава богам, стихийные прорывы крайне редки, иначе призванные давно бы уже наводнили всю округу.
– Эти все детские сказки, – Леон не внял предупреждению, – еще никто не доказал, что сущности сами по себе могут нанести вред человеку. А россказни о голосах в голове, – я вздрогнула, – бред сумасшедших. Другое дело, если их волю маги подчиняют с помощью печатей.
– Считаешь, дело только в печатях? – вкрадчиво поинтересовался мастер Иль, подаваясь вперед.
– Предпочитаю не верить, а знать, – отрезал Леон.
– Мастер, так может, – вдруг предложил Фридгерс, махнув рукой в сторону стены, где исчезла страшная змея.
– Боюсь, девочка не согласится, – мотнул головой маг, – да и стар я для женских истерик.
Я возмущенно фыркнула – какая истерика?! Я еще даже не начинала.
– Леон, боюсь, он прав. Я действительно видела призванную тварь, и это был не череп.
– Что? – не поверил он.
– Когда маг призывает тварь, это всегда насилие. Мы силой подчиняем их своей воле, но есть те, к кому призванные тянутся сами.
И трое мужчин посмотрели на меня. Я выдохнула, ощущая, как внутри зреет мерзкая уверенность, что дело отнюдь не в моем природном обаянии.
– Потусторонние питаются эмоциями людей, и больше всего их привлекает энергия смерти. Их часто можно встретить на кладбищах, полях сражений, в тюрьмах или в больницах. Некоторые, правда, селятся в домах, разными проказами заставляя хозяев испытывать страх и боль. Но есть люди, чьи эмоции для них – изысканный десерт. И этому десерту они готовы подчиняться и готовы его защищать. Даже ценой собственной жизни.
Так значит, я была десертом черепа, вот почему он меня защищал. Передернула плечами. Бездна, какое мерзкое чувство – ощущать себя чей-то едой.
– Погодите, но как же Черныш?
– Измененные твари тоже любят полакомиться чужими эмоциями. Думаю, природа твоего дара притягивает их тоже.
То есть десерт для всех страшилищ мира. Я прикусила губу, сдерживая зарождающуюся внутри истерику.
– Не бойся, я рядом, – Леон накрыл ладонью мои подрагивающие руки, притянул к себе, – вместе мы со всем справимся.
Как можно справиться с тем, что не поддается контролю?
Я недоверчиво покачала головой, осторожно высвободила руки. Пусть муж примчался меня спасать, я не забыла, по чье причине появилась тварь. А ведь на крыльце управления их было две. Одна – блондинка, вторая – жгучая брюнетка, если судить по цвету чешуи. И вот странное дело, предложи мне выбрать, с кем я хочу остаться наедине в комнате, не смогла бы сразу сказать, какая из змеюк лучше. А если вспомнить брошенный на меня блондинкой взгляд, потусторонняя тварь безопаснее будет. Подумаешь, эмоциями питается. Порой этих эмоций бывает так много, что рад бы избавиться хоть от части.
– И как мне дальше жить? – спросила, глядя на мага и старательно игнорируя недовольного Леона.
– А ты хочешь так жить? – вскинул брови мастер Иль.
Отличный вопрос для «десерта», который падает в обморок при виде посетивших ее гостей и слышит в голове странные голоса.
– Есть варианты? Или вы можете выгнать тварей обратно?
– Прости, не могу.
– Тогда, – прикрыла глаза, смиряясь с неизбежным, – буду жить так.
Если уговорить гостей не показываться на глаза остальным, научиться не вздрагивать и не визжать при их появлении, все будет не так уж и плохо, а со временем я привыкну. Придется привыкнуть, если не хочу сойти с ума.
– Должен сказать, из ловцов выживали лишь те, у кого был врожденный дар. Остальным дорога одна – в сумасшедший дом. Но ты продержалась довольно долго, можно попробовать поработать над защитой и устойчивостью, – маг окинул меня оценивающим взглядом, потом вздохнул: – Однако есть более насущная проблема. Кое-кто из моих бывших коллег возомнил, что скованные печатями твари могут управляться обычными людьми. Думаю, они наткнулись на записи о ловцах, не поняли их сути и решили, что сойдет любой. И если бы не ты, девочка, долго бы еще мучились, подбирая носителя, но с тобой у них есть шанс. Только представь, что будет, если ловцов станет сто, двести?
– Безумие, – выдохнул Леон, – его величество не позволит.
– Уже позволил, – усмехнулся мастер Иль, – да и выхода у него особо нет. Слышал, это помешательство распространилось и заграницей. Вопрос стоит не только в том, кто достигнет успеха, а кто сделает это первым. И сейчас перед нами их единственный успешный экземпляр.
Я поежилась, ощущая, как холод страха ледышкой сползает по спине. Оказывается, я могу ими управлять! Так это самая «замечательная» на сегодня новость. Я выпрямила спину, вздохнула свободнее. При любых других обстоятельствах я бы радостью отказалась от такой чести, но если выхода нет… Справилась же как-то с тремя малолетними племянниками. А тут всего лишь призванные. Ковенберх я или кто?
Леон посмотрел на меня с ужасом.
– Если они узнают, что ты можешь управлять призванными… Впрочем, о чем это я. Они уже знают, иначе не стали бы охотиться за тобой. Прости, это я виноват. Я позволил магистру поставить печать на дневник, взял его с собой в твой дом. Я привез тебя сюда, когда надо было оставить на болотах, вернуться самому, не рискуя тобой…
Он вскочил, нервно заходил по гостиной.
– Еще не поздно. Шонраж поможет покинуть страну. Ты уедешь, у меня есть верные люди, они помогут. Я приеду к тебе, как только смогу.
Как говаривала моя матушка: – От любви мы теряем голову, от ревности – последние крохи разума. И сейчас, слушая Леона, я думала не о том, что мне грозит опасность, что надо убегать, прятаться, а о том, что в случае моего отъезда муж останется в столице. И как быстро он окажется в компании белокурой змеюки? От одной только мысли об этом внутри острыми иголками ярилась злость.
– Нет, бегать я больше не буду. Хватит, набегалась.
Муж замер с поднятой ногой, окинул меня недоверчивым взглядом, и я решила пояснить:
– Бегство ничего не решит. Они будут и дальше проводить эксперименты, одновременно с этим приобретая все больше власти над его величеством. Я не хочу, простите, мастер Иль, за горькие слова, чтобы маги контролировали мою жизнь, как когда-то контролировали жизнь моих предков.
– А, – махнул маг рукой, – по сравнению с войной эта горечь слаще меда. Учись, – он повернулся к Фридгерсу, – настоящей силе. Накаченное тело – ничто, если дух слаб, как у ребенка.
Маг наклонился вперед, окутывая испытующим взглядом. Я замерла, ощущая, как на плечи наваливается невидимая тяжесть.
– Не испугаешься? Не свернешь?
И снова мысль о блондинке придала мне сил. Хочу остаться, чтобы убедиться в правильности замужества. Если сейчас спрячусь от проблемы, всю жизнь стану мучиться сомнениями: изменил или нет? Случайно встретил или собирался продолжать отношения?
Иголками боли кололась мысль, что я могу потерять Леона, внутри собиралось что-то темное и кровожадное. Интересно, если напущу одну гадину на другую – это будет считаться убийством?
– Я готова.
Сражаться за свое счастье или хотя бы за доброе имя. Жить с тем, кто меня предал, я не смогу.
– Не позволю, – процедил муж.
Фыркнули мы с Фридгерсом одновременно, и нам по очереди подарили убийственный взгляд. Не знаю, что там за эмоции жрали твари, но меня буквально распирало от желания сделать назло. Я тут на подвиг собралась, императора спасать от дурного влияния магов, а мне, как ребенку: «Не позволю». И стоило выходить замуж, чтобы это услышать?!
– Конечно, дорогой, – улыбнулась, примиряюще погладила Леона по руке, – никто не будет мною рисковать.
Лицо Фридгерса удивленно вытянулось, наемник явно ожидал другого, но, слава небесному отцу, верно отреагировал на мое подмигивание. Расцвел идиотской улыбкой и заверил:
– О чем речь! Никакого риска. Только теория и немного практики.
Мастер Иль закашлялся от столь наглого вранья, однако промолчал. Я давно заметила, что хитрый старик сам себе на уме.
– Мастер, можно вас на пару слов.
Прищурившись, я проводила недобрым взглядом Леона с магом, занявших дальний угол комнаты. Мастер еще и полог тишины повесил.
– Я ведь предупреждал, – проворковали над ухом, – он тебе не пара. У твоего суженого лишь одна любовь в жизни – работа. Ты на какой-то момент стала частью его работы, но сейчас отходишь на задний план. Смотри, уже и другая женщина появилась…
– Заткнись, – грубо прервала недоучку мага. Все равно ничего нового я не услышу. О том, что мой муж помешан на работе, верен императору и стране, я прекрасно знала и без Фридгерса. Его доводы – не повод сдаться.
– Пожалуйста, – мужчина пожал плечами, – хотел только предупредить, тебе никогда не стать ему равной.
– Чем причитать, лучше полог сними.
Фридгерс подарил мне разочарованный взгляд, мол, столько мудрости зря на дурочку потратил, но все же уставился на разговаривающих. Покраснел, попыхтел, признавая с недовольством:
– Мы такое еще не проходили.
Я поджала губы. Ничего не умеет, только болтать и наговаривать на других мужей.