– И про тех, и про других. Агент никуда от нас не денется. Рано или поздно прикроем. А вот с женой мне повезло.
Шон завистливо покосился на мечтательную улыбку друга.
– Тогда передай ей от меня искренние пожелания и еще вот это.
Он поставил на стол шкатулку, обтянутую синим бархатом. Леон открыл крышку, окинул взглядом драгоценности супруги, захлопнул и раздраженно отставил в сторону.
– Что-то не так? – поинтересовался Шонраж.
– Все так, просто, – замялся Леон, и друг подбадривающе улыбнулся, – я обещал жене свидания, которых у нас не случилось, и с утра уже голову сломал. Хочется чего-то необычного, а не просто ресторан или опера.
– Хм, малыш вырос, о таких вещах задумывается, – подтрунил над ним Шонраж. – И чем тебя не устраивают опера или ресторан?
– Всем, – мотнул головой друг, – хочу чего-то особенного.
– Слышал, недавно открыли чайный дом «Аш-тань»? Не кривись так. На самом деле, это оранжерея, в которой между цветов летают живые бабочки. Женщины от этого места без ума. Столики забронированы на три месяца вперед, но хозяин должен мне за услугу, так что ради тебя я договорюсь о столике на сегодня.
– Должен? – вскинул брови Леон. – Фраканец?
– Почти. Жена из Фракании, сам с востока, так что чайная церемония по всем правилам.
Вечером, когда я изнывала от ожидания новостей, принесли приглашение из управления. Дарьету ВанДаренберг там ждали завтра. Надеюсь, чтобы закрыть дело, а не арестовать.
А еще у меня были большие планы на Леона. Надо было выяснить, как продвигается расследование нападения на дворец, потому как подозреваемая упорно не желала выдворяться из спальни, наплевав, что это спальня главного следователя. Удивительно упорное создание. У меня сердце каждый раз обмирало, когда я видела черную морду за спиной у горничной. Хорошо хоть не показывалась бедным женщинам на глаза, но ходила по краю, дразня. Мне срочно требовался совет, как поступить с приобретенным питомцем.
Днем принесли записку от Леона, и я торопливо наводила красоту, гадая, что приготовил муж. Думала, он забыл про обещанные свидания, но нет. И внутри разгорался огонек нетерпения, глаза блестели ярче, а на щеках играл румянец.
– Дарьета, вы настоящая красавица, – восхищенно воскликнула горничная, убиравшая мои волосы.
– Дорогая, – вошедший в комнату Леон наклонился, целуя в макушку, – ты прекрасна. Примеришь мой подарок? – протянул коробочку. Я щелкнула крышкой, ахнула – на бархатной подушке лежала пара потрясающих по своей красоте серег.
– Спасибо, не стоило.
– Нет, стоило. Я говорил, что задолжал тебе и свидания, и подарки, и еще много-много поцелуев?
И он мягко коснулся моих губ.
На улице нас ждал экипаж, доставивший в удивительное место. Под стеклянной крышей среди множества растений и цветов порхали разноцветные бабочки. Воздух был напоен ароматом цветов, свежезаваренного чая, миндаля и ванили. Играла негромкая музыка. Мерцали расставленные прямо на земле лампы. Неслышно скользили между оформленных в виде шатров столиков официанты.
Мы сидели на мягких подушках, держась точно дети за руки, а чуть полноватый мужчина с шикарными длинными усами – хозяин заведения – лично наливал нам чай. Бесподобный аромат и не менее бесподобный вкус. Засахаренные фрукты. Безе и миндальные пирожные. Истекающая медом пахлава. И порхающие бабочки, придающие этому месту флер волшебства.
Одна села Леону на волосы. Я прыснула.
– Что? – приподнял бровь муж.
– Тебе идут голубые бабочки в волосах.
– А тебе красные.
Я ойкнула, провела рукой по волосам, и с них слетела, закружившись над столом, крупная красно-желтая бабочка. Мы дружно засмеялись, хозяин тоже разулыбался, глядя на нас.
– Чем планируешь заниматься? – спросил Леон, когда мы остались одни в шатре.
– К чему вопрос? – насторожилась.
– Дворец разрушен, император пал жертвой твоего очарования, дело закрывают. Боюсь, ты заскучаешь дома.
– Боишься, его постигнет судьба дворца?
– Немного переживаю за нашу гостью.
– Я тоже, – вздохнула, – но они такие же жертвы, как и я. Не могу оставить без помощи, хотя еще не придумала, как помочь.
– Помнишь, я обещал поездку на море? До приема осталось чуть больше трех недель. За это время я разберусь с делами и оформлю отпуск.
– Правда? – подпрыгнула от радости.
– Правда. Только представь: море, закат и мы с тобой. Рядом есть старая усадьба, которую моя мама велела не разбирать. Уверен, нашей гостье там понравится.
– Звучит прекрасно, – я улыбнулась, ловя ответную улыбку в глазах Леона. Он поднял мою ладонь к губам, нежно поцеловал. Придвинулся ближе. Обнял, прислоняя лицо к моему плечу. Вдохнул.
– Ты потрясающе пахнешь. Не могу думать ни о чем, кроме тебя. Уедем прямо сейчас? – посмотрел с мольбой.
– А как же комплимент? – спросила с насмешкой.
– Закажу – и нам доставят все, что захочешь.
Я таяла от блеска нетерпения в глазах мужа, ощущая, как внизу живота разливается огонь томления. К бездне комплимент. Я тоже не готова его ждать.
Наклонилась, прошептав на ухо мужчине:
– Хочу тебя.
Штора шатра отодвинулась, пропуская хозяина с официантом. На подносах в их руках стояли пиалы с ягодным шербетом. Мужчины растеряно оглядели пустой шатер, хозяин улыбнулся, покачал головой.
– Молодежь, все им невтерпеж. Такая красивая пара. Детишек им и побольше.
Эпилог
Я стояла на песчаном берегу, вдыхая соленый, пахнущий водорослями воздух. Наступал мягкий сентябрьский вечер, солнце готовилось окунуться в соленые воды Ярского моря, в спину дул теплый ветер, принося с собой ароматы засушенной на жаре травы.
– Не замерзла? – на плечи легла, укрывая мужская куртка. Я откинулась, прижимаясь к груди Леона.
– Нет, мне хорошо, но с тобой лучше. Слышала, Шонраж сегодня приезжает?
– Да, – муж дотронулся губами до виска. Поцеловал. – Не жди вечером, буду поздно.
– Как обычно, – вздохнула ревниво. Я боялась этих внезапных приездов, боялась, что рано или поздно наш затянувшийся отпуск закончится, и Леону придется вернуться в столицу.
– Прости, – сильные руки крепче сжались, обнимая, – хочешь, завтра отправимся к Черепашьим островам? Или устроим пикник в саду?
– Решим завтра, – обернулась, поцеловав мужа в подбородок. Прижалась к груди, слушая стук сердца.
– Как тебя принял губернатор?
Я хмыкнула, вспомнив растерянное лицо мужчины и его, не находящие себе места, руки. Бедняга явно не знал, как себя вести с высокопоставленной гостьей.
– Неплохо.
Меня заверили в уважении, в полном содействии, но обещать чего-либо конкретного не стали. Ничего, это было первый раунд. Я обязательно добьюсь, чтобы здесь открыли школу для девочек.
– Я переживаю, что ты устаешь.
Устаешь… Гораздо больше я уставала дома. Бесконечные визиты, подготовка к приему, который провели на последней неделе мая. Меня смиряли с жизнью лишь ежедневные свидания. Леон целыми днями пропадал на службе и во дворце, но вечера были наши. Мы гуляли, ужинали в ресторанах, посетили оперу, балет, побывали на ярмарке. Я знала, что муж напряженно работал эти дни, и душу грело, что он находил не только время на меня, но и на подготовку к свиданиям. Я тоже вносила свой вклад: покупала мелкие сувениры, вычитывала самые забавные новости из газет, чтобы потом практически в лицах пересказать их супругу. И Леон оттаивал. Стряхивал напряжение и усталость, начинал шутить, улыбаться, а большего мне и не нужно было.
Ракель сдержала свое обещание-угрозу и отвела меня в «правильное» обществе. Удивительно, но мне понравилась бесшабашная атмосфера подвальчика «У дяди Томса». Пришлись по душе безудержные пляски, песни хором, танцы подавальщиц на стойке, а темное пиво было хоть и горьковатым на вкус, но вполне приличным.
В компанию к нам на тот вечер затесался Ирлан. Последнее время он слишком часто для «просто знакомого» оказывался рядом. Ракель фыркала, хмурилась, язвила, но не прогоняла. Подозреваю, поход к дядюшке Томсу был очередной проверкой для бедняги.
Ирлан оказался не таким уж изнеженным маменькиным сынком, как казалось вначале. Поступил на дипломатическую службу, восстановился в академии, где планировал продолжить учебу с сентября, а еще он безропотно сносил все «испытания», которые ему устраивала несносная Ракель. И кажется, тьфу, чтоб не сглазить, сердце нашей колючки начало смягчаться.
– Не переживай, твоя матушка очень мне помогает.
Это действительно было так. Устройство школы, да еще в такой глуши, как местный приморский городок, который оживал лишь на летний сезон – то еще занятие. Вдобавок, надо было не просто получить разрешение от властей, выкупить подходящий особняк, но уговорить местных аристократов войти в попечительский совет женского пансиона. Найти учителей, нанять персонал… Голова шла кругом, и поддержка Фэльмы была очень кстати.
– Слышно что-нибудь от мастера Иля?
– Нет, – покачала головой, – после того письма, где он сообщает о благополучном прибытии на место, больше ничего. Я все еще жду от него решения нашей проблемы, – и я бросила взгляд вправо, где среди деревьев виднелась крыша старого особняка. Там нашли пристанище уже больше двадцати ночниц. Новый дом пришелся им по вкусу, и никаких проблем с обитателями не было. С помощью слуг я распространила слухи о поселившихся в доме призраках, вдобавок мы заколотили окна и двери на первом этаже, перекрывая доступ любопытных внутрь. Мастер Иль обещал создать заклинание, которое вернет ночниц домой, но это было делом не одного месяца.
Фридгерс тоже прислал письмо, сообщая, что я все еще единственная в его сердце, а в остальном – он счастлив в стенах магической академии.
В конце июня, когда жара пришла в столицу, его величество подписал прошение об отпуске Леона, отправив в поместье до «первого заговора». И вот мы здесь уже больше двух месяцев наслаждаемся отдыхом. За это время нас навестили мои родители с сестрами, приезжал дядя с Ракель, которую он официально сделал своей воспитанницей, уговорив-таки остаться в Роландии. Три недели, которые он гостил у нас, я не узнавала свекровь. Фэльма словно помолодела. Их часто можно было видеть прогуливающимися по берегу. Я не вмешивалась. Вряд ли его величество одобрит их брак – злопамятен слишком, но если им хорошо вдвоем, я буду только рада.